Черезъ полчаса посл? этого государь вернулся въ столовую, гд? весело бес?довали гости, и, слегка румяный, крикнулъ Гудовичу:
— Это что у тебя завелось въ канцеляріи? Грабежъ! Клеветы! Шемякинъ судъ! Кто это у тебя вздумалъ невинныхъ хватать и судить?
Гудовичъ, слегка изм?нившись въ лиц?, вымолвилъ;
— Я не понимаю, ваше величество.
— Вы, господинъ Шемякинъ, арестовали семью, какъ тамъ… Подушкиныхъ…
— Тюфякиныхъ, подсказалъ Гудовичъ.
— Ну, да! Зат?мъ, чтобы сослать ихъ, а вотчины описать и у меня въ награду, себ? выпросить! Такъ я васъ!.. Васъ вс?хъ сошлю! Васъ!!
— Ваше величество! вспыхнулъ Гудовичъ. — Этого упрека я, кажется, не заслужилъ.
— Ну, такъ пошелъ, скачи сейчасъ, и чтобы черезъ полчаса он? были на свобод?! крикнулъ Петръ ?едоровичъ визгливо.
— Довольны-ли вы, графиня? обернулся онъ зат?мъ къ Маргарит?.
Графиня низко поклонилась и невольно взглянула въ лицо проходившаго мимо Гудовича. Государь быстро отошелъ отъ нея къ Жоржу, а Гудовичъ вдругъ пріостановился около красавицы и выговорилъ злобнымъ шепотомъ:
— Клеветать на себя, чернить мое честное имя, я никому не позволю, а въ особенности всякой иноземк?! Всякой прохвостк?!..
— Господинъ Гудовичъ! воскликнула, вспыхнувшая отъ стыда, Маргарита. — Благовоспитанный челов?къ не оскорбляетъ… но отъ волненія она не могла договорить.
— Я знаю, куда вы м?тите! вн? себя, злобно продолжалъ Гудовичъ:- но я вамъ говорю, не попадете! A попадете вы ко мн? въ канцелярію! И я об?щаюсь вамъ, что я васъ, иноземную путешественницу, здорово отодравъ розгами, отправлю опять путешествовать, только не въ Европу, а въ Пелымь… Каналья эдакая!.. прошип?лъ Гудовичъ, бл?дн?я отъ гн?ва.
Маргарита вспыхнула и схватилась за голову, затыкая уши. Вс? обернулись. Гольцъ, а зат?мъ и Государь съ дядей быстро подошли, спрашивая, что съ ней.
Маргарита не могла выговорить ни слова. Гудовичъ, взявъ шляпу, исчезъ изъ комнаты въ одно мгновеніе.
— Что съ вами? уже третій разъ спрашивалъ государь.
Маргарита, прійдя въ себя, р?шила не говорить теперь ничего.
— Гудовичъ васъ удивилъ ч?мъ-нибудь? спросилъ Гольцъ.
— Да, удивилъ!.. прошептала Маргарита. — Но я не скажу ч?мъ… Теперь не скажу, ваше величество. Но посл?, скоро… об?щаюсь вамъ все сказать… Да, удивилъ! Хотя зд?сь въ Петербург?, т. е. въ Россіи — это д?ло обыкновенное, простое… Только со мной еще этого не бывало!.. говорила Маргарита, все еще пунцовая.
Гольцъ вдругъ догадался.
— Графиня! Я знаю… Я понялъ. Мы это обсудимъ съ вами… Вашъ мужъ при смерти… Я попрошу его передать мн? свои права.
Государь стоялъ, открывъ ротъ, и ничего не понималъ.
— Скажите, въ чемъ д?ло?
— Посл?! Посл?! воскликнулъ Гольцъ за графиню. — Пойдемте… Выпьемъ венгерскаго за царя Соломона и вс?хъ справедливыхъ царей!.. воскликнулъ онъ, шутя.
Графиня вернулась отъ посла поздно вечеромъ, но довольная, веселая, счастливая… Счастлив?е, ч?мъ когда-либо.
Она нашла у себя Шепелева. Онъ дожидался ее, чтобы сказать, что княжны съ теткой уже освобождены. Онъ хот?лъ остаться до полуночи и дал?е. Но Маргарита объявила ему что падаетъ отъ усталости и хочетъ тотчасъ лечь спать! А, между т?мъ, глаза ея далеко были не сонные, а блестящіе, искрящіеся.
Шепелевъ печально поц?ловалъ ея руки и вышелъ изъ дома будто съ тяжелымъ камнемъ на сердц?.
X
Въ половин? мая въ т?сномъ кружк? приближенныхъ къ государю лицъ было н?что новое. Вс? они были н?сколько смущены. Даже Жоржъ, сидя дома по ц?лымъ днямъ, волновался и все сов?товался съ женой, какъ поступить въ трудныхъ и непредвид?нныхъ обстоятельствахъ.
Гольцъ, въ виду этой новости, работалъ неутомимо, р?же бывалъ у Маргариты, и по два курьера въ нед?лю сказали съ его депешами изъ Петербурга въ Магдебургъ, гд? находился Фридрихъ.
Государь Петръ ?едоровичъ за всю свою жизнь, а зат?мъ и за свое пятим?сячное царствованіе переходилъ изъ-подъ одного вліянія подъ другое. Теперь онъ вдругъ оказался упрямо самостоятеленъ, и зат?я громадная по своимъ разм?рамъ и посл?дствіямъ глубоко запала ему въ душу, будто застряла въ голов?. Онъ ни о чемъ бол?е не думалъ и не говорилъ, какъ объ этой смутившей все и вс?хъ чудовищной зат??.
Онъ ув?рялъ вс?хъ, что это было всегда его запов?дной мечтой, что онъ мечталъ объ этомъ, когда еще былъ ребенкомъ въ Кил?, мечталъ, когда былъ насл?дникомъ русскаго престола, за все двадцатил?тнее царствованіе своей тетки и, наконецъ, что онъ давно твердо р?шилъ, хотя никому объ этомъ не сообщалъ, привести въ исполненіе это давнишнее нам?реніе, при первой возможности. Теперь посл? подписанія мирнаго трактата съ Фридрихомъ, по его мн?нію, насталъ часъ исполнить это зав?тное желаніе, удовлетворить и отдаться давнишнему запов?данному чувству.
Эта зат?я, эта мечта, это запов?дное чувство, внезапное признаніе въ которомъ, смутило вс?хъ, даже Гольца, и зат?мъ смутило несказанно самого Фридриха… было не что иное, какъ война съ Даніей! За Шлезвигъ! Государь былъ искрененъ отчасти. Д?йствительно, въ Голштиніи испоконъ в?ка гляд?ли завистливымъ окомъ на Шлезвигъ. Будучи насл?дникомъ, Петру ?едоровичу, конечно, изр?дка случалось тоже мечтать о завоеваніи Шлезвига. Вступивъ на русскій престолъ, онъ вспомнилъ объ этомъ и р?шилъ когда-нибудь, воспользовавшись какими-нибудь смутами на политическомъ горизонт?, добыть этотъ Шлезвигъ. Но почему вдругъ теперь собрался онъ внезапно на этотъ подвигъ, какимъ образомъ р?шилъ онъ вдругъ немедленно приступитъ тотчасъ же къ этому д?лу и вдобавокъ съ такой легкостью, какъ будто д?ло шло не о войн?, а о прогулк?, никто изъ фаворитовъ ни догадаться, ни понять не могъ.
Черезъ день или два посл? празднованія во дворц? по поводу мира съ Пруссіей, государю стало какъ-то особенно скучно. Съ первыхъ дней царствованія онъ былъ занятъ смотрами, экзерциціей, новыми мундирами, пере?здомъ въ новый дворецъ и, наконецъ, заключеніемъ трактата съ Фридрихомъ. Теперь, вдругъ, мысленно огляд?вшись кругомъ себя, онъ увид?лъ, что многія мудреныя задачи достигнуты, исполнены… и д?лать больше нечего!
— Просто б?да! Что же мн? д?лать теперь! воскликнулъ онъ. — И даже очень скучно! Что-жъ теперь придумать?
Къ этой скук? вскор? присоединилось какое-то грустное настроеніе. Какъ всякая бол?зненная натура, всякій тщедушный организмъ легко падаетъ, легко уступаетъ, такъ и Петръ ?едоровичъ вдругъ почувствовалъ себя хворымъ и слабымъ, а въ особенности грустно настроеннымъ.
Въ эти минуты онъ всегда, еще насл?дникомъ престола, становился раздражителенъ и привязчивъ; ко вс?мъ близкимъ людямъ онъ начиналъ относиться придирчиво, дерзко, и ч?мъ ближе былъ въ нему челов?къ, т?мъ бол?е доставалось ему. Наоборотъ, ко вс?мъ т?мъ, которыхъ считалъ онъ своими врагами, онъ начиналъ относиться благосклонно, заискивалъ въ нихъ, будто бы мгновенно начиналъ ихъ бояться. Но въ сущности это происходило изъ очень хорошаго, хотя и бол?зненнаго источника. Въ это время государь относился къ врагамъ своимъ совершенно искренно, прощая имъ ихъ д?йствительные или вымышленные вины и проступки. A равно вспоминалъ онъ и все то, что могъ сд?лать дурного кому-либо, и старался всячески загладить свою вину.
