онъ над?ялся теперь, при совершеннол?тіи Насти, еще бол?е выиграть отъ дружбы съ ней и, при появленіи въ Петербургъ жениха Шепелева, былъ первое время самъ не свой.
Наст?, честолюбивой, надменной и тщеславной, тоже крайне не нравился суженый, прі?хавшій изъ деревни и сид?вшія еще въ званіи рядового преображенца, когда за ней въ церкви и на гуляньи въ новомъ саду ухаживали одинъ маіоръ гвардіи и даже одинъ н?мецъ адьютантъ самого принца Голштинскаго, т. е. Фленсбургъ.
Однако за посл?дніе дни князь Гл?бъ вдругъ, къ великому удивленію Пелагеи Михайловны и Василька, началъ стоять за Шепелева горой, онъ даже радовался такой свадьб? и находилъ, что лучшаго жениха желать нечего, только бы чинъ ему поскор?е дали.
Пелагея Михайловна, зная племянника, р?шила, что это тоже «не спроста»; но объяснить себ? или догадаться въ чемъ заключается тайна — она не могла. Оставалось держать только «ушки на макушк?», — что она давно, относительно Гл?ба, и д?лала.
Настя была см?лаго, почти дерзкаго нрава, заносчивая, пылкая и въ то же время была вполн? подъ вліяніемъ брата. Она все мен?е и мен?е слушалась тетки, а въ особенности обожавшей ее сестры, которую, въ шутку, звала «наша инокина» или «мать Василиска» и полу-шутя, полу-серьезно уговаривала сестру идти въ монастырь. Къ жениху своему Настя, не смотря на согласіе идти за него, не смотря на тайные сов?ты и уговоры брата, относилась все-таки небрежно, иногда даже оскорбительно.
На первыхъ же порахъ она объяснила Шепелеву, что ему сл?довало бы жениться на ея сестр?, что это все равно, такъ какъ ихъ части материнскаго насл?дства одинакія, а насл?дство отъ тетушки она готова даже уступить сестр?, если онъ на ней женится.
Василекъ подозр?вала, что сердце и голова Насти были уже заняты, были «на сторон?»; но кто былъ этотъ челов?къ, ей въ умъ не приходило.
Не смотря на то, что самъ Шепелевъ не взлюбилъ свою нареченную, а Настя тоже всячески, сначала умышленно, а потомъ невольно отталкивала его отъ себя; не смотря и на желаніе тетки — им?ть бол?е вельможнаго зятя положеніе д?ла не изм?нялось. Шепелева и княжну называли и представляли знакомымъ, какъ сговоренныхъ еще въ д?тств? покойнымъ отцомъ. Свадьба же ихъ должна была посл?довать по полученіи Шепелевымъ офицерскаго чина.
Перем?на въ мысляхъ князя на счетъ этой свадьбы была такъ неожиданна, такъ двусмысленна, что стала подозрительна даже и Шепелеву.
Почему не прочилъ князь любимой сестр? кого-нибудь изъ своихъ блестящихъ товарищей или изъ русскихъ офицеровъ Голштиневаго войска, или изъ придворныхъ? Это было для вс?хъ вопросомъ. Одна Настя на все пожимала нетерп?ливо плечами или усм?халась.
Князь объяснялъ это желаніемъ вид?ть исполненіе воли покойнаго отца и т?мъ, что полюбилъ Шепелева. И тому и другому — ни Шепелевъ, ни тетка, конечно, не в?рили.
Юнош?, разум?ется, не нравился князь, хотя будущій шуринъ былъ крайне ласковъ съ нимъ, и Шепелевъ старался д?лать видъ, что вполн? радъ съ нимъ породниться.
Вновь прибывшій на службу недоросль изъ дворянъ не могъ, впрочемъ, безъ н?котораго рода уваженія смотр?ть на офицера въ положеніи князя, не могъ вполн? отр?шиться отъ обаянія того, что князь былъ пріятель и участникъ вс?хъ зат?й Гудовича, генералъ-адьютанта императора и любимца графини Елизаветы Романовны Воронцовой.
Всему Петербургу было изв?стно, что князь Тюфякинъ-былъ очень близокъ съ Гудовичемъ, любимцемъ Воронцовой, который покровительствовалъ князю бол?е ч?мъ кому либо и звалъ своимъ другомъ, «князинькой» и «тюфячкомъ». Князя Гл?ба поэтому звали въ Петербург? со словъ Гетмана: «фаворитъ фаворита фаворитки».
Князь былъ непрем?ннымъ членомъ вс?хъ пирушекъ и дорогихъ раззорительныхъ зат?й Гудовича. Не будь на св?т? старой д?вы тетки, то, конечно, онъ добился бы опекунства надъ состояніемъ княженъ и все бы прошло сквозь его пальцы. И сироты княжны остались бы скоро безъ гроша, раззоренныя, благодаря вс?мъ этимъ зат?ямъ придворнаго кружка любимцевъ государя.
Но противъ старой д?вицы, им?вшей много друзей въ Цетербург?, противъ «Кремня Михайловича», какъ звалъ ее князь Гл?бъ — трудно было бороться даже и Гудовичу, если бы онъ захот?лъ услужить своему фавориту.
— Какъ бы намъ ее похерить? часто говорилъ Гл?бъ Андреевичъ другу и покровителю.
— Дай срокъ. Теперь нельзя, отзывался Гудовичъ. — Вотъ станетъ Лизавета Романовна императрицей — тогда и кути душа. Будемъ творить все, что Богъ на душу положитъ!!..
XVIII
Юношу Шепелева подмывало поскор?е пов?дать въ семь? нев?сты приключеніе свое у принца, и въ сумерки онъ отправился съ Тюфякинымъ. Разсчетливость Пелагеи Михайловны, доходившая до скупости, побудила княженъ Тюфякиныхъ пере?хать, по смерти матери, и жить въ м?стечк? Чухонскій Ямъ, потому что тутъ у тетки опекунши былъ свой домъ, старинный, деревянный, построенный еще при юномъ государ? Петр? Алекс?евич? Второмъ. Домъ былъ окруженъ большимъ дворомъ и садомъ. Оврагъ, довольно глубокій для того, чтобы тамъ свободно могли скопляться сугробы зимой и бездонная грязь л?томъ, отд?лялъ садъ отъ остальныхъ пустырей, разд?ленныхъ на участки. Н?сколько л?тъ поздн?е между Чухонскимъ Ямомъ и Петербургомъ долженствовало воздвигнуться Таврическому дворцу. М?сто это было не хорошее. Тутъ всегда водились головор?зы.
День былъ ясный, тихій и морозный, и хотя юноша шелъ быстрой походкой, однако сильно озябъ и радъ былъ, завидя домъ.
Пройдя дворъ и поднимаясь уже на большое крыльцо дома, Шепелевъ увидалъ кучку людей направо у флигеля, гд? пом?щались погреба, молочные скопы, кл?ти для птицъ и вообще всякія принадлежности дома. Среди этой столпившейся кучки онъ узналъ по стройному стану и по шубк? старшую княжну. Въ ту же минуту кучка двинулась къ нему. Княжна узнала его и издали кивнула ему головой. Онъ остановился и дождался.
Когда некрасивая княжна приблизилась со своей свитой, состоящей изъ бабы птичницы, казачка Степки, лакея Трофима и еще двухъ женщинъ, то Шепелевъ увид?лъ въ рукахъ птичницы б?лаго п?туха.
— Здравствуйте, тихо сказала княжна, улыбаясь и какъ бы смущаясь.
— Что это вы, княжна, по такому морозу на двор? д?лаете? сказалъ Шепелевъ. — Сид?ть бы дома.
— Я и не собиралась было выходить, да несчастье случилось.
— Что такое?
— Да вотъ… б?дный этотъ б?лячекъ ножку сломалъ, показала она на п?туха, который въ рукахъ бабы какъ-то глупо вытягивалъ шею и таращилъ желтые глаза.
Шепелевъ разсм?ялся, глядя на княжну и п?туха. Птичница и казачокъ тоже усм?хались за спиной барышни.
— Чему-жъ вы это, Дмитрій Дмитричъ? укоризненно выговорила Василекъ.
— Вы сказываете, несчастіе…
— Что-жъ, для него разум?ется несчастіе. Тоже созданье Божье и чувствуетъ…
— Что онъ чувствуетъ?.. Его и р?жутъ когда на жаркое, такъ онъ кричитъ не отъ боли, а отъ того, что за голову ухватили. Посмотрите, н?што видно по его дурацкимъ глазамъ, что у него нога сломана?
— Что не видать ничего по глазамъ, такъ стало и н?тъ ничего внутри? странно спросила княжна.
— В?стимо н?тъ, см?ялся Шепелевъ.
— Ну, ужь вы… махнула она рукой. — Входите-ко. Св?жо. Нашихъ дома н?тъ. Со мной одной посидите, д?лать нечего.
— Очень радъ. Я съ вами бес?довать люблю, отозвался Шепелевъ.
Они вошли въ домъ.
