кем-нибудь другим Лера легко выдержала бы любую паузу — для этого она в достаточной мере владела собою. Но с Костей ни в чем подобном не было необходимости; ей не надо было смотреть на себя со стороны… Весь он был такой, какой был, не больше и не меньше, и скрывать ей от него было нечего.
Поэтому Лера спросила:
— Коть, ты ведь поговорить хотел? Так говори. В чем дело?
Она была почти уверена, что знает цель его прихода: скорее всего, он хотел посмотреть на свою дочь.
— Да собственно, дела-то нет никакого, — неожиданно ответил Костя. — Я просто хотел тебя увидеть.
— Меня увидеть? — удивилась Лера. — Это зачем еще?
— Просто так, я же говорю…
Глаза его открылись еще шире, и Лера вдруг вспомнила их совсем вблизи от своего лица — когда по всему Костиному телу пробегали сладостные судороги, а глаза были открыты, и взгляд устремлен на нее. Но это воспоминание было мимолетным и каким-то безразличным — просто вспомнилось что-то из прошлого, и все.
— Так зачем же ты хотел увидеть меня? — повторила Лера.
— Я понял, что соскучился по тебе, — ответил Костя. — Ты знаешь, я понял, что мне скучно с Люсей.
Он всегда сразу говорил о том, что думал, без обиняков и без подготовки, и в этом он тоже не изменился.
— Костя, — укоризненно сказала Лера, — я же тебя просила: не надо говорить со мной о Люсе, она меня не интересует. И это глупо, говорить с бывшей женой о нынешней, неужели ты не понимаешь?
— Но с кем я еще могу поговорить? — вдруг воскликнул он. — С кем я могу поговорить об этом, да и вообще — обо всем? Ты знаешь, ведь мне казалось, что Люся — необыкновенная! Она так слушала, так смотрела на меня… Я был для нее кумиром, и я это видел, и мне это нравилось, я чувствовал себя… Чувствовал себя мужчиной, хозяином, ты понимаешь, Лерочка? А это было так важно для меня тогда, если бы ты знала! Я ведь просто умирал тогда от комплексов: Институт разваливается, денег нет, ты живешь сама по себе… Как мне было это выдержать? А тут — девушка, юная, влюбленная, в рот мне смотрит. И я не устоял перед этим соблазном, ты понимаешь?
— Я понимаю, Котя, — сказала Лера, дотрагиваясь до его руки. — Но теперь-то что же? К чему теперь это вспоминать?
— Мне скучно с ней, — упрямо повторил Костя. — Она никакая, ты понимаешь? Всего чуть больше года должно было пройти, чтобы я это понял. И я все время тебя вспоминаю, я все время вспоминаю, как мы сидели с тобой, разговаривали вечерами, как ты про улиток моих расспрашивала, как ты смеялась, какое у тебя лицо было, и вообще — все…
— Я в самом деле виновата перед тобой, Котя, — остановила его Лера. — Ты забыл — ведь последнее время я не расспрашивала тебя ни о чем, мне вообще было не до тебя…
— Ну и что! — воскликнул Костя. — Я должен был это понять, это же было естественно. Ты так уставала, у тебя была такая напряженная жизнь…
— Костенька, давай прекратим этот разговор, — попросила Лера. — Я не вижу в нем смысла. Ты женат, у тебя ребенок, к чему этот вечер воспоминаний? Что я могу сделать для тебя?
— Но ведь и у тебя ребенок, — возразил Костя. — Мой ребенок, ты говорила… И ты одна, правда?
— Ну и что? Ты хочешь вернуться в семью? — усмехнулась Лера.
— Да, — ответил Костя с необычной для него решимостью. — Я хочу снова быть с тобой.
— А твой сын? У тебя ведь сын, кажется?
— Да, Владик. Но что же, ведь все равно один из моих детей должен будет расти без отца, правда? И в таком случае…
— В таком случае, какая разница, который, — закончила за него Лера. — Ах, Костя, ты все тот же! Я даже назвать не могу, какой… Хороший, ласковый, но какой-то… Мне кажется, тебе все равно — так ли, этак ли. Откуда в тебе такая бесстрастность, не понимаю. Захотелось к прежней жене, с новой скучно стало, старая лучше развлекала — что ж, пойду к старой! И ты думаешь, я смогу теперь с тобой жить?
— Но почему же нет? — даже удивился Костя. — Разве мы плохо жили с тобой?
— Не знаю… — сказала Лера. — Ты не поверишь, но теперь я действительно не понимаю, как мы жили с тобой. Одно точно знаю: больше этого быть не может.
— Ты уверена, что это окончательно? — грустно спросил он.
— Абсолютно, — кивнула Лера. — Но если ты Аленку хочешь видеть — пожалуйста. Она твоя дочь, ты имеешь полное право, и я…
— Да нет, зачем, — как-то вяло махнул рукой Костя, и Лера ужаснулась тому, что этот жест относится к ее ребенку. — Если бы ты позволила мне вернуться, тогда — да, а так… Зачем?
— Незачем, — согласилась Лера. — Кофе будешь?
— Да, выпью, пожалуй. Здесь хорошо варят? — поинтересовался он.
Весь его пыл как-то сразу угас, и Лера не чувствовала к нему теперь ничего, даже жалости, которая охватила ее вначале.
— Нормально, — ответила она. — Сейчас закажу.
Ее ужаснула эта встреча.
«И это мужчина, отец моей дочери, и с ним я жила столько лет? — думала она, захлопывая дверцу машины в своем дворе. — Ничего удивительного, что меня потянуло к Стасу!.. Какая же я дура, от чего я отказываюсь? Даже если я просто хочу его, хочу как кошка, и больше ничего — почему мне отказывать себе в этом, чего ради? Ради какого-нибудь хлюпика вроде моего бывшего супруга? Стас по крайней мере не ждет, что я буду его развлекать с утра до утра, он сам готов сделать все, что я пожелаю, это же видно! И если он за это хочет, чтобы я подчинялась его желаниям, так разве я сама не хочу того же?..»
Стас позвонил, как и обещал, ровно через два дня. Голос у него был такой, словно и не было этих двух дней, — обычный его пленительный бас. Он не стал ни о чем спрашивать — просто пригласил Леру на презентацию самого шумного фильма года в Дом кино, куда ожидался весь бомонд и весь официоз; и она согласилась.
Глава 4
Митя позвонил неожиданно и довольно рано для воскресенья. У Леры так мало было теперь этих выходных, ей так редко удавалось поспать подольше, что она никогда не подходила в такие утра к телефону. Но тут мама принесла ей телефон к кровати.
— Митя звонит, Лерочка, — сказала она. — Он очень просил, чтобы ты подошла. Может, у него случилось что-нибудь?
Митя — другое дело, на его звонок она ответила бы в любое время суток и в любом состоянии. Но сейчас, даже спросонья, Лера порадовалась, что он звонит, а не разговаривает «наяву». Она почему-то чувствовала стыд перед ним, хотя не делала ничего такого, чего можно было бы стыдиться.
— У тебя случилось что-нибудь, Митя? — сразу спросила она.
— Нет, Лер, ничего. Ты извини, что я тебя разбудил. Просто подумал: вдруг ты исчезнешь потом? У меня концерт сегодня в Консерватории. Последний концерт, Лера. Так и не удалось мне оперу в Москве поставить, что ж теперь… А концерт хороший будет, правда. Это очень хороший оркестр, я-то знаю…
Она никогда не слышала, чтобы у него был такой голос; Митя всегда был более чем сдержанным.
— Конечно, я приду, — сказала она. — Почему ты мне раньше не говорил, Митя?
