Слышал!» — вот как это переводится (компактный у республиканцев язык — ничего не скажешь).
Потом они берут пленного на мушку, связывают, перед этим приходится снять с него десяток крупных (сантиметров по восемь) древесных тараканов — мерзких, но не очень ядовитых тварей. Он даже не испугался этой мерзости, стремясь убежать. Затем снова прочесывание местности. Больше в округе ничего живого и одновременно разумного нет. Зато становится ясным, откуда взялись эти браши: найдены остатки малой спасательной капсулы грузового дирижабля. Первое, что сделали эйрарбаки, обнаружив ее, это превратили в кашу электронную начинку: именно там должен был быть радиомаяк для вызова спасателей. Потом они сопроводили пленного к Варкиройту, и тот в штабном вездеходе учинил допрос.
ловушки городов
Краем глаза Лумис не забывал наблюдать за партнером. Выйдя из подъезда, Бенс наконец поверил случившемуся: он снова был свободен. Труп старика-конвоира, окончившего свой жизненный путь четыре часа назад, уже убрали, но Бенс поспешил отвернуться от лужи крови, застывшей на мостовой. Они ускоренным шагом двинулись вдоль улицы в сторону, противоположную баррикаде «орхидеев». Пройти по пневмотракту, как планировалось, не удалось: двери станции контролировал низкорослый сутулый парнишка с одноручным иглометом на голенище. Снять его с поста ничего не стоило, но Лумис поостерегся, помня затаенное недоверие Бенса и возможность дублирования поста изнутри. По этой причине на виду всей площади Святой Колесницы они взломали дверцы стоящего на обочине электромобиля марки «Гаплоидор», до сих пор никем не тронутого, и покатили в юго-западную сторону Пепермиды. Видя в зеркальце восхищенные глаза Бенса, Лумис понял, что парень несколько ошарашен стилем его «работы».
Проехать до фронтовой полосы без остановок им, конечно, не удалось, мобиль привлекал слишком много внимания, особенно со стороны разношерстных патрулей. В пяти случаях надежным пропуском служило лежащее на коленях оружие, их тут же признавали своими, но зато едва стоящие на ногах, похоже, после встречи со своим кумиром, шестеро «зеленых змеев» отстали только после предъявления Бенсом членского билета «орхидея». Старательно объезжая орды недовооруженных повстанцев, Лумис больше молчал, лишь иногда задавая вопросы, потому что Бенс наконец-то разговорился. Он даже, увлекшись, стал поучать Лумиса основам революционной теории. Лумису было не слишком приятно, но он стерпел. У него имелось множество веских аргументов, достаточных для того, чтобы положить этого тепличного теоретика на лопатки. Пол-цикла работы «арготатором» и столько же времени ожидания настоящего дела, одного этого хватит, но он не хотел ворошить прошлого, и еще этот разговор его развлекал. Быстрая езда создавала иллюзию безопасности, и, воспользовавшись случаем, Бенс начал осторожные расспросы. Действия Лумиса разжигали его любопытство, они были настолько упорядочены в окружающем хаосе, что создавали эффект отработанных цирковых трюков.
— Так ты все-таки откуда? «Арготатор»? — напрямую спросил Бенс.
— Да, ты слышал о таком движении?
— Вот оно что, так ты все-таки оттуда?
— Представь себе. «Орхидеи» считают нас врагами?
— Нет вообще-то, но я бы не сказал, что питаю к террористам большие симпатии. Ваши методы неправильны по своей сути. Правда, о вас мало что известно, вы ловко путаете карты, но сам по себе ваш путь обречен на провал.
— Почему ты так решил?
Это не мои выводы. Это опыт истории. Что изменится, если ваши взорвут очередного главу государства?
— Ты имеешь в виду Императора?
— Нет, Грапуприс уже мертв, вместе со всеми, кто был во Дворце. Я говорю в общем, в теоретическом плане.
Новость поразила Лумиса, но он не подал вида. Он удивился, что до сих пор разговор не доходил до этой темы, даже «вурдалаки» не упомянули об этом потрясающем событии.
— Ведь на его место сядет новый тиран? — продолжил беседу Бенс.
— Мы попытаемся убрать и его. В идеале мы будем уничтожать каждого нового претендента, и, наконец, наступит час, когда на это местечко не найдется желающих. Точно так же произойдет с другими редкими профессиями, типа: председатель «патриотической полиции» или начальник Группы «Гематоген», — заверил юношу Лумис.
— И тогда диктатура смягчится, покается в своих грехах, отдаст награбленное, перестанет разбазаривать средства на бесполезное перевооружение, заключит мировую со всеми государствами, поймет, что немного заботиться о собственном народе нужно, и начнет это делать? Так я понял? — ехидно осведомился Бенc.
— Ну, может, что-то в этом роде, — согласился Лумис.
— И ты веришь в эту дурацкую программу?
— Представь себе, иногда.
— Иногда? Если ты хочешь перемен, почему не помогаешь, допустим, нам или какой-то другой группе, реально готовящей передел общества? Ведь ваши одиночные выстрелы и поджоги только запутывают ситуацию. Вы прячетесь в кусты, а власти начинают повальные аресты наших активистов, используя эти взрывы как повод.
— Да, мы не во всем правы, но зато я имею возможность казнить тех, кто этого давно заслуживает, хотя за их спиной мощь сильнейшего государства, и участвую в смещении сумасшедших генералов и маршалов, себе на утеху готовящих какую-нибудь новую бойню.
Подобные отвлеченные разговоры длились еще некоторое время, хотя подсознательно оба понимали, что рассуждают выработанными ограниченным индивидуальным опытом штампами и реальная действительность уже почти сутки вносит свои жесткие поправки во все эти теоретические разработки, а потому через некоторое время разговор вернулся к чисто практическим вопросам.
— Послушай, а мы вдвоем точно сможем помочь твоим товарищам? — спросил молодой теоретик революции.
— Все зависит от нас. Им приходится туго. Все, что от тебя требуется, это быстро бегать и стрелять по моей команде.
Потом Лумис показал Бенсу трюк с размещением игломета возле ног в машине так, чтобы он не сразу бросался в глаза и в то же время был готов к применению.
Звезда Фиоль почти достигла зенита, свет ее забивал поблекшего, далекого сейчас гиганта Эрр, дни теперь стали длиннее, вершилось короткое лето Северного полушария планеты Геи, и тени, от громадных зданий были невероятно маленькими. Все окружающее свидетельствовало о больших переменах, происшедших в городской жизни за последние часы. Казалось невероятным, что с момента начала восстания прошло менее суток. Они объезжали толпы бредущих под охраной бывших «стражей порядка» в светлых некогда робах, на которых ясно отпечаталось количество обработавших их каблуков; небольшие воронки, оставленные явно не иглометами; пулеметные гнезда, а в одном месте, выворачивая из аллеи, они оказались свидетелями трагедии. Рослый парень приподнял над землей бившуюся в смертных судорогах девушку. Ее галстук-повязка краснел на глазах, и одновременно с этим бледнело его лицо, слишком контрастное по сравнению с ее обугленным, а минуту назад, наверное, хорошеньким личиком. Его товарищ в этот момент старательно обрабатывал десятиствольным иглометом одно из окон третьего этажа. Затем мобиль на скорости пронесся мимо недостроенной баррикады, не прореагировав на окрик пожилого повстанца.
— Остановитесь! Там «голубые драконы»! — Они не увидели, как он досадливо сплюнул себе под ноги, выразив этим свое полное презрение к сегодняшней молодежи.
Когда Лумиса через двести метров тормознули люди в комбинезонах и касках с изображением змеи с перепончатыми крыльями, он понял, что уже находится на стороне, все еще контролируемой властью, правда, уже не императорской, а неизвестно чьей. Остались в зеркале заднего вида районы,
