при русскомъ двор? бралъ сюжетомъ своихъ шутокъ того, кого онъ называлъ «любопытный незнакомецъ». Подъ этимъ прозвищемъ острякъ-англичанинъ разум?лъ русскій народъ. И во истину это былъ «magnum ignotum», для Петербурга и для вс?хъ правительствъ, см?нявшихся посл? Петра Великаго. На берегахъ Невы онъ былъ «великое неизв?стное» также, какъ на берегахъ Сены и Темзы или Дуная.
Д?йствительно, гд?-то на краю св?та, на какихъ-то болотахъ, тамъ, гд? русскому міру конецъ, а начало чухн?, ц?лыхъ полста л?тъ и бол?е, разные драгуны, пандуры и гренадеры вершатъ диковинныя д?ла, представляютъ чудеса въ р?шет?, но чудеса эти чужды, даже будто нисколько не любопытны никому за пред?лами рогатокъ и заставъ петербургскихъ. Вельможи и сановники, и русскіе, и чужеземцы, полстол?тія борятся между собой, падаютъ и подымаются, кладутъ головы на плахи, угоняются въ Пелымь, въ Березовъ, въ Рогервикъ…. Каждый разъ изм?няется декорація, но комедія повторяется все та же и та же…. A этотъ magnum ignotum живетъ самъ по себ?, даже не прислушивается. Его хата съ краю! Онъ живетъ голодно и холодно, но богобоязненно и долготерп?ливо, и возлагаетъ все упованіе свое не на питерскихъ н?мцевъ и полун?мцевъ, а на Господа Бога и на святыхъ угодниковъ.
III
Государь Петръ ?едоровичъ, тотчасъ же по вступленіи на престолъ, объявилъ о своемъ желаніи непрем?нно какъ можно скор?й переходить въ новый дворецъ.
Пышные похороны покойной государыни со всякаго рода церемоніями продолжались страшно долго.
Петербургъ, дворъ и общество разд?лились тотчасъ на два лагеря даже по поводу этихъ церемоній.
Одни, съ новой императрицей Екатериной Алекс?евной во глав?, проводили время въ хлопотахъ по поводу похоронъ, присутствовали на вс?хъ церемоніяхъ и вс?хъ панихидахъ. За эти дни ярко отм?тился лагерь «лизаветинцевъ». Другая партія, въ которой было немного русскихъ вельможъ, въ числ? прочихъ и канцлеръ Воронцов?, получила въ устахъ народа и даже гвардіи названіе «голштинцевъ». Вс? они почти никогда не бывали на панихидахъ и большая часть изъ нихъ занималась или разъ?здами верхомъ по столиц? въ свит? государя, или заказомъ новыхъ безчисленныхъ и все м?нявшихся мундировъ. Н?которые же исключительно хлопотали объ отд?лк? новаго дворца.
Весь великій постъ работы въ громадномъ зданіи шли быстро, бол?е тысячи всякихъ подрядчиковъ и рабочихъ наполняли этотъ дворецъ въ полномъ смысл? слова отъ зари до зари. Къ концу великаго поста все было готово и вс?мъ было изв?стно, что пріемъ въ Св?тлый Праздникъ будетъ непрем?нно въ новомъ дворц?. Но о главной пом?х? для этого перехода въ новый дворецъ никто не подумалъ.
Дворецъ строился н?сколько л?тъ на громадномъ пустомъ пространств?, незастроенномъ нич?мъ, которое простиралось отъ стараго дворца у Полицейскаго моста до берега Невы, а въ длину отъ Милліонной до самой Галерной улицы. Когда-то при начал? постройки это былъ обширный, великол?пный зеленый лугъ, на которомъ постоянно паслись коровы и лошади дворцоваго в?домства. Покуда дворецъ строился, все это огромное пространство понемножку покрывалось безчисленнымъ количествомъ разнаго рода домиковъ, хижинъ, шалашей, избушекъ, балагановъ и сараевъ для обд?лки всякаго рода матеріаловъ и для житья рабочихъ. Постепенно этихъ построекъ набралось, конечно, бол?е сотни. Кром? того, годами набирались громадныя кучи всякаго мусора, бревенъ, глины, щепы и щебня.
Видъ этого пустого пространства между двумя дворцами, старымъ и новымъ, былъ хотя крайне непригляденъ, но крайне оригиналенъ. Это было сплошное с?ро-грязное пространство, на которомъ кое-гд? высились самыя нел?пыя постройки на скорую руку, а около нихъ громадныя кучи всякаго сора. Въ н?которыхъ м?стахъ кучи щепы или щебня были на столько велики, что превышали крыши сарайчиковъ и хижинъ.
Когда въ новомъ дворц? разв?шивались уже посл?днія картины и занав?сы и вносилась всякая мебель, одинъ изъ н?мцевъ придворныхъ, Будбергъ, первый спросилъ у полицмейстера Корфа:
— A какъ же будетъ и какъ состоится пріемъ во дворц?, когда нельзя пройти, а т?мъ мен?е про?хать къ этому дворцу, ни откуда?
Корфъ, отличавшійся н?которою тугостью разума, треснулъ себя по лбу и он?м?лъ отъ сюрприза.
Оставалась одна страстная нед?ля, очистить же весь этотъ лугъ возможно было только въ м?сяцъ времени, да и то при затрат? большихъ суммъ для найма лошадей и народа. И Корфъ, надумавшись, поскакалъ къ Фленсбургу и объяснилъ ему ужасное обстоятельство.
Фленсбургъ, знавшій хорошо, какъ и всякій въ Петербург?, на сколько упрямо желаетъ государь бытъ въ Св?тлый Праздникъ въ новомъ дворц?, даже ротъ разинулъ и руками развелъ.
— Какъ же вы объ этомъ не подумали? воскликнулъ онъ.
Корфъ тоже развелъ руками, какъ бы говоря: что же прикажете д?лать! Но въ то же время онъ. думалъ:
«А отчего же вы-то вс? объ этомъ не подумали? Отчего же мн? надо было думать, когда вамъ никому и на умъ не пришло?»
Но однако Корфъ понималъ, что отв?чать все-таки придется ему, какъ полицмейстеру.
— Бога ради доложите принцу, спросите что тутъ д?лать.
— Да что же онъ можетъ тутъ? спросилъ Фленсбургъ.
— Доложите, я ужь и не знаю, а все же доложить надо.
— Государь вчера говорилъ, зам?тилъ Фленсбургъ, что онъ въ среду или четвергъ уже перейдетъ. A вы въ одну нед?лю не усп?ете очистить все.
— Какое въ нед?лю! Въ м?сяцъ, въ полтора не усп?ешь! воскликнулъ полицмейстеръ.
Фленсбургь, глядя въ смущенное, почти перепуганное лицо генерала-полицмейстера, думалъ по- н?мецки:
«Ну казусъ. Что теперь будетъ вамъ вс?мъ отъ государя?»
Когда адьютантъ доложилъ принцу о новости, Жоржъ тоже ахнулъ и привскочилъ на своемъ кресл?.
— Пускай ?детъ самъ и докладываетъ государю, р?шилъ принцъ.
Фленсбургъ передалъ приказаніе принца, но генералъ-полицмейстеръ былъ не промахъ. Онъ об?щалъ адьютанту на утро доложитъ государю обо всемъ, но въ тотъ же вечеръ вдругъ опасно захворалъ, даже слегъ въ постель. «Лежачаго не бьютъ! над?ялся онъ. Больного скор?е помилуютъ».
Пришлось принцу Жоржу взять д?ло на себя. Все-таки онъ не захот?лъ, чтобы на него прямо обрушился гн?въ государя въ д?л?, въ которомъ онъ былъ неповиненъ. Принцъ отправился къ фавориту.
Гудовичъ при изв?стіи вскрикнулъ еще громче другихъ и не смотря на свою тучность и л?нь, вскочилъ и началъ ходить по горниц?. Всякаго рода ругательства посыпались на полицмейстера Корфа и на вс?хъ негодяевъ «лизаветинцевъ», хотя Гудовичъ зналъ, что они тутъ нич?мъ не виноваты.
Не ближе какъ вечеромъ, Гудовичъ отправился къ Воронцовой, прося ее доложить государю, что пере?зжать во дворецъ невозможно, ибо о площади забыли и ран?е м?сяца она очищена быть не можетъ.
И въ тотъ же день, но далеко за полночь, когда государь посл? сытнаго ужина собирался спать, Воронцова, все отлагавшая минуту объявить ужасную новость, вдругъ какъ-то бухнула ее. И вс? предугадывали в?рно. Государь пришелъ вдругъ въ такое состояніе, что, не смотря на третій часъ ночи, поднялъ на ноги весь дворецъ. Казалось, буря съ вихремъ и градомъ прошла по вс?мъ горницамъ и корридорамъ.
Государь былъ челов?къ добродушный, еще никого не обид?вшій за трехъ-м?сячное свое царствованіе, но т?мъ не мен?е вс? и все боялись его и трепетали. Видно — дворянская кровь придворныхъ, дворцовыхъ слугъ и прихлебателей исподволь и давно обратилась въ рабскую и всякій привыкъ трепетать, иногда самъ не зная зач?мъ и отчего.
И среди ночи были вытребованы во дворецъ и Корфъ, и вс? петербургскія власти, за исключеніемъ
