и оправдается несчастнымъ случаемъ. A Фленсбургъ уже давно сжился съ правами страны, его пріютившей и зналъ самъ, что на Руси всякій, убившій челов?ка не орудіемъ, а собственнымъ кулакомъ, не считался убійцей.
— Такъ потрафилось! Воля Божья! объяснялъ д?ло обычай. И законъ молчалъ.
Теперь Фленсбургъ былъ, конечно, въ восторг? отъ дерзкой шалости Орлова съ вновь прибывшимъ фехтмейстеромъ. Его мечта сбылась!.. Д?ло ладилось само собой!..
Но не усп?лъ Фленсбургъ, придя къ себ?, од?ться въ полную форму, чтобъ отправляться для ареста врага, какъ тотъ же Михель явился звать его съ принцу.
— Раздумалъ! Побоялся. Не можетъ быть! воскликнулъ офицеръ.
Михель молча пожалъ плечами.
— Неужели раздумалъ?!
— Говоритъ — нуженъ указъ государя… А, впрочемъ, не знаю. Можетъ быть, и за другимъ ч?мъ васъ нужно.
Д?йствительно, принцъ нетерп?ливо ожидалъ адьютанта и любимца у себя въ кабинет? и виноватымъ, заискивающимъ голосомъ объяснилъ ему, что, по его мн?нію, надо подождать съ арестомъ Орловыхъ. Фленсбургъ весь, вспыхнулъ отъ досады и тотчасъ же, недожидаясь позволенія, вышелъ быстро изъ кабинета. Гн?въ душилъ его.
Въ корридор? за офицеромъ бросился кто-то и чей-то голосъ тихо робко повторилъ н?сколько разъ въ догонку.
— Ваше благородіе! А! ваше благородіе.
Офицеръ не обращалъ вниманія и шелъ къ себ?. Уже у самыхъ дверей комнаты онъ, наконецъ, почувствовалъ, что кто-то схватилъ его тихонько за рукавъ кафтана.
— Ваше благородіе! раздался тотъ же жалостливый голосъ.
Фленсбургъ нетерп?ливо обернулся.
— Чего тамъ?
— Ваше благородіе, окажите божескую милость. Ослобоните…
— Чего?
— Ослобоните… Наше д?ло такое. За утро что д?ловъ упустишь. Работникъ у меня дома одинъ. Одному не управиться. A зд?сь токмо сборы все одни.
— Да чего теб? надо? вн? себя крикнулъ Флеисбургъ.
— Будьте милостивы, ослобоните. A самая работа, совс?мъ намъ не подходящая. И головку повредить тоже можно. A вы дозвольте я, вашему благородію, вашескаго укажу… Н?мца Мыльнера. Тутъ на Морской живетъ. Мыльнеръ этотъ единымъ тоись мигомъ распилитъ. Мастеръ на эвто! Ей-Богу. A намъ гд? же. И головку тоже — помилуй Богъ.
— Ты слесарь, что часовой привелъ ночью?
— Точно такъ-съ.
— Такъ пошелъ къ чорту. Такъ бы и говорилъ. Не нужно тебя. Убирайся ко вс?мъ дьяволамъ!
И Фленсбургь пунцовый, злобный вошелъ къ себ? и заперся со злости на ключъ.
Слесарь же, собравъ свой инструментъ съ ларя въ полу тулупа, прытко шмыгнулъ изъ дворца и б?гомъ пустился по улиц?.
Доб?жавъ до угла набережной Невы, онъ вдругъ наткнулся на кума.
— Эвося. Вахромей. Откуда? воскликнулъ слесарь и сталъ живо и весело разсказывать все вид?нное за утро.
— A чуденъ народъ. Ей-Богу. Я вблизь-то къ нимъ не лазалъ закончилъ онъ разсказъ. A какъ взд?та, куманекъ! Ахтительно! Первый — сортъ взд?та!
Кумъ Вахромей все слушалъ и молчалъ, да все моталъ головой.
— Да и не самъ значитъ… Кабы самъ взд?лъ, такъ за мной бы пилить не послали тады! объяснилъ заключительно слесарь.
— Д-да! заговорилъ наконецъ Вахромей. A я такъ полагаю, что самъ. Что мудренаго? В?дь н?мцы. Над?ть-то — над?лъ, ради озорства, а снять-то и не можетъ. Д-да! И опять тоже… На-ародецъ!? Н?тъ, нашъ братъ православный, коли бы ужъ взд?лъ, такъ и снялъ бы самъ. Да! A этотъ, вишь, сол?но-то показывать взялся, да и не дод?лалъ.
— Сплоховалъ, значитъ… разсм?ялся слесарь.
— Сплоховалъ. Сплоховалъ! жалостливымъ голосомъ шутилъ Вахромей. Теперь вотъ не въ настоящемъ вид? и ходи!..
— Въ другой разъ ужъ показывать не станетъ.
— Ни-ни… Озолоти — не станетъ! Зач?мъ ему показывать! Ученый теперь…
XIII
Бывшій сдаточный солдатъ за «буянскія» р?чи, а нын? капитанъ-поручикъ Акимъ Квасовъ, сталъ за двадцать л?тъ службы офицеромъ въ лейбъ-компаніи поумн?е и поважн?е многихъ родовитыхъ гвардейцевъ. Сверхъ того десять л?тъ службы простымъ солдатомъ при Анн? Іоановн? и Бирон? тоже не пропали даромъ и научили многому отъ природы умнаго парня.
Около тридцати л?тъ тому назадъ, бойкій и р?чистый малый Акимка или Акишка позволилъ себ? болтать на сел?, что въ господскомъ состояніи и въ крестьянскомъ все т? же люди рожаются на св?тъ. Акишка ссылался на то, что, таская воду по наряду въ барскую баню, вид?лъ ненарокомъ въ щелку и барина и барыню — какъ ихъ мать родила. Все то же т?ло челов?чье! Только будто малость поб?л?е, да поглаже, особливо у барынки.
A чрезъ м?сяца два парень Акимъ, собиравшійся было жениться, былъ за эти «буянскія р?чи» уже рядовымъ въ Пандурскомъ полку. Артикулу онъ обучился быстро, но языкъ за зубами держать не выучился! Однако см?лая р?чь, однажды его погубившая, во второй разъ вывезла. Отв?тилъ онъ умно молодому царю Петру Второму и былъ переведенъ въ Преображенцы. При Анн? Іоанновн? попалъ онъ и въ Питеръ… Въ конц? царствованія ея снова за «воровскую» р?чь попалъ по доносу языка въ мытарство, въ допросъ и въ дыбки, однако былъ прощенъ и вернулся въ полкъ — ученымъ! И сталъ уже держать свой ретивый языкъ за зубами.
Но этотъ случай сд?лалъ его заклятымъ врагомъ н?мцевъ и приготовилъ усерднаго слугу «дщери Петровой» въ ночь переворота. A за долгое царствованіе ея, офицеръ лейбъ-кампаніи Квасовъ по?домъ ?лъ н?мцевъ. Тотчасъ по воцареніи Петра ?еодоровича лейбъ-кампанія была уничтожена, офицеры расписаны въ другіе полки и при этомъ капитанъ-норучика Квасова, какъ одного изъ лучшихъ служакъ, лично изв?стнаго государю, когда еще онъ былъ великимъ княземъ, перевели тотчасъ въ любимый государевъ полкъ — кирасирскій.
Квасонъ по?здилъ съ нед?лю верхомъ и слегъ въ постель… Зат?мъ подалъ просьбу, гд? изъяснялся такъ: «Каласеромъ быть не могу, ибо всю кожу снутри себ? ободралъ на кон?. По сему бью челомъ, кому сл?дъ, или по новой вольности дворянской дайте абшидъ, или дозввольте служить на своихъ двухъ ногахъ, кои съ измальства мн? очень хорошо изв?стны и никогда меня объ земь неприличнымъ офицерскому званію образомъ не сшибали и на оныхъ двухъ ногахъ я в?рн?е услужу государю и отечеству, ч?мъ на четырехъ, да чужихъ ногахъ, въ кой я в?ры ни самомал?йшей не им?ю. И какъ ?ду я на оныхъ-то непрестанно въ чаяніи того обр?таюсь — быть мн? вотъ на полу».
Всл?дствіе этой просьбы, надъ которой государь не мало пот?шался. Квасовъ былъ переведенъ въ преображенцы. И каждый разъ теперь, что государь видалъ его на смотрахъ и ученьяхъ, то спрашивалъ шутя:
— Ну что теперь, не чаешь быть на полу?
— Зач?мъ, ваше величество. Моя пара своихъ природныхъ сивокъ 50 л?тъ служитъ, да еще не кормя! отв?чалъ однажды Квасовъ довольно развязно.
— Какъ не кормя. Самъ же ты ?шь!? разсм?ялся Петръ.
— Такъ и ?мъ не для ногъ. A коли они ч?мъ и пользуются — такъ Богъ съ ними! шутилъ
