«забыли» под подушками. Зато, отойдя от станции на безопасное расстояние, Питер с ликованием предъявил Рону отцовский бинокль.
И лихие трапперы по кличке Рыжий Енот и Красный Койот двинулись к берегу Пармагосы.
Рон шел вторым, точно ставя ногу след в след, как требовал устав охотников.
Вскоре открылся вид на бобриную хатку.
– Солнце идет к западу, туч не видно. Бобров… тоже не видно, – сообщил Питер таким тоном, как будто открывал Америку.
Поспорили, стоит ли ждать их появления, или лучше выманить свистом.
– Соня заругает, – пробормотал Рон.
– Будем ждать?
– Холодно… – захныкал Рон.
– Вали домой, Рыжий Скунс! – негодующе воскликнул Питер.
– Сам ты рыжий! – взвизгнул Рон.
И был прав – Рыжий Енот ничем не отличался от Красного Койота по части внешности.
– Иди грейся! А я пойду дальше! Койоты не останавливаются!
– Сам грейся! – оскорбленно крикнул Рон. – А что я маме скажу, если вернусь один?
Питер решительно взял его за руку и ступил на речной лед. Что-то хрустнуло под ногами. Рон дернулся назад, но Питер смело шагал вперед, и вскоре стало ясно, что бояться нечего. Жажда приключений в конце концов загнала их на высокий противоположный берег реки.
Но этого трапперам показалось мало, и они решили забраться на высоченную обгорелую ель.
Рону пришлось подсаживать Питера, чтобы он мог ухватиться за нижнюю ветку. Потом пришлось ждать и с завистью смотреть, как Красный Койот забирается все выше и выше, сбрасывая на Рыжего Енота облака снежной пыли. Наконец он почти исчез из виду.
И только Рон хотел возмутиться и потребовать прекращения экспедиции, как услышал сверху торжествующий крик:
– Дым!
– Где?
Питер что-то невразумительное кричал, быстро спускаясь, наконец решительно спрыгнул в сугроб и, захлебываясь, стал кричать, что надо идти вглубь леса, потому что там какие-то люди, может быть, даже индейцы!
Братья гуськом двинулись по направлению к предполагаемому становищу. Казалось, что вот-вот они наткнутся на загадочных обитателей леса, но никого не было, и скоро оба заскучали, хотя Питер старался не показывать виду.
Вдруг лес поредел, и они выскочили на какую-то широкую тропу, которая упиралась в небольшой издалека видимый дом.
– А ты говорил – индейцы, – проворчал Рон. – Какой же это вигвам?
– Ну и что? – огрызнулся Питер. – Может быть, это траппер или…
– Или вампир… – хихикнул Рон.
– Сам ты вампир!
Питер тоже рассмеялся, но затем прищурился и многозначительно добавил:
– А может быть, это страшный преступник? Почему он прячется? Соня ничего про него не говорила!
Рон улыбнулся, но улыбка вышла жалкой, ему вдруг показалось, что брат говорит серьезно. Он шагнул в сторону, оступился и шлепнулся в сугроб.
– Будем продолжать наблюдения, – хладнокровно продолжил Питер, протягивая братскую руку спасения. – Главное – не шуметь!
– Ага, – прохрипел Рыжий Енот, копошась в снегу.
Но тут произошло неожиданное событие.
Прямо под ноги Красному Койоту рухнула с небес огромная живая рыбина.
Питер остолбенел, а Рон опять повалился в сугроб и содрогнулся от жуткого хохота, огласившего окрестности.
Братья заорали в голос и бросились врассыпную.
Но сперва один, а затем и другой траппер был пойман за шиворот и водворен на прежнее место человеком, заросшим бородой, в черной шапке, натянутой до самых глаз, в черной куртке с поднятым воротником.
Страшный незнакомец подобрал рыбу за хвост и грозно поинтересовался:
– Кто вы такие и откуда взялись? Отвечайте! Или я вас съем!
Рон заплакал, а Питер предательски дрожащим голосом пробормотал:
– Мы… путе… шественники… следопыты…
– Вижу – ищейки, да носы-то уже отморожены! Нюх потеряли! Марш в дом!
Захваченные врасплох трапперы, с глазами полными слез и ужаса, угрюмо поплелись в незнакомый дом. Бородач шел сзади, и бежать не было никакого смысла. Пропустив пленников вперед, он быстро запер дверь, швырнул рыбину на длинный стол, и оглушил ее страшным ударом молотка.
Рон закрыл глаза и зажал уши. Питер мелко стучал зубами и держал брата за руку, прислонившись к стене. Дело казалось безнадежным.
– Снимайте куртки и шапки! – приказал хозяин. – И марш в ванную мыть руки!
Пленники забились в ванную и принялись шепотом обсуждать, как отсюда выбраться. Очень не хотелось выходить. Мыть руки тоже не хотелось, но пришлось. Никогда в жизни эти руки не мылись так долго и тщательно. Наконец новый грозный окрик извлек узников из их ненадежного укрытия.
Бородач величественно сидел перед огромным блюдом зажаренной рыбы.
– Присаживайтесь, господа! Кто прочтет молитву?
– Я, – робко отозвался Рон, который и так не переставал молиться про себя.
Было велено приступать к еде, и некоторое время над столом слышалось только робкое чавканье.
Бородач, сощурившись, посматривал на страдальцев, затем подмигнул Рону и первым прервал молчание:
– Ну и как же вас зовут, господа трапперы?
Путешественники облегченно взглянули друг на друга и радостно протараторили все свои имена и прозвища. Хозяин представился Эриком и, усмехнувшись, добавил:
– Боюсь, что не отличу я Рыжего Койота от Красного Енота… А мама-то вас различает?
– Конечно! – оскорбился Питер. – Мы же совершенно разные! Я выше его и у меня волосы светлее, мы вообще не похожи!
– И мама называет его сусликом, а меня хомячком, – сообщил Рон. – А вот дедушка – он тоже нас путает.
Рон задрал свитер и продемонстрировал родинку на животе.
– А у Питера нет родинки.
– У меня есть, только другие, – уточнил Пит.
Эрик понимающе кивнул и покосился на полуопустевшее блюдо:
– Ну как, вкусно?
– Ужасно вкусно! – воодушевленно воскликнул Рон и потянул замасленные пальцы к следующему куску.
Питеру показалось, что Рон привлекает к себе слишком много внимания, и он деловито поинтересовался:
– А тут водятся койоты?
– Захаживают, – ответил бородач. – Вообще тут много зверья. Например, дикие мальчишки. Или как там? Суслики? Откуда вы взялись?
Близнецы поморщились и, перебивая друг друга, принялись рассказывать про свой дом в Ньюмонте, про Соню и события последних дней. Хотя было ясно, что им жутко интересно, но по рассказам выходило, что они маются от скуки.
– Вот и приходится идти куда глаза глядят, – горько вздохнул Рон.
– Есть еще пара очень неисследованных ущелий… – вмешался Питер и получил локтем в бок. Он не
