любезно встр?тила доктора.
Докторъ Вурмъ, уже пожилой, л?тъ пятидесяти, былъ еще челов?къ бодрый и св?жій, хотя съ с?дой головой, но безъ единой морщинки на лиц?, съ румянцемъ во всю щеку, а по движеніямъ казался еще совершенно молодымъ челов?комъ. Правильная до педантизма жизнь при помощи медицины, которую онъ зналъ хорошо, позволила ему до пятидесяти л?тъ сохранить св?жесть силъ и наслаждаться какъ бы второю юностью.
Вурмъ пользовался изв?стностью и уваженіемъ въ столиц?, не смотря на д?йствительно незавидное положеніе всякаго доктора въ стран?, гд? за н?сколько десятковъ л?тъ передъ т?мъ скоморохи, знахари и колдуны были во мн?ніи народа одного поля ягоды и довольствовались почти одинаковымъ общественнымъ положеніемъ. Вурмъ былъ первый докторъ, который въ Петербург? поставилъ себя на равную ногу съ высшимъ обществомъ и придворнымъ кругомъ, и, конечно, онъ былъ вдесятеро образованн?е и благовоспитанн?е многихъ сановниковъ. Онъ лечилъ всю знать въ Петербург?, лечилъ и покойную императрицу. Нажитое состояніе позволило ему теперь им?ть такую обстановку, при которой онъ окончательно сравнялся со многими дворянами средней руки. Вурмъ, съ самаго прі?зда Скабронскихъ въ Петербургъ, началъ лечить Кирилла Петровича, но въ то же время и ухаживалъ за красавицей Маргаритой.
— Ну, что же, докторъ? Какъ? выговорила Маргарита, по-н?мецки, предлагая, быть можетъ, уже въ тысячный разъ этотъ вопросъ, касавшійся больного мужа.
Вурмъ давно зналъ, что этотъ вопросъ красавицы не значилъ: Что-жъ, не лучше ли? а значилъ, напротивъ: Что-жъ, хуже ли, наконецъ? И, какъ всегда, онъ пожалъ плечами, лукаво улыбаясь, и сталъ смотр?ть прямо въ глаза молодой женщин?, очевидно любуясь ею.
— Что-жъ вы молчите?
— Все то же, графиня, еле дышетъ. Надо ждать… скоро.
— Надо ждать! Да в?дь вы мн? это ужь ц?лую зиму повторяете. Ей-Богу, мн? уже…
И Маргарита запнулась и сердито отвернулась къ окну. Вурмъ, все также усм?хаясь, спокойно пол?зъ въ карманъ, досталъ табакерку и протянулъ ее Маргарит?.
— Не угодно ли?
Маргарита обернулась, взяла маленькую щепотку изъ протянутой къ ней табакерки, но снова отвернулась къ окну. Она соображала о томъ, ч?мъ задержать доктора, чтобы онъ своимъ присутствіемъ пом?шалъ объясненію съ Фленсбургомъ.
Вурмъ, между т?мъ, взялъ стулъ, пододвинулся ближе въ Маргарит? и взялъ ее безцеремонно за руку, подъ предлогомъ попробовать ея пульсъ.
— Все глупости, выговорила кокетка, но руки не приняла.
— Н?тъ, не глупости, а лихорадка. Пуль-съ все не ровенъ. Да и какъ ему быть ровнымъ у двадцатил?тней красавицы, полувдовы, упрямой, не хотящей однимъ словомъ изм?нить свое положеніе, сд?латься свободной птичкой. Если существованіе графа продлится еще годъ, то б?дная пташка совс?мъ захир?етъ и сд?лается больна опасн?е, ч?мъ онъ. Все это выговорилъ Вурмъ почти шопотомъ, съ усм?шкой на губахъ и не спуская глазъ съ красиваго профиля паціентки.
— Если бы это одно слово было легкое, отозвалась Маргарита, — то я бы давно его сказала. Но на такое слово не только у меня не хватитъ храбрости, но и у васъ не хватитъ мужества для исполненія…
— Попробуйте, испытайте, серьезно шепнулъ Вурмъ.
— Испытать? Спасибо… Я знаю отлично, что вы можете сд?лать то, что д?лается во всей Европ?, д?лается сплошь-и-рядомъ. Всякій медикъ можетъ дать такого зелья, отъ котораго больной отправится на тотъ св?тъ, и никто не удивится и знать не будетъ. Особенно, когда больной годъ умираетъ и вс? ждутъ. Но къ чему брать преступленіе на душу? Зач?мъ? Чтобы сд?лать свое положеніе еще невыносим?е? Давайте говорить откровенно, докторъ… Общее обоимъ преступленіе сд?лаетъ меня ни в?ки в?чные вашей рабой. Преступленіе?! Чтобы вы знали за мной тайну! Могли бы д?лать со мной что угодно! Хотя бы даже заставить за себя выйти замужъ. Н?тъ, докторъ, я не на столько глупа. Да авось онъ и самъ скоро умретъ.
Докторъ пересталъ ухмыляться, медленно поднялся съ м?ста и взялъ шляпу и палку.
— Куда же вы? Я васъ прошу остаться, сейчасъ прі?детъ одинъ гость; вы его знаете — Фленсбургъ. И мн? бы хот?лось, чтобы вы остались.
— Зач?мъ? Чтобы пом?шать ему говорить съ вами тоже откровенно. О чемъ-нибудь иномъ, конечно! догадался тонкій медикъ, изучившій давно характеръ графини.
— Положимъ, что и такъ…
— Н?тъ, извините, вы мн? не дали права играть около васъ роль в?рнаго пса, охраняющаго васъ отъ разныхъ назойливыхъ обожателей. Дайте мн? его и тогда другое д?ло, — недовольнымъ, голосомъ выговорилъ Вурмъ съ зам?тнымъ отт?нкомъ досады и раздраженія.
— Дать право? Какое?! Повел?вать мною? усм?хнулась красавица.
— Честь им?ю кланяться вашему сіятельству, оставляя поле для господина Фленсбурга. Вотъ и онъ, легокъ на помин?! сказалъ Вурмъ, глянувъ въ окно.
Въ эту минуту Фленсбургъ, д?йствительно, подъ?халъ къ дому. Офицеръ и докторъ встр?тились въ прихожей, холодно поздоровались. Оба чуяли, что хотя положеніе ихъ совершенно разное, но т?мъ не мен?е они соперники и каждый невольно считалъ своего противника бол?е счастливымъ, ч?мъ онъ. Вурмъ завидовалъ Фленсбургу и былъ уб?жденъ, что Маргарита, овдов?въ, выйдетъ за него замужъ, если онъ самъ не съум?етъ поймать ее въ свою западню; Фленсбургъ, напротивъ, ревновалъ и смущался мыслью, что Маргарита позволяетъ ухаживать за собой пятидесятил?тнему челов?ку, да вдобавокъ еще знахарю.
Когда Фленсбургъ двинулся въ гостиную, Маргарита уже сид?ла на другомъ м?ст?. Два стула, близко поставленные одинъ около другого, остались у окна. Но Маргарита сообразила это слишкомъ поздно, онъ уже вошелъ.
Когда она увидала подъ?хавшаго Фленсбурга, то смутилась предстоящимъ объясненіемъ; съ т?хъ поръ прошло едва ли дв? минуты, а Фленсбурга встр?тила уже не смущенная женщина, а гн?вная и отчасти разс?янная. Эти быстрые переходы были отличительной чертой характера молодой женщины. Она ороб?ла, когда онъ подъ?халъ, зат?мъ разсердилась на собственную свою робость и спросила себя:
— Да какое же право им?етъ онъ смущать меня, небоявшуюся и небоящуюся никого? Что за важное д?ло исполнить женскій капризъ и освободить изъ-подъ ареста двухъ шалуновъ офицеровъ? В?дь не грабителей и не убійцъ просила она освободить.
И вдругъ, при мысли о грабителяхъ, ей вспомнился случай въ овраг?. И юноша, спасенный ею, снова ясно предсталъ предъ ней… Въ ту минуту, когда Фленсбургъ входилъ въ гостиную, гордо и важно подходилъ къ ней и протягивалъ руку, Маргарита смотр?ла на него какъ бы сквозь фантазму, т. е. сквозь рисовавшійся въ ея воображеніи образъ юноши. Лицо ея, в?роятно, было черезъ-чуръ задумчиво и разс?янно, потому что Фленсбургъ, опускаясь около нея на кресло, вымолвилъ по-н?мецки:
— Что съ вами? Вы, д?йствительно, нездоровы; я думалъ вы отговариваетесь бол?знью, чтобы не видать меня и отсрочить уплату долга.
И вдругъ Маргарита, сама не знай почему, оскорбилась и этими словами, и тономъ голоса.
— Какой долгъ? Что вы хотите сказать? сухо вымолвила она.
Фленсбургъ догадался, что молодая женщина просто не въ дух?, раздражена ч?мъ-нибудь, или наконецъ, д?йствительно немного хвораетъ, или капризничаетъ. И онъ сообразилъ, что въ настоящую минуту не надо раздражать или дразнить капризнаго ребенка.
— То, что я хочу сказать, вы отлично понимаете, но если вы сегодня не расположены бес?довать объ этомъ, то отложжмъ. Скажите, что онъ?
И Фленсбургъ поднялъ брови, какъ бы показывая на верхній этажъ.
— Ничего, слава Богу! Gott sei dank!
Фленсбургъ разсм?ялся.
— Это прелестно! вы славословите Господа за то, что онъ еще живъ.
— Ну что-жъ! вспыхнула Маргарита. — Да, Конечно. Его смерть будетъ для меня не несчастіемъ, но во всякомъ случа? поставитъ меня въ самое затруднительное положеніе среди ц?лой кучи дерзкихъ и незванныхъ волокитъ.
— Э-э, да вы сегодня совс?мъ нездоровы, сухо выговорилъ Фленсбургъ и поднялся. — Хотите,
