Около полудня, собираясь завтракать, графиня Маргарита стояла у окна своей спальни-гостиной и съ маленькимъ зеркальцемъ въ рукахъ, не сп?ша, аккуратно нал?пляла на свое хорошенькое личико дв? черныя мушки. Вдругъ дверь распахнулась и Лотхенъ ворвалась какъ вихрь.
— Господинъ Орловъ! Прі?халъ и желаетъ васъ вид?ть! воскликнула н?мочка, торжествуя отъ событія.
— Что? Кто? Орловъ?
— Да, и тотъ самый, что, знаете, сд?лалъ эту штуку. Буянъ, силачъ! Ну!.. Зд?шній сердце?дъ! объяснила Лотхенъ.
— Зач?мъ? Почему? Я его не знаю. Разъ вид?ла мелькомъ, вымолвила Маргарита смутившись.
— Говоритъ, есть до васъ важное д?ло и проситъ принять непрем?нно.
— Да я не хочу!.. Я, наконецъ, боюсь! Фленсбургъ говорилъ, что это злая собака. Онъ бьетъ женщинъ! Онъ меня прибьетъ. — Ни за что!
— Полноте, милая графиня, звонко разсм?ялась Лотхенъ. — Все это выдумки господина Фленсбурга. Я вовсе не нахожу его прелестнымъ, какъ невскія красавицы, потому что онъ… Во-первыхъ ужь очень страшно великъ… Эдакій можетъ такъ обнять и поц?ловать, что раздавитъ! Но бояться, что васъ онъ прибьетъ, потому что когда нибудь прибилъ свою любовницу, бояться побес?довать съ нимъ, — извините, глупо.
— Хорошо теб? говорить… Это… это ужасно!
Лотхенъ опять разсм?ялась. Маргарита бросила зеркало и, уже безсознательно ощупывая пальцемъ приклеившуяся мушку, стояла, очевидно не зная, что сказать и что сд?лать.
— Хотите, я останусь при васъ и растворю дверь въ прихожую…
— Разв?, что эдакъ… И, кром? того, лакеямъ вели стоять насторож? за дверями пріемной на всякій случай. И если что нибудь, то… Да я, право, Лотхенъ, боюсь… Онъ ненавистникъ н?мцевъ и вообще иностранцевъ…
Н?мка громко расхохоталась и, не отв?чая, выскочила изъ горницы. Чрезъ мгновеніе Маргарита, чутко и смущенно прислушивавшаяся, услыхала м?рную, тяжелую поступь за дверями сос?дней небольшой горницы, ея второй гостиной, гд? принимала она малознакомыхъ гостей съ т?хъ поръ, какъ въ угольную большую гостиную перенесли ея кровать. Она вышла и остановилась почти у дверей. Предъ ней на другомъ конц? горницы появилась высокая и красивая фигура Григорія Орлова, за нимъ тотчасъ же проскользнула маленькая и юркая Лотхенъ, которая теперь казалась совс?мъ ребенкомъ за широкоплечей фигурой богатыря.
Орловъ поклонился почти въ дверяхъ и сд?лалъ молча шага три къ хозяйк? дома. Графиня едва зам?тно невольно подалась назадъ, хотя была отъ него на огромномъ разстояніи. Отв?тивъ на поклонъ легкимъ граціознымъ кивкомъ своей красивой головки, она умышленно осталась на ногахъ и, не предлагая с?сть, выговорила по-русски, немного гордо, но не совс?мъ спокойнымъ голосомъ:
— Что вамъ отъ меня угодно, государь мой?
— Три просьбы, графиня. Дв? простыя, одна мудреная.
— Объяснитесь…
— Простить меня… Это прежде всего, первая просьба, — выговорилъ Орловъ, почтительно наклоняясь и добродушно улыбаясь. Отъ этой улыбки и у него, и у брата Алекс?я, лица становились на мгновеніе и вдвое красив?е и ребячески добродушны.
Пристально глянувъ въ это доброе лицо, зам?тивъ изысканную в?жливость позы, голоса и взгляда, все, что считала она атрибутомъ св?тскихъ людей не Петербурга, а В?ны или Версаля, графиня Маргарита сразу посм?л?ла и вполн? овлад?ла собой. Лотхенъ хитро ухмылялась изъ-за спины гостя, будто говоря: Что? собака?
— Простить за что? вымолвила, наконецъ, графиня.
— За мою см?лость, за р?шимость явиться въ вашъ домъ, не им?я чести и счастія быть съ вами знакомымъ… снова тихо заговорилъ Орловъ.
— Зат?мъ… вторая просьба?.. любезн?е и мягче произнесла Маргарита.
— Но вы, графиня, еще не исполнили первой…
Маргарит? показалось, что тонъ голоса силача-буяна сразу изм?нился, сталъ мен?е почтителенъ и уже переходилъ на шутливый ладъ. Этого она допустить не хот?ла и даже боялась.
— Прощаю… снова сухо отозвалась она, — и над?юсь, что остальныя дв? просьбы будутъ бол?е д?льныя… Вторая?
— Вторая просьба, графиня, — позволить поговорить съ вами наедин? о своемъ тайномъ д?л?, важномъ д?л?, отъ котораго зависитъ моя жизнь, заговорилъ Орловъ серьезно и съ чувствомъ. — Посторонніе слушатели и огласка усугубятъ мое положеніе. A оно, графиня, ей Богу, достаточно ужасно и безнадежно.
Маргарита молчала, смутилась и замялась, не зная, что отв?чать.
— Лотхенъ мн?… скор?е моя подруга, ч?мъ горничная. У меня н?тъ отъ нея тайнъ, а сов?тами ея я постоянно люблю пользоваться. Судите сами…
Орловъ быстро глянулъ на Лотхенъ, но усп?лъ см?рить ее съ головы до пятъ и осудить. Было очевидно, что онъ не остался доволенъ им?ть слушателемъ и свид?телемъ смазливую фигурку съ такимъ хотя миленькимъ, но назойливо-веселымъ лицомъ.
— Если вы не можете исполнить этой простой… совершенно в?дь простой, незначущей просьбы, графиня… тогда я не могу произнести ни слова бол?е и мн? остается только откланяться, р?шился сказать Орловъ — A д?ло, съ которымъ я прі?халъ… Моя жизнь и жизнь близкихъ мн? лицъ, той же Апраксиной, съ которой вы дружны… Пусть все это пропадаетъ, идетъ прахомъ изъ-за женской прихоти. До свиданія… И извините…
Выговоривъ все это съ волненіемъ, но все-таки не громко, Орловъ наклонился, какъ бы собираясь выдти.
Маргарита уже давно взв?сила все и не боялась бол?е этого буяна. Вдобавокъ онъ ловко ей напомнилъ въ нужную минуту, что онъ другъ (она знала сама, что онъ даже бол?е ч?мъ другъ) ея собственной пріятельницы, такой же почти львицы и красавицы, какъ и она.
— Лотхенъ!.. Вели готовить завтракъ! вымолвила тихо графиня по-н?мецки, не желая своей любимиц? давать простое приказаніе выдти вонъ.
Лотхенъ, все усм?хаясь, легко повернулась на носкахъ своихъ башмаковъ и охотно выпорхнула вонъ, зная, что черезъ полчаса ей все будетъ изв?стно отъ самой барыни.
Едва только н?мка исчезла изъ гостиной, бойко, какъ-то франтовски махнувъ въ дверяхъ своей пестрой юбочкой, Орлобъ сд?лалъ три шага къ графин?, сокративъ огромное разстояніе, разд?лявшее ихъ до т?хъ поръ. Взглянувъ на хозяйку дома, онъ однако снова остановился и понялъ, что его не посадятъ. И онъ все-таки еще оставался въ такомъ отдаленіи, при которомъ говорить было почти неудобно.
«Горда, какъ вс? выскочки!» невольно подумалось ему, когда онъ взглянулъ теперь на красавицу- хозяйку.
Д?ло въ томъ, что Маргарита, оставшись наедин? съ офицеромъ, почти незам?тно, едва ощутительнымъ движеніемъ бюста и головы, повернулась къ окну и стала въ полъ-оборота къ гостю. Теперь ни одна черта не двигалась, не жила на ея строго-холодномъ лиц?, съ опущенными вдобавокъ глазами. Это св?тленькое лицо, отт?ненное теперь длинными прелестными р?сницами, стало безжизненно гордо, почти высоком?рно.
А, между т?мъ, Орловъ не догадался, что эта поза и это лицо были для св?тской женщины не высоком?ріемъ, а единственнымъ ея оружіемъ для самозащиты. Могъ ли красавецъ и удалецъ, «бабій угодникъ», по прозвищу брата Алехана, — могъ ли онъ думать, что эта красавица-иностранка, полурусская графиня Скабронская, въ эту минуту все-таки слегка боится его?… Боится, что для него, трактирнаго буяна, равны: и она, и Котцау?! Равны: двадцатил?тняя красавица-графиня и пузатый, отъ пива и картофеля разбухшій, ротмейстеръ.
— Я васъ слушаю… вымолвила тихо Маргарита, не поднимая глазъ. Попробовавъ мушку на щек?, она приблизила къ глазамъ правую руку и стала разглядывать свои тонкіе пальцы, щелкая ноготкомъ объ ноготокъ.,
