конц? отъ государя и вела жизнь самую тихую, мирную и скромную. Она почти никуда не вы?зжала и только иногда бывалъ у нея Никита Ивановичъ Панинъ, воспитатель Павла Петровича, графы Разумовскіе, канцлеръ Воронцовъ, чаще же другихъ княгиня Дашкова. Сама императрица иногда вечеромъ отправлялась въ гости къ княгин? Дашковой и тамъ видалась съ н?которыми офицерами гвардіи. Однихъ она знала давно, а другихъ ей представили недавно.
Посл? ?оминой нед?ли, государыню стали просто осаждать разные сановники, сенаторы и члены синода и всякіе нечиновные люди уб?дительными просьбами, узнать содержаніе новаго мирнаго трактата. Екатерина Алекс?евна отлично понимала все громадное значеніе этого договора для общественнаго мн?нія. Ч?мъ ужасн?е, невозможн?е и позорн?е для Россіи окажется этотъ договоръ, т?мъ бол?е выиграетъ та партія, которая теперь называетъ себя елизаветинцами и которой, по выраженію Алекс?я Орлова, сл?довало безъ страха и искренно давно назваться «екатерининцами».
Однажды утромъ, государыня вызвала къ себ? своего юнаго друга Екатерину Романовну Дашкову и встр?тила ее со словами:
— Ну, княгиня, пришла пора доказывать слова д?ломъ. Если вы меня любите, вы должны непрем?нно исполнить мою просьбу.
— Все на св?т?! воскликнула Дашкова, засіявъ лицомъ.
— Да, вы всегда такъ: все на св?т?! Готовы будете сейчасъ, какъ птичка взмахнуть крылами и взлет?ть въ самое небо. A потомъ тотчасъ струсите и пригорюнитесь и, вм?сто того, чтобы парить въ облакахъ, начнете ползать, какъ букашка по земл?.
— Merci за сравненіе, обид?лась княгиня. — Оно и злое, и несправедливое. Я сейчасъ же докажу вамъ, что ум?ю летать. Что прикажете?
— ?хать сейчасъ же въ Елизавет? Романовн?…
Дашкова двинулась вс?мъ т?ломъ и вытаращила глаза на государыню.
— Ну, вотъ, видите! вымолвила, улыбаясь, Екатерина.
— Но, ваше величество, вы знаете, что я съ ней прекратила всякія отношенія, что я, не роняя чувства собственнаго достоинства, не могу съ ней знаться. Она безстыдно приняла теперь свою роль… Она на дняхъ пере?зжаетъ въ особое пом?щеніе, въ этотъ же самый дворецъ…
— Все это я давно знаю лучше васъ, но д?ло важное.
— Но зач?мъ же я по?ду?
— Во всемъ Петербург?, княгиня, только баронъ Гольцъ и, конечно, ваша сестра знаютъ содержаніе новаго мирнаго договора.
— Я васъ уже просила не называть ее моей сестрой.
— Виновата, не спорьте о мелочахъ. И такъ, Елизавета Романовна, помимо Гольца, знаетъ нав?рное подробное содержаніе договора. Такъ какъ и государь, и она тоже, ils sont tous les deux discrets, comme deux coupe de canon, то въ вашихъ рукахъ, княгиня, д?ло огромной важности. Если вы по?дете къ ней, обойдетесь съ ней ласково, то она разскажетъ вамъ все. Мы вс? будемъ обязаны вамъ, будемъ знать, какую кухню состряпалъ Фридрихъ! И будемъ знать a quoi nous en tenir!
Дашкова стояла сумрачная, опустивъ голову. Она была умна и см?ла, въ то же время крайне пылка и мечтательна. Постоянно грезились ей великіе подвиги и громкія д?ла, но вс? эти подвиги и д?ла всегда являлись въ ея воображеніи въ какихъ-то сіяющихъ формахъ. Всякій подвигъ былъ прежде всего поэтиченъ и прелестенъ. Если она мечтала о женской д?ятельности, то ея воображенію являлась непрем?нно Орлеанская д?ва. Но эта Іоанна Д'Аркъ не являлась ей замарашкой, крестьянкой, пасущей стадо, и въ холодъ, и въ дождь, а являлась прелестной, раздушенной пастушкой, окруженной барашками, увитыми розовыми ленточками. Эта Іоанна не являлась ей измученной, голодной, не сл?завшей съ лошади н?сколько дней, ?здящей на простой лошади и воодушевляющей своимъ присутствіемъ тоже изморенныхъ воиновъ. Она представлялась ей въ золотой брон?, скачущей на дивномъ кон?, въ дивномъ убранств?. И по манію ея меча истребляются какъ бы сами собой вс? враги ея отечества. Она беретъ города, какъ ветхозав?тный герой: однимъ звукомъ трубнымъ!
И въ душ? юной женщины, недавно вышедшей замужъ, являлся постоянно какой-то разладъ. Она готова на подвигъ самый трудный, самый страшный, но съ т?мъ условіемъ, чтобы подвигъ этотъ, съ одной стороны, отозвался сразу во всей Европ?, а съ другой стороны, былъ бы тоже увитъ розовыми ленточками.
Когда государыня заговорила о просьб?, княгиня уже мечтала, что вотъ сейчасъ придется ей сд?лать что-нибудь высокое, знаменательное. A ей предлагаютъ ?хать къ дур? сестр? и выпытывать у нея то, что она можетъ знать. Она къ ней давнымъ давно не ?здила, прервавъ всякія сношенія, а теперь ее заставляютъ унизиться, даютъ ей порученіе мелкое, непріятное, почти глупое. A главное, даютъ ей порученіе бабье: по?хать, посплетничать и выманить у сестры тоже какую-нибудь сплетню.
— И такъ, что жъ, княгиня? вымолвила, наконецъ, государыня.
— Подумайте, ваше величество. Я не отказываюсь, но что жъ я узнаю? Она глупа, но не до такой степени. В?роятно, она мн? ничего не скажетъ, или просто совретъ, чтобы похвастать.
Екатерина вздохнула.
— Согласна. Но покуда вы не по?хали, не побывали у нея, вы этого не можете и знать. По моему мн?нію, если вы захотите, то съум?ете выпытать всю истину. A она не можетъ не знать всего договора. Я ув?рена, что государь за посл?дніе дни все выболталъ ей.
Посл? небольшой паузы, Дашкова недовольнымъ голосомъ выговорила:
— Извольте. Что жъ? Мы бабы только на это и годимся.
— Н?тъ, княгиня, бабы и на другое годятся. Я тоже баба! Но мужчины понимаютъ, что изъ малыхъ д?лъ составляется большое д?ло, изъ большихъ великое д?ло. Женщины не всегда понимаютъ это. Вы вотъ умная женщина, а не хотите понятъ, какъ важно было бы для насъ вс?хъ знать сегодня же вечеромъ, въ чемъ заключается договоръ и д?йствительно ли подписанъ онъ.
Дашкова будто теперь только поняла значеніе того, что отъ нея требуютъ.
«Конечно, ц?ль эта важная, думала она, но средство достиженія этой ц?ли — бабье. Это все слишкомъ просто, глупо!» Вотъ если бы ей поручили составить «une trame», собрать кучку людей, замаскировать ихъ и ночью, окруживъ домъ Гольца, похитить у него вс? бумаги!.. О, тогда бы!.. Она еще вчера читала, что такъ поступили недавно съ тосканскимъ резидентомъ въ Мадрид?. Вотъ на такой романическій подвигъ княгиня полет?ла бы съ наслажденіемъ!
— Хорошо, я по?ду, выговорила она, наконецъ сквозь зубы. — И даже сд?лаю такъ, какъ всегда поступаю съ лекарствомъ. Ужъ если нужно avaler une tisane, то поскор?е, сразу. Зажмуриться и проглотить!
— Пожалуй, сразу, хорошо, — улыбнулась государыня, — но когда что д?лаешь, не надо жмуриться: этимъ только себя обманываешь и какъ разъ проз?ваешь что-нибудь, хоть бы, наприм?ръ, муху съ лекарствомъ проглотишь.
И Екатерина Алекс?евна разсм?ялась, но не веселымъ см?хомъ. За посл?днее время ей р?дко случалось см?яться отъ души.
— Ну, съ такой зам?чательно умной женщиной, какъ Елизавета Романовна, трудно проз?вать что либо! презрительно сказала Дашкова, пожиная плечами и прибавила: En volia une qui n'inventerait pas la poudre.
— De la ppudre aux yeux… Que si… Поэтому сов?тую вамъ все-таки дорогой приготовиться, княгиня, сказала государыня. — Будьте мудр?е змія, хитр?е лисы и ласков?е овечки, когда будете бес?довать съ графиней Воронцовой. Вечеромъ мы будемъ васъ ждать.
XXVII
Княгиня Дашкова за?хала домой переод?ться, чтобы быть у сестры въ бол?е простомъ плать?, и зат?мъ отправилась въ домъ отца.
Положеніе Дашковой при двор? было исключительное. Она прервала всякія сношенія съ сестрой, безъ боязни высказывала, рисовалась и почти хвастала своей дружбой съ гонимой, почти опальной
