иначе. Не то чтобы родители расстроились, но, во всяком случае, начались бы охи-ахи оттого, что дочечка хочет ехать так далеко. Но теперь мамины нервы были взведены, и она только обрадовалась тому, что Надя, оказывается, не собирается в Киев.
Поэтому ее радость была Наде неприятна, и она изо всех сил ругала себя за так опрометчиво сорвавшиеся слова.
Под окном остановилась машина, что-то сказал шофер Гена, потом раздались на лестнице шаги, прозвучал короткий отцовский звонок.
— Открой папе, Надюшка, — сказала Полина Герасимовна. — Я картошку поверну. Надо же — художница, и кто мог подумать!
Глава 12
«Вот и лето прошло, словно и не бывало, — думала Ева, идя в школу первого сентября. — На пригреве тепло, только этого мало…»
Тут же ей стало неловко, что она, как сентиментальная девочка, «к случаю» декламирует стихи, пусть и не вслух. Правда, погода была отвратительная, шел дождь, и тепла никакого не было; это ее извиняло.
Она перебежала Садовое кольцо, на ходу раскрывая зонтик — необычный, изумрудного цвета, еще весной привезенный отцом из очередной командировки в Германию. По краям зонтика были нарисованы штрихи и пятна таких ярких цветов, какие в Москве не часто встретишь. Зонтик, кажется, вызывал легкую зависть коллег — как любой предмет, приобретенный не из чувства суровой необходимости.
Но думать об этом было некогда. У нее был первый урок, и она торопилась.
Галочка Фомина встретилась по дороге, на углу возле «Пекина».
— Привет! — радостно воскликнула Галочка. — Ой, зонтику тебя хорошенький какой! А почему я не видела?
— Не знаю, — улыбнулась Ева. — Расписание с дождем не совпадало, наверное.
— Ну да, весна же теплая была, — вполне серьезно согласилась Галочка. — Слушай, ты Диньке на день рожденья что даришь?
Сердце у Евы тоскливо заныло от этого вопроса. У Дениса был первый осенний день рождения — пятого сентября, — и он всегда собирал большую компанию. И конечно, ее тоже всегда приглашал. Но, проведя все лето на даче в Кратове, она его еще не видела и поэтому не знала, что ответить Галочке.
— Еще не знаю, — сказала Ева. — Мужчинам же вообще трудно дарить, все время одно и то же выходит — галстук, книжка…
Так, может, давай с нами скинемся? — предложила Галочка. — Все-таки, по-моему, лучше один хороший подарок, чем мелочовка ненужная, правда? Мы с девочками скидываемся вчетвером, ты пятая будешь. Можно в туристический магазин зайти, тут рядом, говорят, открылся какой-то сверхъестественный, и там что-нибудь такое ему выбрать.
— Хорошо, — кивнула Ева. — Сколько денег сдавать? Ей стало грустно от Галочкиного предложения — хотя скорее всего сделано оно было вполне искренне. Но до сих пор ей никогда не предлагали принять участие в коллективном подарке Денису: словно признавали, что при их отношениях, конечно, она подарит что-нибудь сама.
Евин долгий роман с самого начала не был в школе секретом, хотя она догадалась об этом только через год после крымского похода. Сначала ей, кажется, завидовали — все-таки Денис был красавцем и общим любимцем, — а потом постепенно завидовать перестали, и Ева этому не удивлялась. Как можно завидовать любовным отношениям, которые тянутся у всех на глазах несколько лет без изменений — так, что уже и непонятно, любовные ли они… Последний раз она была на квартире в Крылатском в марте, и с тех пор Денис ни разу не высказал желания с ней встретиться.
И вот Галочка предлагает ей принять участие в коллективном подарке — на общих, так сказать, основаниях. И, наверное, она права.
— Завтра Кириличкина сходит глянет, что там есть, — сказала Галочка. — Тогда решим, по сколько скидываемся.
Подарок Денису был куплен роскошный. Конечно, ни у кого из них по отдельности не хватило бы денег на шикарную американскую двухместную палатку с ярко-оранжевым тентом. Но Ева не чувствовала по этому поводу ни малейшей радости.
В гости к нему она все-таки поехала одна, сказав Галочке, что едет не из дому и не может заранее рассчитать, в какое время будет у метро «Киевская», где встречалась компания. Ей просто не хотелось ехать вместе со всеми, ни за что не хотелось! Это было бы еще одним знаком того, что их с Денисом отношения окончательно становятся частью общих будней, — а она изо всех сил старалась, чтобы таких знаков хотя бы не становилось больше — поэтому Ева купила ему еще один подарок — маленькую плоскую фляжку. Фляжка была металлическая, обтянутая кожей, выглядела очень благородно и должна была удобно умещаться в нагрудном кармане штормовки. Покупая ее, Ева вспомнила, как покраснел его нос под осенним крымским ветром и как он сказал тогда, придвигаясь поближе к костру.
— Эх, коньячку бы сейчас принять пятьдесят грамм для сугреву, да тары такой не бывает! — и засмеялся, сверкая темными глазами.
С тех пор прошло шесть лет, она ехала к Денису на день рожденья, дождь стучал по стеклам вагона, вышедшего на поверхность за несколько станций до Крылатского. Мокрый сложенный зонтик Ева держала на весу и неотрывно смотрела на это яркое пятно в сумрачном вагоне.
Она не любила его квартиру в Крылатском, хотя ведь только здесь они с Денисом могли оставаться наедине, когда в гарсоньерке неожиданно появилась Сона. И, в общем-то, его новая квартира очень выручила их тогда. Но с этим же его долгожданным отдельным жильем было связано то, что незаметно стало определяющим в их отношениях…
Вечер, когда Юра сказал за ужином, что завтра привезет домой жену, — запомнила, конечно, не одна Ева. Для всех это известие оказалось полной неожиданностью.
— Же-ну? — переспросила мама. — Какую еще жену?
— Мою жену, — уточнил Юра.
Когда ему было весело, в глазах его плясали искорки, и тогда становилось заметно, что глаза у него не черные, а темно-синие; сейчас в этом и сомнений не было.
— А… когда же ты женился? — спросил отец.
Он как раз поднес ко рту маринованный помидор, да так и застыл с вилкой у губ; сок вытекал из помидора на тарелку.
— Да что вы испугались так? — наконец засмеялся Юрка. — Женился и женился, что особенного? У нас половина еще на третьем курсе переженились, многие по два раза уже!
— Но как-то странно… — выговорила мама. — Я что-то не помню, чтоб ты хотя бы на свидания ходил… Работает она у вас в Склифе, что ли?
— Она из Армении, — сказал Юра, переставая смеяться. — Мы ее из Ленинакана привезли еще осенью, лечилась у нас, а теперь я ее выписываю. Зовут Сона, завтра и познакомитесь. А не говорил ничего — ну что было заранее говорить? Я же не знал, согласится ли она за меня выйти.
— Слышала бы это покойная бабушка! — вдруг улыбнулся отец. — Что кто-то может не согласиться за тебя выйти!
Папина улыбка мгновенно разрядила общее напряжение.
— Юрка женился! — воскликнула Полинка. — На восточной красавице! Юр, Юр, а она красавица, да?
— Да, — совершенно серьезно ответил Юра; глаза, впрочем, синели вовсю. — Как царевна Тинатин. Та, правда, кажется, грузинка была. Ну, неважно! Все равно красавица.
И тут вопросы посыпались дождем. Почему не говорил раньше, бессовестный, сколько лет царевне, когда их завтра ждать… В вопросах слышался легкий отзвук тревоги: все-таки Юра не на дискотеке познакомился с этой Соной…
