Взлета и думали бы, что такая тварь водится наверху. Восемь столетий назад туда, разумеется, поднимались — для строительства воздухозаборных станций, заводов по переработке сырья и экспериментов над растениями. А раз поднимались, могли увидеть подобного монстра и запечатлеть его в металле. Он тоже покосился на голограмму.
— Я объяснил вам, что это такое. Могу добавить кое-что еще... Основания колонн — стволов в центральной части города — оформлены под древние сооружения. То есть древние для вас, а я их помню как вчера, я видел их своими собственными глазами — Кремль, Эрмитаж, здание Смольного института, Казанский собор, музеи, храмы и дворцы Москвы, Петербурга, Смоленска... — Горло у него перехватило, и он с трудом закончил: — Еще названия площадей... Красная, Дворцовая... тоже оттуда, из моей эпохи... Как вы забыли об этом? Как ухитрились все растерять? Или это сделано с какой-то целью?
Эри придвинулась к нему, обняла за плечи; трубочки у ее висков прозвенели что-то утешительное. Мадейра нерешительно пробежался от голопроектора до стеллажа, хмыкнул и сел за стол. Лицо у него было мрачное.
— Если растеряли, то не мы, а предки, — проворчал он. — Мы больше ищем и собираем... я имею в виду наше братство. А остальным прошлое неинтересно. Где там предки жили, в пещерах или на Поверхности... Не рухнул бы купол на голову, и хорошо! Еда есть, и оттопыровка, и клипы, и Колонны Развлечений!
— Так вот, о еде и остальном... В Мобурге — сто восемнадцать миллионов, и рядом с куполом — тысяча промзон. Не знаю, велики ль они, но это все же не поля Кубани и Канзаса и не аргентинские пастбища. А этих пастбищ и полей нам не хватало, чтоб прокормить земное население! Намного меньшее, дем Мадейра! Как это удалось теперь? За счет чего?
— Не могу объяснить, но могу показать, — сказал блюбразер, коснувшись пульта на столе. — Смотрите!
Голопроекторы вспыхнули, и стена за ними исчезла. Открылось пространство, залитое светом, полное раскидистых ветвей, тянувшихся у самой почвы, зеленых листьев и плодов, свисавших с веток. Яблоневый сад? Похоже... Но он не сразу понял, что в саду одно-единственное дерево с мощным, но невысоким центральным стволом и змеями-ветвями, опирающимися на другие, более тонкие стволы. У этого дерева-сада не было вершин, оно стелилось над землей, словно изумрудный ковер, и, вероятно, занимало солидную площадь.
Яблоки были золотистыми, сочными, чудовищно огромными... Он осознал их величину, когда в поле зрения возникли мужчина и два гигантских существа с тележкой — длиннорукие, плоскомордые, покрытые шерстью. Мужчина что-то говорил, шерстистые гиганты собирали яблоки, каждое — в три человеческих роста, и складывали их в самоходную тележку. Она тоже была огромной, размером с трехэтажный дом.
— Что это? — Потрясенный, он повернулся к Эри.
— Плантация «Хика-Фруктов», «Зелени» или компании «Плоды и соя», — пояснила она и вдруг хихикнула. — Там, у Африки... Ты собирался съесть целое яблоко, да? Хочешь попробовать?
— Сотня таких латифундий обеспечивает купол плодами, — раздался голос Мадейры. — Растения взяты с Поверхности, но в Эпоху Взлета их изменили. Радикальная генетическая перестройка, и в результате — рост продуктивности. Время созревания Плодов — сорок-пятьдесят дней.
Он глядел и глядел, чувствуя, как покрывается потом. Затем пробормотал:
— Они... они не опасны?
— Плоды?
— Нет, эти великаны... Откуда они и какова их природа? Это механизмы или живые существа?
— Живые и даже отчасти разумные. Джайнты, продукция ГенКома. Предназначены для тяжелого физического труда. Их чипируют, дем Дакар.
— Чипируют?
— Вживляют чипы. Их поведение и реакции запрограммированы и контролируются оператором. Тем человеком, который отдает им приказы.
Видение сада и длинноруких чудовищ растаяло в воздухе, вновь появились стеллажи и тумбы голопроекторов, но он по-прежнему чувствовал дрожь. Она сотрясала тело, каждый мускул вибрировал и трепетал, а сердце то сжималось от ужаса, то билось лихорадочными толчками. Как мало он еще знает про этот мир!
— Что с вами? — Мадейра с удивлением уставился на него, пальцы Эри стиснули локоть, и он почувствовал, что дрожь уходит.
— Ничего... ничего страшного... я просто изумлен... Я видел одалисок — они совсем как люди... Но эти монстры... эти... эти... — Глубокий вдох, чтоб окончательно успокоиться. Он прикрыл глаза, снова вздохнул, наслаждаясь ароматом Эри, и промолвил: — Кроме пищи, требуется множество других вещей. Металлы, нефть, вода, сырье для химической промышленности... Вы разрабатываете какие-то новые месторождения? В мою эпоху отыскали запасы минералов, нефти, руд под дном Ледовитого океана — огромные, но недоступные ресурсы. Вы добрались до них? — Возможно. Сейчас никто не знает, дем Дакар, где и как предки добыли сырье, но это было сделано. Запасы сосредоточены в Хранилищах и поступают оттуда в промышленные зоны. Железо, цветные металлы, стекло, различные полуфабрикаты...
— Надолго их хватит?
— По самым скромным подсчетам — на миллионы лет.
Он ощутил пульсацию крови в висках. Экономика этого мира казалась непостижимой!
— Кто владеет этими запасами?
— Они — общественное достояние, контроль за которым возложен на ОБР. Одна из Служб отпускает сырье производителям, доходы идут на поддержание минимального жизненного уровня, охрану среды, ремонт городских коммуникаций. Кроме того, производители — фирмы, компании, лиги, промышленные союзы — выплачивают налог. Он состоит из ряда разделов: за право торговли и пользования раздаточными автоматами, за транспортные перевозки, за аренду зданий в куполе, за воду, воздух и энергию. Ну, и штрафы наконец — за ущерб, причиненный во время военных действий.
— Военные действия... — протянул он. — В чем их причина? Ведь государств с их экономическими интересами и территориальными претензиями больше не существует?
Усмехнувшись, Мадейра поглядел на свои руки, покрытые сеткой шрамов и рубцов.
— Того, что вы называете государствами, больше нет, но что касается экономических интересов... Интересы, разумеется, остались, как же без них? Конкуренция, борьба за потребителя, за сырьевые квоты, плюс соображения престижа, тяга к власти, финансовой мощи, благополучию и личной безопасности... Природа человека не меняется! — Он прикоснулся к шраму под глазом. — Наверное, я не сказал ничего нового для вас?
— Не сказали. Если я правильно понял, государства сменились транснациональными корпорациями, и борьба перешла в другую область — точнее, полностью в нее переместилась. Нет народов и стран, нет вражды между куполами, нет религиозных противоречий, нет политических партий, но есть конфликты в стане производителей. Их нельзя урегулировать мирным путем?
Слушая его, Мадейра в какой-то момент встрепенулся и открыл рот, будто собираясь о чем-то спросить. Кажется, не все слова были понятны блюбразеру, или, быть может, они означали теперь нечто иное — ведь смысл слов не остается постоянным и изменяется с течением времени.
Однако Мадейра, не прерывая, дослушал до конца. Потом произнес:
— Считается, что есть два способа урегулировать проблемы. Один — распределение богатств и власти среди различных институтов, и в результате — конкуренция со всеми ее издержками, спорами, ссорами и конфликтами. Издержки, однако, невелики, если конфликты локальны, не ведут к большому кровопролитию и управляются системой строгих правил и соглашений. Другой способ — концентрация собственности и власти в руках одной общественной структуры, создание тотального союза, которому принадлежит все, все абсолютно... Вас не пугает такая перспектива?
— Пугает. В отличие от вас я ознакомился с ней на практике — там, в мою эпоху и в моей стране. — Он нахмурил брови, пожевал губами — эти воспоминания не относились к самым светлым. Затем произнес: — Кажется, вы собирались что-то спросить?
— Если позволите, дем Дакар. В вашей речи есть много понятий, встречающихся в древних книгах, но смысл этих слов утерян. Мы можем лишь предполагать, что за ними кроются таинственные сферы
