X
Іоаннъ Іоанновичъ былъ изумленъ «финтомъ» своей внучки, т. е. усп?шнымъ заступничествомъ за Орловыхъ. Вдобавокъ старикъ не зналъ, какимъ образомъ удалось Маргарит? выхлопотать ихъ прощеніе. Старикъ много размышлялъ, но не могъ догадаться, гд? и въ комъ сила внучки. Во всякомъ случа?, онъ счелъ нужнымъ исполнить об?щаніе и перевелъ на ея имя одну вотчину.
«Есть ходы при новомъ двор?! думалъ онъ. Стало быть, надо къ этой цыганк? въ дружбу войти. Вотъ и не плюй въ колодезь. A в?дь я ужь наплевалъ.»
Кром? того, посл?дняя бес?да его съ молодой женщиной не выходила у него изъ головы. Холостякъ и брюзга пов?рилъ выдумк? красавицы, что она въ близкихъ отношеніяхъ съ какимъ-то старикомъ. Подобныхъ прим?ровъ въ столиц? за посл?днее время было безъ числа. Одинъ изъ первыхъ вельможъ, покойный Петръ Ивановичъ Шуваловъ, подавалъ собой прим?ръ придворнымъ Елизаветы, и его отношенія къ молодой красавиц? Апраксиной были изв?стны всему городу. Старикъ Трубецкой, полицмейстеръ Корфъ, Тепловъ, и много старыхъ сановниковъ, пріятелей Іоанна Іоанновича, были и теперь зазорными прим?рами. Графиня Кейзерлингъ у генерала Корфа и красивая хохлушка Олеся Квитко у Теплова — предметы ихъ страсти, попеченій и большихъ расходовъ, были изв?стны всей столиц?. Хохлушка была даже принята въ дом? Разумовскихъ, а «Козырьлиншу» знала въ лицо и боялась вся полиція гораздо больше, ч?мъ самого полицмейстера.
Именно одного изъ богатыхъ пріятелей сенаторовъ Скабронскій даже заподозрилъ теперь въ сношеніяхъ съ красивой внучкой, такъ какъ Маргарита была съ нимъ знакома давно.
«Да. Вотъ лихъ…. Внучка! подумалъ, наконецъ, старикъ. Хоть и не родная, не настоящая, не дочка сына родного, а такъ себ?, съ боку припека, жаромъ вздуло. A все внучка»….
И старый холостякъ задумывался довольно часто объ этихъ двухъ внезапныхъ открытіяхъ: о значеніи внучки при двор? и о старик?, ея пріятел?.
— Какъ же это я проз?валъ! воскликнудъ онъ однажды, переставъ уже доказывать себ?, что Маргарита ему внучка. Съ самаго ея прі?зда дурачился, въ себ? не пускалъ, самъ не ?здилъ. Все, вишь, за свои карманы опасался…. A чортъ ли въ деньгахъ? Умрешь, все такъ останется! Монахамъ да холопамъ пойдетъ… Старый, ты, тетеревъ, — досадливо кончалъ Іоаннъ Іоанновичъ, зляся уже на себя. Право, тетеревъ! Токуешь на суку и не видишь ничего кругомъ.
Маргарита, посл? освобожденія Орловыхъ, къ д?ду не по?хала, а послала только сказать челов?ка, что просьба графа д?да исполнена.
«И знать не хочетъ! подумалъ старикъ. Востра цыганка! Нечего д?лать, по?ду благодарить ея цыганское сіятельство». Но на первый разъ Іоаннъ Іоанновичъ не засталъ внучки дома и вернулся домой совс?мъ не въ дух?. Вообще, дворня графа зам?тила, что баринъ сталъ придирчив?е, ворчлив?е и будто нравомъ неспокоенъ.
Въ тотъ день, когда Фленсбургь насильно заставилъ графиню себя принять, старикъ тоже собрался въ ней.
Въ ту минуту, когда Маргарита и Лотхенъ звонко хохотали, шутя на счетъ д?душки, онъ входилъ на крыльцо дома.
Люди Скабронскихъ, понимавшіе отлично значеніе участившихся пос?щеній графа-д?да къ молодой барын?, его единственной насл?дниц?, стали съ особеннымъ усердіемъ и предупредительностью кидаться на встр?чу къ его карет? и наперерывъ сп?шили высаживать старика и вводить по ступенямъ….
— Легче! Легче! ворчалъ графъ, по привычк? всегда бранить прислугу. — Эдакъ крымцы только въ полонъ запорожцевъ берутъ. Того гляди ноги мн? переломаете. Дома что ль барыня?
— Дома-съ.
— A Кирилла Петровичъ дома; аль ужь вы?халъ на тотъ св?тъ? угрюмо и серьезно вымолвилъ Скабронскій, снимая шубу и на утвердительный отв?тъ лакея прибавилъ: Дурни! Говорятъ: да-съ. A что, да-съ? Померъ? Ну, пошли, докладай.
Но Маргарита стояла уже на порог? прихожей и, любезно улыбаясь, выговорила:
— Милости просимъ.
— А, хозяюшка. Ну что хозяинъ?
— Ничего, все тоже.
— Надо будетъ потомъ пров?дать и его, полюбоваться какъ себя отхватываютъ заграничнымъ житьемъ.
— A я собиралась къ вамъ сейчасъ.
— Не лги! Не собиралась! усм?хнулся Іоаннъ Іоанновичъ, входя. — Ну, здравствуй, внучка-лисынка. Дай себя облобызать за ребятъ Орловыхъ. Спасибо теб?.
Маргарита, внутренно см?ясь, подставила лицо подъ губы старика. Нагибаться ей не приходилось, такъ какъ головой своей она была ему по плечо.
— Я очень рада, д?душка, что могла вамъ въ пустяуахъ услужить.
— Какіе это пустяки! Теб? разв??… Ну, сядемъ. Вертушуу эту прогони, показалъ Іоаннъ Іоанновичъ на Лотхенъ. — Ишь в?дь егоза! воскликнулъ онъ, садясь на диванъ и, поднявъ свою толстую трость, погрозился на субретку. — Охъ, я бы тебя пробралъ. Будь ты моя, билъ бы трижды на день. Какая бы стала у меня шелковая.
— Я бы умерла съ перваго раза отъ такой палки! выговорила Лотхенъ, дерзко заглядывая въ глаза старика.
— Да, отъ такой палки можно…. разсм?ялась Маргарита.
— Тотъ разъ вы меня вотъ тутъ толкнули такъ, что у меня до сихъ поръ грудь болитъ! лукаво произнесла н?мка.
— Ахъ мои матушки! Жалость какая! пропищалъ Скабронскій, будто бы передразнивая голосъ Лотхенъ. — Ну, убирайся въ свой шестовъ, курляндская стрекоза!
Лотхенъ, см?ясь и переглядываясь съ барыней, выскочила вонъ.
— Ишь в?дь хвостомъ машетъ. По себ? выискала и горничную. Вся въ тебя: верченная, заговорилъ Іоаннъ Іоанновичъ. — Порохъ-д?вка. Поди, небось, у нея обожателей — стая ц?лая, а?
Маргарита разсм?ялась.
— Да в?дь и у тебя стая… Кром? энтаго небось есть… Энтаго стараго, что денегъ даетъ на прожитокъ?
— Денегъ даетъ? Кто? изумилась Маргарита. Іоаннъ Іоанновичъ объяснился р?зче.
Маргарита, давно забывшая свою выдумку про старика, въ котораго будто влюблена, раскрыла широко глаза.
— Какой старикъ? Что вы, д?душка?
— Такъ ты это надысь наплела? воскликнулъ Скабронскій страннымъ голосомъ. — Все выдумки? Ахъ ты, плутъ-баба!
Маргарита смутилась и не знала, что сказатъ, что выгодн?е, что нужн?е.
— Да, выдумка, но не совс?мъ. Это все должно р?шиться на дняхъ… но я… Видите-ли… Много новаго съ т?хъ поръ. И я не знаю еще… что будетъ.
Скабронскій замолчалъ, не спуская глазъ съ внучки, и, наконецъ? будто р?шаясь на что-то, выговорилъ р?зко:
— Денегъ теб? надо?
— Денегъ? H — н?тъ! Зач?мъ…
— Дать теб? денегъ? говорю я.
— Зач?мъ? У меня есть.
— Ну, вотчину подарить доходную?
— Н?тъ, зач?мъ! Я не управлюсь.
— Ой, подарить! подмигивалъ д?дъ.
— Да н?тъ, не надо.
— Н?тъ. Ну ладно. A я вотъ привезъ.
Гляди. Старикъ вынулъ изъ кармана огромную сложенную бумагу и передалъ внучк?.
— На. Вотъ мы какъ! Бери! Да покажи потомъ: вы какъ? лукаво и загадочно выговорилъ Іоаннъ
