Вс?, сл?дившіе за нимъ, зам?тили, что н?сколько дал?е, впереди, остановился и государь, окруженный своей верховой свитой и толпой народа. Очевидно, что-то случилось.
Многіе изъ офицеровъ съ плаца тотчасъ же поб?жали на м?сто происшествія.
Въ ту минуту, когда государь отъ?зжалъ отъ плаца верхомъ, въ сопровожденіи н?сколькихъ лицъ и въ томъ числ? гетмана, онъ увидалъ среди улицы хорошо знакомый ему н?сколько фантастическій мундиръ, единственный въ город?. Это былъ арапъ его и любимецъ, лакей Нарцисъ. Арапъ отчаянно дрался на кулачкахъ съ какимъ-то м?щаниномъ и былъ весь обрызганъ грязью, такъ какъ противникъ, отнявъ метлу у разчищавшаго грязь дворникъ уже усп?лъ раза два хлестнутъ «черномазаго». Но зат?мъ Нарцисъ отвоевалъ метелку, два раза ударилъ м?щанина палкой — и, переломивъ ее на его голов?, бросился въ рукопашную. Негръ, разсвир?п?въ какъ дикое животное, яростно кидался на сильнаго и рослаго врага, получалъ могучіе удары въ грудь и голову, но и самъ билъ изъ вс?хъ силъ.
Государь, узнавъ любимца, подскакалъ къ нему, окруженный свитой, звалъ его, кричалъ, бранилъ, но Нарцисъ никогда бы не покинулъ своего противника, если бы тотъ самъ, при вид? государя, не отскочилъ въ сторону, снимая шапку. Въ м?щанин? государь узналъ изв?стнаго въ город? палача.
— Это ужасно! воскликнулъ государь. — Я лишенъ моего лучшаго слуги! Господи! Кириллъ Григорьевичъ? Гетманъ! что-же мн? теперь д?лать? Это ужасно! Я долженъ его прогнать, отправить. Гетманъ не понималъ, и государь объяснилъ ему, что арапъ подрался съ палачемъ и что посл? такого позора Нарцисъ, им?ющій воинское званіе, настолько обезчещенъ. что государь уже не можетъ терп?ть его около своей священной особы, а равно пользоваться его услугами.
Сначала гетманъ, Гудовичъ и другіе см?ялись, но вдругъ увид?ли къ своему удивленію, что государь говоритъ совершенно серьезно, и на лиц? его написано полное отчаяніе. Вс? лица стали сразу серьезны.
— Какъ же быть теперь? Какъ же быть? Я люблю Нарциса и не могу безъ него обойтись! горячо говорилъ государь, обращаясь съ с?дла ко вс?мъ присутствующимъ.
Вс? молчали, окончательно не зная, что сказать, и не зная, что будетъ дал?е.
— Онъ долженъ кровью смыть это безчестье! воскликнулъ государь. — Понимаете?
— Такъ мы ему немножко крови и пустимъ, выговорилъ вдругъ гетманъ, полушутя. — В?дь не на поединк? же ему драться съ палачомъ?
— Какъ? воскликнулъ государь. — Какъ пустить…
— A вотъ возьмемъ, да куда-нибудь царапнемъ! Кровь у него и потечетъ. И довольно! шутилъ гетманъ.
— Отлично! воскликнулъ государь.
Гетманъ удивился.
— Отлично! Отлично! продолжалъ Петръ ?едоровичъ. — Сейчасъ же берите его! приказалъ онъ.
Столпившіеся кругомъ офицеры подступили, но Нарцисъ, уже перепуганный, что съ нимъ хотятъ д?лать н?что совс?мъ ему непонятное, сталъ въ оборонительное положеніе, приготовясь встр?тить кулаками и самихъ офицеровъ.
— Сдавайся! кричалъ государь, на?зжая на негра, но Нарцисъ упрямо трясъ головой.
Государь приказалъ кликнуть солдатъ изъ проходившаго преображенскаго полка. Полкъ остановился, н?сколько солдатъ окружили Нарциса и, получивъ н?сколько здоровыхъ тумаковъ, наконецъ осилили его, схватили и держали за руки и за ноги. Никто ничего, однако, не понималъ, начиная съ Нарциса и кончая даже гетманомъ.
— Давайте сюда знамя! воскликнулъ государь. — Прикройте его. Это тоже смоетъ безчестье.
И офицеръ съ двумя солдатами-знаменосцами вышли изъ рядовъ со знаменемъ и по приказу государя наклонили его надъ арапомъ. Въ то же время Петръ ?еодоровичъ вел?лъ одному изъ солдатъ разстегнуть сюртукъ на негр? и по обнаженной рук? близъ плеча — царапнуть ч?мъ нибудь, чтобы вызвать н?сколько капель крови.
Нарцисъ вырывался, рев?лъ, ругался отчаянно, грозился и визжалъ, оскаливая свои собачьи зубы.
Сдержанный см?хъ раздавался кругомъ. Со всей улицы прохожіе и про?зжіе б?жали погляд?ть, что случилось среди густой толпы и кто оретъ, какъ б?луга, на весь Невскій проспектъ.
— Ну, вотъ отлично! выговорилъ, наконецъ, государь, совершенно довольный и счастливый. — Ступай скор?й домой! Спасибо вамъ, Кириллъ Григорьевичъ, что надоумили! Теперь я даже счастливъ, а то мн? приходилось лишиться в?рнаго слуги.
И Петръ ?едоровичъ веселый, съ сіяющимъ лицомъ, двинулъ лошадь въ галопъ. Свита поскакала за нимъ.
Офицеръ, знаменоносцы и солдаты преображенцы вошли въ ряды, и полкъ вновь двинулся. Народъ долго не расходился. Со вс?хъ сторонъ только и слышно было:
— Да что такое? Б?лый, чтоль, арапъ-отъ?
— Въ чемъ д?ло-то? С?кли, чтоль…
— Оралъ! Стало, не пряникомъ кормили!
— Не пойму. Спросите у кого-нибудь.
— Да никто не знаетъ.
— О, дурни! Кровь пущали арапу… захворалъ!.. Ну, доктуръ въ себя и приводилъ его. Это первое д?ло отъ застуженья кровь пустить.
— О, чертъ, вретъ! Въ жару эдаку, вишь, застудился онъ, у него?!
— Да в?дь онъ, братецъ ты мой, арапъ!!. Понялъ ты это?
ХІV
Гарина, съ самаго дня своего ареста и немедленнаго освобожденія, была такъ потрясена, что почти не вставала съ постели. Изр?дка на н?сколько минутъ она пробовала встать, но, посид?въ немного въ кресл?, снова ложилась. Сильное здоровье было будто надорвано; при мал?йшемъ звук? на двор?, она вздрагивала вс?мъ т?ломъ. Сд?лавъ н?сколько шаговъ по горниц?, чувствовала, что ноги подкашиваются, а въ рукахъ она не могла удержать ничего, даже чайная чашка и та казалась ей страшной тяжестью.
Настя на видъ была еще хуже. Она страшно похуд?ла, подурн?ла и тоже почти не выходила изъ своей комнаты, не ходила въ тетк?, извиняясь нездоровьемъ.
Василекъ проводила день, переходя отъ одной больной къ другой; усердно ухаживая за теткой, она не могла вид?ть безъ боли положеніе сестры. Она чуяла, что помимо перепуга, ареста, страха за судьбу своднаго брата, котораго Настя давно любила, есть у сестры еще что-то на душ?. Отъ зари до зари въ полномъ смысл? слова была Василекъ на ногахъ въ хлопотахъ и заботахъ домашнихъ. Иногда ей случалось съ утра и до сумерекъ не усп?ть или просто забыть выпить чашку чая. Случалось, что тетка, сильно разсерженная, выговаривала своей любимиц?, упрекала ее въ недостатк? попеченія о себ?, въ недостатк? любви, по поводу какого-нибудь поданнаго ей перекиснувшаго горшка простокваши или пережареннаго пирога. И Пелагея Михайловна, конечно, не знала, что Василекъ, молча и терп?ливо выслушивающая выговоры, сама уже часовъ восемь не им?ла еще маковой росинки во рту.
Насколько Пелагея Михайловна нетерп?ливо и р?зко относилась теперь въ своей любимиц? и была бол?зненно придирчива, настолько сестра Настя, всегда гордо, чутъ не презрительно относившаяся къ старшей сестр?, теперь была н?жна къ ней и ласкова. Раза два уже случилось Наст? сказать сестр?:
— Обними меня, поц?луй!
Часто Василекъ ут?шала сестру, что Гл?ба не постигнетъ строгое наказаніе, что какъ-нибудь все сладится, хоть со временемъ, хоть черезъ н?сколько годовъ. Настя слушала, молча, и не отв?чала ничего. Василекъ чувствовала, что говоритъ пустяки, что д?ло въ сущности не въ томъ… A въ чемъ?!. Какая тайна чуется ей у сестры, чуется ей сердцемъ безсознательно…
Однажды вечеромъ, Василекъ, сидя съ сестрой, снова стала ут?шать ее, что Гл?бъ отд?лается только т?мъ, что будетъ года три солдатомъ гвардіи.
— Не Богъ в?сть какое наказаніе. Вонъ Шепелевъ недавно еще безъ всякой вины, а только за
