улыбнулась и взглянула на спутника.
Чарльз выглядел более буднично – в черно-синем элегантном костюме, но без галстука и с небрежно расстегнутым воротом светло-голубой рубашки, под стать глазам.
Но этот наряд, и сама близость Чарльза вызвали у Сони такую дрожь восторга, которую она не могла себе ни объяснить, ни унять, из последних сил надеясь не выдать себя.
Чарльз бережно провел гостью по темно-красному вестибюлю, не переставая восхищаться ею. На пороге зала он воскликнул:
– Значит, наша спящая красавица пробудилась!
Соня взглянула на него с испугом и непониманием.
– О чем вы?
Неужели она все-таки открыла свои тайные помыслы? Как? Может быть, чересчур блестят глаза?
Чарльз подвел ее к столику, накрытому на двоих, пододвинул стул, уселся напротив и весело спросил:
– Неужели вы забыли, как объясняли мне значение слова «соня» по-русски?
Девушка облегченно расхохоталась:
– Да, конечно! «Любительница поспать!»
– Вот именно! – кивнул Чарльз. – А я тогда подумал – но не сказал, каюсь! – что имена даются недаром, и смыслов в них заключено немало… И вы одушевили один из них… Может быть, самый…
Тут явился официант и вручил меню.
– Что желаете? – галантно поинтересовался Чарльз, не закончив фразу.
Соня честно пыталась прочесть названия блюд, но не видела ни слова. С извиняющейся улыбкой она взглянула на Чарльза:
– Закажите сами, что хотите. Доверяюсь вашему вкусу.
Пока Чарльз, деловито углубившись в меню, делал заказ, Соня зачарованно глядела на него, словно видела впервые. Что он хотел сейчас сказать? В памяти в полную силу вспыхнули и зазвучали слова, прочитанные недавно на экране.
Чарльз, словно почувствовав призывный взгляд, обернулся и спросил:
– Ну, как идут дела в лесу? Как поживают наши подопечные?
Соня, ожидавшая совсем другого вопроса, с трудом подавила усмешку. Ну конечно, он тоже смущен, это так понятно! Такой большой, такой красивый мужчина, а робеет, как мальчик на первом свидании!
Хотелось сказать что-то утешительное, но Чарли ждал ответа на свой вопрос, и Соня, тряхнув головой, нежно взглянула на шефа и с энтузиазмом принялась перечислять события последних дней. В лицах изобразила ночную суету вокруг бревна, высказала свое мнение о происходящем и поделилась предположениями о будущих событиях.
Увлеченно рассказывая, она время от времени вглядывалась в лицо Чарльза и ловила его ответный взгляд. Конечно, он только делал вид, что слушает, хотя смеялся при этом совершенно искренне. В глазах Чарльза тоже явно светилась нежность, как будто он хотел выразить взглядом все, чего не мог сказать словами.
– А вот и блюда приехали! – бодро воскликнул он.
Перед Соней возникло аппетитно благоухавшее посреди горки разноцветного риса горячее куриное филе с большим количеством салата.
Официант принялся разливать по бокалам темно-красное вино.
Только тут Соня осознала, до чего она проголодалась – ведь у Кэтрин кроме кофе с булочкой ничего не удалось попробовать из-за долгой подготовительной суматохи. А потом нельзя было портить с трудом достигнутый роскошный имидж. Теперь же было можно все. И, позабыв про дорогую помаду, Соня с азартом принялась уплетать еду.
– Да! – спохватилась она. – Сэр! Знаете, что я нашла?
– Золото инков? – улыбнулся Чарльз. Казалось, его смущение прошло, с каждой минутой он становился все милее и проще.
– Нет! Кое-что поинтереснее! Я нашла вашу давнюю заметку в «Любителе природы», помните? Почему вы ничего не говорили про нее?! Там же про наших Джека и Джилл!
– Нашли, значит? – усмехнулся Чарльз. – А что, от нее еще может быть какая-то польза? Насколько помню, я писал ее по просьбе Джины, редактора этого «Любителя», – так, наспех: ситуация в общих чертах да несколько соображений…
– Что вы, это очень хорошая заметка! Я наконец-то поняла некоторые ваши идеи, но хотела бы еще поспорить…
– Только не сейчас! Давайте выпьем за ваше великое научное будущее!
Его бокал с легким звоном коснулся бокала Сони.
Она едва удержалась от желания броситься на шею любимого и расцеловать его.
Стало жарко, и Соня небрежно откинула шарф на спинку стула.
Лицо Чарльза просияло в широкой улыбке.
Впервые она видела своего шефа таким счастливым. Наконец поняла: сейчас и произойдет то, ради чего ее позвали сюда.
Чарльз слегка подался вперед и сказал одновременно смущенно и доверительно:
– Знаете, я почему-то раньше никогда не замечал, как вы красивы… Вы расцвели, как роза!
– Ну да, «Роза Бобровой Долины»! Отличное название для песни, правда? – отшутилась Соня, густо покраснев.
– М-м-м… Бобровая долина тут не очень к месту, – покачал головой Чарльз, – но не вечно же вы будете там пропадать?
Соня расхохоталась.
– В общем-то, я тоже на это надеюсь! – призналась она и с надеждой взглянула в глаза собеседнику.
В этот миг по телу пробежала сладкая дрожь от раздавшихся за спиной первых тактов «The Man I Love». Она обернулась и увидела парочку, медленно плывущую по пустому центру зала в ритме гениальной музыки Гершвина.
Соня быстро обернулась к Чарльзу и выпалила неожиданно для себя самой:
– А давайте потанцуем?
И подчиняясь все тому же нежданному импульсу, привстала, не дожидаясь ответа.
Чарльз растерянно замер с приоткрытым ртом.
Соню как камнем по голове ударило. Помучившись пару секунд в дурацкой позе, она медленно опустилась на стул, не смея поднять глаза. Щеки ее пылали огнем раскаяния.
– Простите меня, пожалуйста, – выдавила она, чтобы прекратить невыносимую паузу.
– Нет, нет, что вы! Это вы извините меня! Я ведь совсем не умею танцевать, даже не пробовал никогда… – пробормотал Чарльз. – Хотя, знаете, я даже умею играть на фортепьяно… Мне нравится смотреть…
– Извините, я не знала! – взмолилась Соня.
– Нет, вы правы, надо уметь танцевать… и вообще, надо наконец-то выбираться из своей скорлупы, из этого черепахового панциря науки, в котором мы все… я погряз. Вот видите: мне уже сорок, а я даже танцевать не научился. Пора менять все это… В общем, Соня, я принял решение… Вы меня слушаете?
Соня машинально кивнула, не замечая, как впилась побелевшими пальцами в край стола.
– Это очень серьезно… Я не могу больше оставаться вашим научным руководителем…
Соня почувствовала, что ей не хватает воздуха. Шеф так круто перешел к самому главному, что Соня поняла, как отчаянно боится. Столько раз представлялось, как он сбрасывает маску ментора и заключает ее в объятья. Но сейчас хотелось крикнуть: пусть все будет по-прежнему, я только – ваша ученица, а вы – только мой профессор, давайте вернемся к нашим бобрам!..
Но Чарльз не собирался останавливаться, глаза его остекленели, в голосе звучала фанатическая решимость:
– Поверьте, лучше студентки у меня не было, уверяю вас… За время совместной работы, дорогая Соня, вы стали для меня больше, чем студентка.
