отв?тила:
— Молчи! Дома все скажу.
И въ этотъ вечеръ въ той же красивой гостиной съ куполомъ, гд? когда-то бывали они такъ счастливы и гд? еще недавно лежалъ на стол? покойникъ, а съ юношей произошелъ нев?роятный и глупый случай, въ этой же самой комнат? теперь произошла еще бол?е нев?роятная сцена.
Сначала Маргарита, запершись съ офицеромъ на ключъ, призналась ему искренно во всемъ. Шепелевъ ревновалъ ее къ Фленсбургу, она объяснила ему всю ничтожную роль самого Фленсбурга въ томъ, чему внезапно пом?шалъ Шепелевъ. Она думала полнымъ признаніемъ обезоружить юношу и къ. ужасу своему увид?ла что ошиблась, что дала ему еще бол?е сильное оружіе въ руки! Своею откровенною испов?дью она сама себя погубила! Чувство юноши было настолько велико, что онъ не могъ идти ни на какія уступки и уговоры и сд?лки съ своею сов?стью. Все было мало, мизерно и ничтожно для него, сравнительно съ т?мъ чувствомъ, которое поглощало все его юное существо.
— За тебя, воскликнулъ онъ безумно, — я на самого сатану не побоюсь…
Маргарита знала его давно, а вполн? узнала только теперь. Она думала найти въ немъ такую испорченную натуру, какъ и вс? ее окружающіе. Она думала зад?ть его за честолюбіе, оказалось, что у юноши есть только одно — его любовь къ ней! И вотъ это одно онъ ни за что, никому, никогда не отдастъ!
«Сама, сама себя погубила»! думала Маргарита, сидя теперь передъ Шепелевымъ съ опущенной на руки головой и стараясь придумать какой-нибудь исходъ изъ того положенія, въ которое она себя безсмысленною испов?дью поставила.
Но отъ всего перечувствованнаго за этотъ вечеръ, отъ усилій нравственныхъ, которыя она д?лала надъ собой, голова ея будто устала, разумъ будто отуманился. Она ничего и придумать не могла.
— Что д?лать? Что д?лать? безъ конца повторяла она мысленно и, наконецъ, невольно выговорила слова эти вслухъ, съ полнымъ отчаяніемъ въ голос?.
— Одно д?лать! воскликнулъ Шепелевъ, опускаясь передъ ней на кол?ни. — Брось это все и люби меня! Меня! Слышишь-ли, одного меня! У?хать отсюда! Стоитъ-ли губить меня, да и себя изъ-за двухъ нед?ль или м?сяца прихоти? В?дь это прихоть его! Ты сотая или тысячная женщина у него. Черезъ м?сяцъ онъ забудетъ даже твое имя, а наша любовь погибнетъ, будетъ опозорена.
Маргарита долго молчала, не отнимая головы отъ рукъ. Наконецъ, она вдругъ подняла голову, лицо ея было бл?дно, какъ полотно, глаза страшно какимъ-то дикимъ огнемъ засверкали на юношу. И вдругъ Маргарита расхохоталась какимъ-то металлически-звенящимъ, отвратительнымъ см?хомъ.
У Шепелева даже сердце замерло отъ этого см?ха. Онъ никогда въ жизни не слыхалъ подобнаго.
Маргарита потрясла головой, оглянулась на комнату и на него, передъ ней на кол?няхъ, и снова такъ-же сверкнули глаза ея и снова т?мъ же ужаснымъ см?хомъ разсм?ялась она.
— Что съ тобой? невольно, почти роб?я, выговорилъ Шепелевъ.
— Ничего, я р?шилась! странно улыбаясь, выговорила Маргарита.
Голосъ ея звучалъ странно, казалось, что это говоритъ существо не разумное, не понимающее собственныхъ своихъ словъ.
— Да, я р?шилась. Р?шилась! Р?шилась!
— На что? вымолвилъ юноша.
— Наконецъ. Понимаешь, надо кончить это.
— Ты согласна у?хать?
— Да, да, согласна на все. Дай мн? сроку три дня. Черезъ три дня все будетъ сд?лано такъ какъ, ты пожелаешь.
— Правда-ли это? воскликнулъ Шепелевъ.
— Клянусь вс?мъ, ч?мъ хочешь. Три дня, слышишь-ли ты? Три дня. И ты даже не придешь сюда, даже не напишешь, ничего не спросишь. Въ три дня я все сд?лаю и на третій день сама пошлю за тобой или прі?ду. Ну, теперь поздно, ступай къ себ?!
Шепелевъ поднялся, недоум?вая, и пристально смотр?лъ ей въ лицо.
— Мн? нездоровится, вымолвила Маргарита. — Все это слишкомъ сильно потрясло меня; сейчасъ я лягу. Я чувствую себя дурно, прощай! Уходи!
И Шепелевъ черезъ н?сколько минутъ былъ уже на улиц?, задумчивый и грустный. Что-то говорило ему, а, быть можетъ, само лицо Маргариты, ея злые глаза, ея см?хъ ужасный, д?йствительно, отвратительный, что она р?шилась на зло, а не на добро.
«Но, что-же? Что она сд?лаетъ»? вопрошалъ самъ себя Шепелевъ, тихо двигаясь среди пустынной улицы.
XX
Маргарита, оставшись одна, просид?ла н?сколько мгновеній неподвижно на кресл?, потомъ снова странно мотнула головой и начала быстро ходить по горниц? изъ угла въ уголъ, такъ, какъ будто-бы ей было душно и т?сно въ этой горниц?.
Она была вн? себя отъ гн?ва. Ей все чудилось, что совершившееся въ этотъ вечеръ было сномъ и самымъ ужаснымъ ироническимъ сномъ. Д?йствительно, судьба будто изд?валась надъ ней. До сихъ поръ въ жизни все удавалось ей, никогда не случалось ей запутаться; а теперь мальчуганъ, которымъ она непонятно, безсмысленно увлеклась на минуту, запуталъ ее въ какія-то простыя, но кр?пкія с?ти, изъ которыхъ она не знала какъ выбраться.
Въ этотъ вечеръ почти р?шалась судьба ея. Въ этотъ вечеръ должно было состояться первое свиданіе, о которомъ еще недавно она не см?ла бы и мечтать. A куда должно было привести это свиданіе, къ какимъ посл?дствіямъ, къ какому громадному перевороту въ ея жизни, трудно было и опред?лить. И все это зданіе, долго, съ трудомъ, съ искусствомъ возводимое, рухнуло отъ простого толчка взбалмошнаго юноши. Можно-ли еще вернуть потерянное? Поправима-ли нын?шняя б?да? Въ этомъ дом? она должна была встр?титься съ государемъ, который за посл?днее время явно и сильно ухаживалъ за ней. Вс? говорили, что онъ серьезно увлекся красивой иноземкой, серьезно неравнодушенъ къ ней. Вс? знали, что государь былъ влюбчивъ, что за посл?днія десять л?тъ не было ни одной женщины при двор? и въ обществ?, за которой онъ не ухаживалъ бы хотя м?сяцъ. Вс? знали, что не было ничего бол?е шаткаго, какъ вс? эти мимолетныя связи и вспышки влюбчиваго сердца. Единственная женщина въ Петербург?, чувство къ которой было кр?пче другихъ и продолжалось около трехъ л?тъ, была графиня Воронцова, самая некрасивая и самая глупая женщина всей столицы. Но зд?сь была уже простая дружба, и эти дружескія отношенія не м?шали государю продолжать поочередно быть занятымъ и иногда поглощеннымъ на время разными красавицами.
Гольцъ и Маргарита знали это, но они знали еще и другое. Гольцъ зналъ, что ни у одной изъ этихъ женщинъ, мимолетнолюбимыхъ государемъ, не было в?рнаго союзника, такого, какъ онъ. Маргарита знала, что изъ прежнихъ красавицъ петербургскихъ, нравившихся государю, не было ни одной такъ красивой, какъ она. Когда-то она не была ув?рена, что государь обратитъ на нее вниманіе, хотя большое общество уже поклонялось передъ ея красотой и умомъ. Но она была ув?рена вполн?, что государь, разъ обративъ на нее вниманіе, на долго, если не на всегда, останется подъ ея вліяніемъ, полнымъ и исключительнымъ.
«Заставить его первый шагъ сд?лать, вотъ что мудрено!.. думала она. A второй, десятый, сотый… будетъ для меня шуткой и забавой».
За посл?днее время ей нуженъ былъ второстепенный помощникъ, нуженъ былъ не вполн? опрятный душой челов?къ, хитрый, честолюбивый и скрытный. Тотъ же Гольцъ указалъ графин? на Фленсбурга, и Маргарита сразу согласилась, что именно таковъ шлезвигскій уроженецъ. Мировая съ Фленсбургомъ совершилась быстро. Фленсбургъ и Маргарита примирились искренно, поняли другъ друга на полслов? и поклялись д?йствовать искренно и дружно.
Фленсбургъ, собиравшійся было д?йствовать противъ Гольца и графини и выдвинуться доносомъ и захватомъ орловскаго кружка, съ радостью вступилъ въ союзъ со своими врагами, когда этотъ союзъ подвигалъ его еще бол?е на пути честолюбія. Благодаря ходатайству Гольца, Фленсбургъ тотчасъ же
