жизни,
исчезнувшие полностью к нашим временам. Сферы столь обширные и важные, что им посвящены огромные трактаты, которые не поддаются расшифровке. Вот, например... это нашли в Отвалах Кива пару столетий назад...
Блюбразер поднялся, шагнул к стеллажу и вытащил тяжелый, запрессованный в пластик том. Потемневшая обложка, рваный корешок, бурый обрез страниц, жалкие остатки позолоты на месте вытисненных букв... От книги веяло невероятной древностью; чудилось, что еще мгновение, и она рассыплется прахом в руках Мадейры.
Напрягая глаза, он прочитал: «Библия»... год издания — две тысячи двенадцатый...
— Вы незнакомы с религией? С понятиями о Боге, дьяволе, первородном грехе, посмертном существовании? Вы не верите, что есть Творец, создавший этот мир и поместивший в нем людей? Некая Высшая Сила, которая следит за нами и со временем призовет нас на Страшный Суд?
Мадейра отрицательно покачал головой:
— Эти концепции мне неизвестны и непонятны. Расскажете?
— Если хотите, но в другой раз. Впрочем, я не уверен, что это пойдет кому-нибудь на пользу. — Здесь, — он показал на увесистый фолиант, — только мифы и легенды, которые внушают людям ужас. Зачем они вам? Тем более что Страшный Суд уже состоялся, и вы обитаете в преисподней. В самом оптимистичном варианте — в чистилище.
— Простите, я не совсем понимаю... Что за чистилище? Что за Страшный Суд?
— Мне думается, что перед Эпохой Взлета произошла катастрофа, глобальный катаклизм, связанный с экологией или со всемирной войной. Дьявольщина! Я назову вам сто причин, которые грозили жизни: разрывы в озоновом экране, новый ледниковый период или, наоборот, потепление и затопление континентов, падение кометы или астероида, радиация, химическое и бактериологическое заражение... Наконец, мы могли просто задохнуться в грудах мусора и решить, что под землей уютнее, чем на Поверхности. Вам что-нибудь известно об этом? О катастрофе, кризисе, каких-то бедствиях задолго до Эпохи Взлета?
Мадейра покачал головой и с сожалением убрал книгу на место.
— Нет. Возможно, в древних материалах есть какие-то свидетельства, но мы не в силах их понять и правильно истолковать. Хотя наше братство собирает их много веков.
— Поговорим о вашем братстве. Вы изучаете прошлое?
— Не совсем. Мы стремимся изучить Поверхность, что и определяет интерес к прошлому. Кроме блюбразеров, этим никто не занимается, ни ВТЭК, ни ОБР и ни одна из тысяч фирм, компаний и корпораций. Они лишены любопытства, дем Дакар, хотя иногда обращаются к нам как к посредникам, чтобы приобрести древние предметы для украшения своих стволов. Их лозунг — стабильность и доходы... Больше ничего!
— Вы находитесь в оппозиции к существующему режиму? — В оппозиции? Столь же загадочный термин, как религия... Я не понимаю его сути.
— Противодействие словом и делом существующему порядку, стремление изменить его, направить общество по иному пути.
— Нет, в этом смысле мы — не оппозиция. Наше сообщество ни с кем не борется и ничего не стремится изменить. Мы лишь изучаем Поверхность! Представьте себе, вот наш мир, — Мадейра широко раскинул руки, — мир благоустроенных куполов, неистощимых ресурсов, сытой жизни, развлечений и относительной безопасности. А там, — он ткнул указательным пальцем в потолок, — там, в каких-то десяти километрах, другой мир, где вместо купола — синее небо, где можно посмотреть на солнце, звезды и луну, почувствовать ветер на лице, пройтись под дикими деревьями, встретиться с чем-то новым, загадочным, еще невиданным... Большое искушение, не так ли?
— Большое, — согласился он и, поразмыслив, спросил: — А как вы изучаете Поверхность?
— Один метод — расшифровка древних текстов с ее описаниями, другой — поиск обрывков картин, фрагментов изображений на пластике и металле, их реконструкция и анализ. Что-то разыскиваем сами, что-то обмениваем, что-то приобретаем у Черных Диггеров... иногда финансируем их экспедиции... Если идут в Старые Штреки, то нанимаем Охотника, обычно — Крита...
— Зачем?
— Для охраны. Штреки и Отвалы — место небезопасное.
Он поднялся, помассировал поясницу и протянул руку Эри. — Благодарю вас за беседу, дем Мадейра. Мы, наверное, пойдем... хватит для первого случая. Позвольте только спросить: отчего бы вам не выбраться на Поверхность и не взглянуть своими глазами на синее небо, солнце, звезды и луну, дикие деревья и остальные чудеса? Залезть наверх и посмотреть... Чего уж проще? Или это запрещается?
— Нет. Но... — Мадейра в смущении отвел глаза, потом забормотал, стараясь не смотреть на них с Эри: — Сказать легко, сделать трудно, дем Дакар. Наши сведения о Поверхности отрывочны и противоречивы, мы не знаем, что там ждет. Возможно, солнце ослепит нас, или мы погибнем от звездного света, задохнемся в воде, свалимся в пропасть, станем добычей чудовищ вроде того двухголового монстра... Мы не знаем и потому боимся... Боимся!.. Надеюсь, это не вызовет у вас презрения?
— Агорафобия, — произнес он, покачивая головой, — явная агорафобия... Нет, дем Мадейра, я никого не презираю, ни вас, ни ваших коллег и товарищей. Скажу вам больше — ваши страхи мне понятны, и сам я испытал такой же ужас, очутившись здесь. Все незнакомо, непонятно, все пугает... даже Эри... — Он слабо улыбнулся, обнял девушку, подумал и сказал: — Если бы мне захотелось подняться на Поверхность, вы пошли бы со мной?
Шрам на лице блюбразера побледнел, но он не колебался ни секунды.
— Пошел бы! До победного конца!
— До победного! — В прощальном жесте звонко лязгнули браслеты, и он направился к выходу, повторяя: — Значит, до победного... Значит, броня еще крепка и танки наши быстры...
Когда они вышли из прохода, ведущего к логову блюбразеров, Эри вдруг остановилась и спросила:
— Ты серьезно говорил? Насчет Поверхности?
— Серьезней некуда. Здесь теснота, тоска и духота, — он оглядел Тоннель, заполненный людьми, — а там простор и ветер, лес и свежий воздух... Пусть развалины, пусть без людей, так хоть под соснами прогуляюсь! И заодно узнаю, на каком я свете... то есть в каком времени.
— Чтоб тебе купол рухнул на голову! Хочешь удрать от меня?
Он ухмыльнулся.
— Что я, червяков объелся? Удрать от такой красавицы! От личного телохранителя! Нет, милая, я возьму тебя с собой. Непременно! Пойдешь? Сложим избушку с печкой, дров нарубим, огород вскопаем и будем жить, как Адам с Евой в раю — отставной инвертор да Свободная Охотница...
Эри фыркнула, но, кажется, успокоилась. Схватила его за руку, потянула к толпе:
— Пойдем, инвертор!
— Погоди, солнышко, дай осмотреться. Это к Мадейре проход, а дальше — к носатому Африке, который кормит червяками... А что за ним?
— Винная лавка Факаофо. Нет, туда мы не пойдем! Хватит с тебя пузыря на сегодня!
— А я и не собирался. Напротив что?
— Допинг «У блохи» и шопы, где торгуют всякой древней рухлядью. Еще агентство «Восемь с половиной», посредники по найму, контракты оформляют для бойцов. Узкая щель, где огнеметы развешаны... Видишь? — Вижу, но не понимаю. Почему «Восемь с половиной»?
— Процент такой берут. За посредничество.
— А другие?
— Что — другие?
— Сколько положено отдать другим?
— От десяти до пятнадцати.
— Так почему к ним нет очереди, если у них берут меньше?
Сердито сверкнув глазами, Эри подтолкнула его и повлекла вдоль стен Тоннеля, изрезанных
