разсказала ей все!..» Было н?что и еще, что смущало юношу. Посл? бала, когда вс? разъ?хались, онъ р?шился обратиться къ послу съ вопросомъ, кто была «Ночь»? Гольцъ, шутя, отозвался, что это была одна красивая дама въ маск?, и что назвать ее теперь было бы равносильно тому, какъ если-бы онъ сорвалъ съ нея маску на бал?. Юноша не удовольствовался отв?томъ посла и сталъ умолять Гольца сказать ему: есть- ли у графини Маргариты — сестра. Гольцъ разсм?ялся и выговорилъ:
— Есть! И вторая она! Такое сходство!
И теперь Шепелевъ съ ужасомъ думалъ о томъ, что, быть можетъ, онъ былъ игрушкой случайности.
Утромъ, продремавъ немного у окна, Шепелевъ проснулся и, приведя себя въ порядокъ, отправился снова къ дому графини.
Предстоящее свиданіе являлось ему вопросомъ жизни и смерти. Что скажетъ она? Признается окончательно и будетъ мила съ нимъ, какъ была мила на подъ?зд?? Или будетъ холодна и высоком?рна, какою была въ дверяхъ уборной?
Шепелевъ почти не помнилъ, какъ доложили о немъ, какъ вошелъ онъ въ маленькую гостиную, и очнулся только тогда, когда въ нему вышла Маргарита.
Она какъ-то сіяла своей красотой! Никогда не казалась она и не была д?йствительно — такъ хороша! Фантастическій пунцовый халатъ съ золотыми брандербургами и кистями былъ въ сущности тоже костюмомъ, годнымъ для маскарада, и удивительно шелъ къ ней, отт?няя ея пышные и черные какъ смоль волосы…
Она усм?хнулась и, лукаво заглядывая ему въ глаза, подошла и протянула ему руку. Шепелевъ взялъ руку и стоялъ смущенный и еще бол?е встревоженный мыслью о предстоящемъ объясненіи.
— Поц?луйте руку! вымолвила Маргарита шутливо-грозно. — Это нев?жливо… Еще разъ, господинъ офицеръ.
Шепелевъ повиновался и, касаясь губами ея руки, онъ вдругъ внезапно будто… не разумомъ догадался, не душой проникъ, а просто вс?ми фибрами своего существа ясно почувствовалъ, что стоящая предъ нимъ — она, «Ночь!» Вдобавокъ отъ этой руки пов?яло т?ми же знакомыми духами, и этотъ запахъ въ одинъ мигъ воскресилъ предъ нимъ всю уборную дома Гольца и все то, что теперь сводило его съ ума.
— Ну-съ, садитесь. Довольны ли вы вашимъ чиномъ? вымолвила Маргарита, усаживаясь на диванъ и оправляя складки своего халата.
— Да. Благодарю васъ… Но мн? не до этого…
— Вы должны сегодня же по?хать и поблагодарить Эмилію; еслибъ не она, то вы никогда не были бы офицеромъ, т. е. были бы имъ чрезъ пять л?тъ.
И Маргарита д?лала видъ, что не зам?чаетъ широко раскрытыхъ изумленныхъ глазъ Шепелева.
— Графиня, я васъ прошу прежде всего прекратить эту пытку. Я не могу… Да я и не понимаю ничего! Что это? Игра? забава? Можно-ли играть т?мъ, что для людей должно быть всегда свято. Скажите мн?… прямо и сейчасъ.
— Что? Я васъ не понимаю.
— Ахъ, Боже мой! Вы были од?ты «Ночью»? Вы были въ уборной. Вы или н?тъ?..
— Н?тъ, Эмилія. Мой лучшій другъ, съ д?тства…
— A я говорю, что это были вы, что никакой Эмиліи на св?т? н?тъ! почти вспыльчиво произнесъ Шепелевъ. — Скажите зач?мъ эта комедія? Зач?мъ вамъ нужно мучить меня? Или вы хотите, чтобы все это такъ и кончилось, чтобы наша, наша… ну, наше знакомство — на этомъ и оборвалось, то…
— Я васъ не понимаю. Эмилія мн? говорила, что…
— Довольно, графиня, Я знаю, что это вы… Я чувствую это… Я голову сейчасъ за это отдамъ. Вы не сознаетесь. Стало быть, для васъ — это не святое чувство, а забава, пот?ха. Нынче одинъ, завтра другой, а тамъ и третій… Фленсбургъ, Орловъ, Пассекъ… самъ Гольцъ!..
— Какъ вы см?ете это говорить! съ чувствомъ вымолвила Маргарита, и лицо ее вспыхнуло.
— Про что? Что говорить?! воскликнулъ радостно Шепелевъ. — Про что я говорю? Если это Эмилія… то почему же вы оскорбляетесь… Стало быть, вы знаете…
— Эмилія мн? во всемъ призналась… Я нахожу это безуміемъ… но что же д?лать…
— Такъ вы не хотите сознаться! Стало быть, всему конецъ… Это, какъ тотъ поц?луй… выходка, которая не должна им?ть никакихъ посл?дствій! Это ужасно! Это даже безчелов?чно! съ отчаяніемъ въ голос? произнесъ Шепелевъ.
Маргарита молчала и, задумавшись, будто колебалась.
— Ну, такъ прощайте, графиня! Пожал?ете вы меня, когда будетъ поздно…
И слезы выступили на глазахъ юноши. Онъ провелъ рукой по изм?нившемуся лицу и выговорилъ глухо:
— Я над?юсь, что у меня хватитъ силы…
Маргарита пристально гляд?ла на его красивые глаза. Она зам?тила искренность и почти наивность чувствъ, которыми звучали его слова.
— Нельзя! нельзя! бормоталъ онъ самъ себ?. — Да и зач?мъ?.. Лучшаго не будетъ ничего въ жизни… Но помните, графиня, никогда никто не будетъ любить васъ, какъ я люблю. Прощайте…
— Что же вы хотите д?лать?
— Я хочу… Я попробую застр?литься…
— Какой вздоръ. Никогда вы этого не сд?лаете. Полноте, мой милый ребенокъ.
Шепелевъ взглянулъ на Маргариту печально, но спокойно и тихо вымолвилъ:
— Не знаю…. Но я попробую. Я не могу такъ оставаться. Это пытка… Я думалъ… я в?рилъ, что это вы… Если это были не вы или даже и вы, но вы не хотите сознаться и не сознаетесь… И это такъ и останется!.. Никогда не повторится!..
Юноша восторженно всплеснулъ руками и воскливнуль:
— Зач?мъ же я буду жить! Умирать надо? Надо! И скор?е!..
И онъ двинулся къ дверямъ. Маргарита бросилась, догнала его и сильно схватила за руку.
— Стойте, говорила она упавшимъ отъ волненія голосомъ. — погодите… Я вамъ скажу…
И она запнулась, будто снова колебалась.
— Ну, ну… шептала она сама себ? и вдругъ вскрикнула: — что-жъ тутъ д?лать? Святая Марія!..
— Ахъ, это слово! Это слово! воскликнулъ Шепелевъ. — В?дь оно за васъ говоритъ. Оно все говоритъ…
Маргарита вдругъ, будто съ отчаяніемъ р?шимости, взяла его за руку и потянула въ свою спальню- гостиную.
— Ну, вотъ! Гляди! Глупый, упрямый, капризный! н?жно выговорила Маргарита, введя его въ комнату. — Заставилъ меня изм?нить моему слову! Гляди!
Шепелевъ погляд?лъ по направленію ея руки и увид?лъ на диван? черный газовый костюмъ, а на стол? кучу сложенныхъ брилліантовыхъ зв?здъ съ полум?сяцемъ.
Онъ боялся понять, что это, наконецъ, признаніе.
— A «Ночь»! Она? В?дь вы «Ночь»? Вы?..
Маргарита, молча и слегка смущаясь, двинулась къ нему, тихо вскинула руки ему на плечи и, обвивъ его шею, припала къ нему и прильнула губами въ его губамъ. Шепелевъ вскрикнулъ слабо и прошепталъ:
— О, Маргарита! Теперь я… Да что говорить! Ничего… Не надо, не надо говорить…
IV
Маргарита понимала, что посл? этого признанія дерзкій и прихотливый поступокъ ея становится роковымъ. Связь съ Шепелевымъ ставила ее въ трудное положеніе съ д?домъ и съ Фленсбургомъ. Приходилось играть и хитрить еще бол?е! Маргарита въ тому же не обманывала себя и предугадывала, что рано или поздно и тотъ, и другой поймутъ и увидятъ ея игру. Въ д?д? она теряла тогда огромное состояніе,
