Бес?да Гл?ба съ Квасовымъ не клеилась, а, между т?мъ, князь не у?зжалъ, все переминался на м?ст?; наконецъ, будто р?шившись, онъ заявилъ Квасову, что у него есть до него д?ло очень важное.
— Что прикажете? Готовъ служить.
Князь сразу заговорилъ о предполагавшейся свадьб? давно нареченныхъ, юноши Шепелева и княжны Настасьи Тюфякиной. Спросивъ мн?ніе Кваеова на этотъ счетъ, онъ узналъ, что лейбъ-компанецъ именно теперь очень радъ бы былъ поскор?е женить племянника, чтобы онъ не запропалъ среди гвардейскихъ кутилъ и буяновъ.
Слово за слово, и ловкій Тюфякинъ добился того, что черезъ полчаса они бес?довали откровенно, непринужденно и какъ старые пріятели. Тюфякинъ предложилъ Квасову д?йствовать вм?ст?, чтобы какъ можно скор?е женить юношу на княжн?. Онъ заявилъ, что этого вс? желаютъ, въ особенности тетка- опекунша и сама нев?ста.
— Прежде всего, сказалъ князь, — вамъ сл?дуетъ познакомиться съ вашей будущей родней. Давно бы сл?довало то.
Эти слова н?сколько польстили лейбъ-компанцу, который зналъ, что онъ дядя Шепелеву только на половину. Однако Акимъ Акимычъ, нигд? не бывавшій, пришелъ въ ужасъ отъ предложенія князя, но Тюфяканъ съум?лъ быстро уб?дитъ лейбъ-компанца, что тетка-опекунша и княжны — самыя добрыя и простыя женщины, какія только есть на св?т?.
Р?шено было, что Квасовъ на другой же день явится въ домъ княженъ.
— Только я в?дь людскости никакой не им?ю, объяснилъ Квасовъ.
— Полно, пожалуй… Все это пустое!.. Разумъ да сердце — вотъ что въ челов?к? дорого! говорилъ Тюфякинъ, уходя, и прибавилъ: — Дмитрію Дмитричу вы ничего не сказывайте. Пускай онъ лучше не знаетъ, онъ в?дь у васъ чудной такой.
— Ужь именно чудной! воскликнулъ Квасовъ. — Хворалъ сколько времени, я ужь думалъ чахотка или чума какая, — вотъ какъ бываетъ у щенятъ, что чум?ютъ. A тутъ вдругъ въ одно утро сразу запрыгалъ козломъ… Я даже опасаюсь, не баба ли это какая, прелестница! Тогда в?дь б?да будетъ на счетъ нашего-то желанія.
— Да, это, избави Богъ. Авось… какъ-то разс?янно сказалъ Тюфякинъ. — Такъ вы ему ничего не говорите, да завтра и прі?зжайте къ намъ. Я живу-то не у нихъ, да все-таки говорю: къ намъ, все-таки он? мн? сестры.
На другой день Акимъ Акимычъ над?лъ свой новый мундиръ, всячески прихорашивался ц?лые полчаса у маленькаго зеркальца или, лучше сказать, передъ черепкомъ отъ зеркала, и, ни слова не сказавъ племяннику, отправился п?шкомъ въ Тюфякинымъ. Тавлинку онъ не взялъ ради приличія, р?шившись потерп?ть часъ безъ табаку.
Квасовъ смущался и роб?лъ, какъ юноша отправляющійся на первый балъ. Да это и былъ для него первый визитъ въ жизни.
«И зач?мъ я иду? Познакомились бы посл?, когда она стала бы женой его, ужь родней. Осм?ютъ только мужика!»
Проходя по мосту черезъ оврагъ, гд? уже значительно стаялъ сн?гъ и кое-гд? видна была земля, Квасовъ невольно вспомнилъ о случа? съ племянникомъ.
«Должно быть это зд?сь грабители-то его наградили, шубенку-то сняли. Зд?сь самое прекрасное м?сто для этого: и убить можно, да подъ мостъ до весны спрятать».
Когда Акимъ Акимычъ поднимался по л?стниц? дома Тюфякиныхъ, то дрожь пробирала его по всему т?лу.
Пелагея Михайловна особенно любезно встр?тила гостя, усадила, предложила чаю. Зат?мъ явился князь Гл?бъ, ведя за руку Настю.
— Вотъ вамъ и нев?ста, сказалъ онъ.
Настя старалась улыбаться, но лицо ея было сумрачно. Князь Гл?бъ старался быть веселъ и добродушенъ, но это какъ-то не шло къ нему.
Пелагея Михайловна тоже старалась побольше занимать гостя разговоромъ, но видно было, что и съ ней что-то творится.
Наконецъ, посл? вс?хъ появилась въ комнат? Василекъ. Тихо отворила она дверь, тихо подошла въ столу, гд? обыкновенно она всегда разливала чай, и с?ла, пытливо, зорко гладя въ лицо Квасова.
— Это моя старшая племянница, Василиса, сказала Гарина.
Квасовъ поклонился и внимательно сталъ гляд?ть на д?вушку.
«Чудное лицо! думалъ онъ. — И что-то такое въ этомъ-лиц? удивительное есть!»
Квасовъ думалъ то же, что всякій при первой встр?ч? съ Василькомъ. Его, какъ и другихъ, поразило это испещренное бороздками лицо, осв?щенное чуднымъ душевнымъ св?томъ великол?пныхъ глазъ.
Бес?да смолкла на минуту. Квасовъ все гляд?лъ на Василька и вдругъ выговорилъ н?сколько словъ, которыми сразу обворожилъ княжну. Этими н?сколькими словами Квасовъ сразу записалъ самъ себя въ число друзей Василька.
— Какъ вамъ бол?знь личико испортила! выговорилъ Квасовъ.- A в?дь видать и теперь, что вы писанная красавица были?
Василекъ слегка зарумянилась и сладкое чувство сказалось у ней на душ?. Эти слова такъ под?йствовали на нее, что она перес?ла тотчасъ поближе къ лейбъ-компанцу, къ дяд? этого юноши, котораго она такъ давно не видала и о которомъ все-таки постоянно думала.
Акимъ Акимычъ сталъ простодушно и подробно разспрашивать Василька, на какомъ году она забол?ла, какъ ее отъ оспы лечили. Василекъ охотно отв?чала.
— Ну, что жъ, в?рно я сказываю, спросилъ Квасовъ, — что вы были до бол?зни писанной красавицей?
Василекъ разсм?ялась, а Пелагея Михайловна согласилась что д?йствительно такъ.
— Василекъ мой была такая красавица, какихъ мало у насъ въ столиц?. Но и теперь она для меня красавица душой своей. Что за польза когда лицо б?ло, да душа черна! выговорила Пелагея Михайловна и какъ-то странно косо взглянула на Настю и перевела свой быстрый взглядъ на Тюфякина. Что-то злобное сказалось на лиц? ея на мгновеніе и она еще быстр?е отвернулась отъ князя.
Пос?щеніе Квасова окончилось совершенно для него неожиданно. Онъ пришелъ рано, а собрался домой уже ввечеру, и такъ какъ вс? опасались, чтобы его на мосту, какъ и племянника, не ограбили, то Пелагея Михайловна предложила ему до?хать до города на ихъ лошадяхъ.
И поздно вечеромъ Акимъ Акимичъ вы?халъ изъ дома новыхъ друзей. Лейбъ-компанецъ такъ не привыкъ къ колымагамъ и не привыкъ качаться въ нихъ по рытвинамъ, что едва только экипажъ въ?халъ въ улицы, Акимъ Акимычъ остановилъ кучера.
— Стой, голубчикъ, совс?мъ умаяло, какъ на качеляхъ! Вотъ-вотъ захвораю и карету испачкаю! Выпусти на св?тъ Божій.
Квасовъ, отправивъ карету обратно, приказалъ благодарить барыню, а самъ пошелъ п?шкомъ, думая о семейств? Тюфякиныхъ, которое произвело на него самое странное впечатл?ніе. Онъ разобралъ вс?хъ по ниточк?.
«Тетушка-опекунша — такъ себ?, ничего, барынька изъ дуба дерева, у нея свой нравъ и она себя въ обиду не дастъ. Князь — б?съ, что монахомъ прикинулся. Тетушка его должно быть не очень долюбливаетъ, да, впрочемъ, ему она и не тетка, а чужая. Нев?ста либо хвораетъ, либо какая забота у нея была въ этотъ денъ. А, можетъ, онъ, мужикъ, ей не понравился, она на него и насупилась.»
— A все-таки, вымолвилъ Квасовъ вслухъ, — не по сердцу она мн?, эта Настасья Андреевна. Она, что называется, въ замужеств?, мужа справлять будетъ, а мой-то Митя ужь будетъ жену изображать. Да. Барышня съ кулачкомъ! A эта! Вотъ другая-то, Василиса-то Андреевна!!.
И Квасовъ на ходу сразу остановился и отъ прилива чувства къ сердцу пол?зъ въ карманъ за тавлинкой и ахнулъ. Онъ забылъ совс?мъ, что, собравшись въ гости, оставилъ тавлинку дома.
— Да, она, другое д?ло! развелъ Квасовъ руками, бормоча себ? подъ носъ:- красавица писанная! Не лицомъ, а очами красавица! Душой красавица! Душа ея вотъ вся на ладони. Н?тъ, Василиса — не Настасья. Вотъ кабы на этой порося женить бы, то-то мы бы зажили! Но какъ теперь къ нему подступиться? Коли есть прелестница, его подъ в?нецъ хоть на ц?пи веди.
И Квасовъ медленными шагами направился домой, продолжая восхищаться мысленно Василькомъ.
