приказал он своим командирам, и шестьсот танкистов вместе с представителями особой полиции остались на ночь в городе, не прикрытые пехотой.
— Можно нанести по ним удар нейтронной бомбой, — предложил реваншист Габар. — Не обеднеем, потратив одну.
— Уймитесь, коллега, — осадил его Баллади, после взятия Дворца он приобрел в Малом Совете большой вес. — Мы не для того брали город, чтобы стереть его с лица Геи.
— Это даст им наглядный урок, — не унимался Габар. -Больше к нам не сунутся, — он, видимо, хорошо помнил, к какой организации принадлежит, все-таки «вурдалаки», хоть и «черные», к чему-то обязывали.
— Все равно сунутся. Применив бомбу по танкам, попавшим в ловушку, мы можем испортить отношения с армией. Мы ведь делаем революцию, как-никак, и надо стараться по возможности проявлять гуманность. Если мы прикончим этих ребят, да еще столь варварским способом, любой солдат Империи будет пылать к нам ненавистью, это я говорю, как человек, часто нюхающий порох.
— Можно попробовать просто напугать их такой возможностью, — подал голос Кимби — старший представитель «орхидеев». — Обидно все-таки упустить возможность разгромить почти целую дивизию, да еще элитную.
В конце концов они сошлись на этом.
А к утру генерал Балифан лишился не только танков, но и должности. Им вплотную занялась прокуратура военной «патриотической полиции» по обвинению в сговоре с врагами Империи и передаче повстанцам сорока тяжелых танков.
ИТОГИ МАСТЕРСТВА
А вечером они узнали из новостей, что повстанцами убит министр тотальной обороны десятизвездный маршал Гульбино и убит не просто так, а попал под обстрел артиллерии. Не сговариваясь, они собрались в палатке и посмотрели друг на друга.
— Что случилось, бас-сержант? — спросил за всех Асси, глядя на начальника с неприязнью.
— Видит бог, я сам не знаю. Но подставили нас лихо,
— Так все-таки это наша работа? — ошарашенно выпалил самый младший в расчете — Цис.
— Черт возьми, сержант, мы завалили министра? — едва не вскрикнул Асси, повторяясь.
— Да, и попали, как видишь, — с ледяным спокойствием пояснил Лемб.
— Ну, как же так, мы ведь верили тебе, сержант?
— Я же не знал, я же ни черта не знал. Точно так же, как и вы. Откуда я мог знать, что эти спецы из штаба нас подставят?
— Ну зачем им это надо, сержант? — чуть не плакал Цис. -Зачем им было валить нашего министра?
— Кресло кому-то из своих освобождают, вот зачем, — зло пояснил бас-сержант. — Теперь вот что. Как видите, все официально свалено на повстанцев. А мы знаем истинное положение вещей. Теперь понятно, почему тяжелую пехоту не пускают брать город, решили пока друг с другом власть поделить. Я думаю, нас в покое не оставят. На фиг им такие свидетели, да и медали за проделанную работу вроде нам давать как-то не с руки. Участия в разборках нам не простят.
— А мы что, дураки, кому-то хвастать, что убили господина Гульбино?
— Дебил ты, Цис. Что им ты или я, они самого десятизвездного замочили. Что делать будем, сержант? — Асси снова обрел уверенность в начальнике.
— Бежать, ежу понятно.
— Нам пришьют дезертирство, сержант. За дезертирство в военное время сами знаете... Дабы другим неповадно было. И куда бежать, некуда ведь? — впервые подал голос Гермо, третий помощник в боевом расчете.
— Нам одно и то же, что за бегство с поля боя, что за излишнее знание. В общем, решайте, я лично драпаю в столицу не нравится мне власть, которая мочит собственных маршалов. Может, там наши знания и опыт пригодятся, хотя и неохота стрелять по своим.
Минометчики хотели что-то сказать, но не нашли нужных слов от растерянности.
— Кто со мной, — властно предложил Лемб, — сбор через двадцать минут у колодца. Ждать никого не буду. Наивные могут сбегать и доложить командованию. Посмотрим только, кто больше проживет. Брать лишь личное оружие, с минометом мы будем слишком медлительны для марш-броска. Кто не придет, тем счастливо, — бас-сержант обвел боевой расчет напряженным взглядом, — не поминайте лихом.
БЛОКАДНЫЕ ГОРОДА
Атомные крепости эйрарбаков демонстративно разместились в зоне прямой видимости повстанцев. Задрав свои баллистические трехстволки почти в зенит, они вот уже два часа вели непрерывный обстрел центральной части города. Сразу после первого залпа гигантские двенадцатигусеничные машины окутались облаками дыма, которые, несмотря на устойчивый южный ветер, не успевали рассеиваться. Конечно, крупнокалиберные танки могли бы вести обстрел с не меньшей эффективностью, близость цели даже несколько усложняла наводку, а прямой обстрел был невозможен из- за громадных холмов — обломков взорванных повстанцами спиралогритов. Но генералы, проводившие операцию, рассчитывали еще и на моральное подавление. Атомные танки с толстенной многослойной броней могли бояться только себе подобных металлических монстров больших калибров. Это была наглая демонстрация силы. Сидя в развалинах, Лумис кусал губы, наблюдая этот ужас. Из своего укрытия он мог видеть три танка, но, судя по данным разведки, всего в первой атакующей волне их было пятнадцать штук: итого сорок пять пятисотмиллиметровых высокоскоростных снарядов падало на город при каждом залпе. Генералы явно рассчитывали на скорую победу, ведь не могли же они ставить целью полное уничтожение города. Это можно было решить тремя-четырьмя выстрелами одного орудия, применив снаряды с урановым наполнением.
Горько было вспоминать несколько жалких попыток повстанцев противодействовать бронированным чудовищам. Лумис сам видел, как серия стомиллиметровых бронебойных снарядов высекла град искр на одном из танков: снаряды бились, словно муха о стекло. Затем около полутора сотен людей сделали вылазку, пытаясь подобраться к танкам. Пехота эйрарбаков даже не приняла участия в схватке, она просто залегла. Главная башня танка развернулась, три толстенных ствола синхронно наклонились и почти легли на передние направляющие подвижного прожектора. Затем произошла заминка, видимо, механизмы сменили находившиеся в казеннике фугасы на шрапнель. За эти секунды, показавшиеся Лумису очень долгими, маленькие человеческие фигурки беспрепятственно пробежали еще сто метров. Тут стволы последовательно, словно делая расчет, — слева направо: «первый», «второй», «третий», опорожнились. Огонь и дым скрыли все, и только после этого Лумис сквозь вату в ушах услышал раскаты выстрелов. Танк замер, несколько минут он не участвовал в общем хоре орудий, скорее всего, стволы несколько перегрелись, их надо было остудить. Лумис, преодолевая резь в глазах, вглядывался в дым. Он подстроил бинокль: двое танкистов из башни вылезли на броню и, опершись на перила, спокойно закурили. Еще до того как дым полностью рассеялся, Лумис знал: отряд повстанцев в полном составе отправился в мир иной.
Насмотревшись на баталию вдоволь, Лумис жестом подозвал к себе помощника. За это недолгое время все повстанцы частично оглохли. На Дили было жалко смотреть: бледный, глаза бегающие, хотя пока ни одного ранения. «Еще сутки такого обстрела, и эйрарбаки возьмут нас голыми руками», — подумал Лумис. Дили около трех циклов воевал в террористической группе «желтых смертников», их целью была охота на полицейские патрули за городом, и однако он деморализован. Что же тогда творится там, внутри
