чувствовалась неотменимая уверенность в том, что поступить надо было именно так, а не иначе, — и Жох почувствовал это.
— Вы чего?! — завопил он, и в его голосе не было больше ни капли угрозы. — Я ж ему только поиграть сказал, а он, гнида, не хочет!
— Не хочет — значит, не будет, — спокойно объяснил дядя Леха, для верности еще раз стукнув Жоха спиной о стенку — так, что тот снова вскрикнул и обмяк. — Не твое дело его учить, шестерка. Тоже мне, авторитет! Да у тебя на морде написано…
С этими словами он выпустил Жоха и повернулся к Мите. Самое удивительное, что Жох не проронил в ответ ни звука. Наоборот, когда Буданаев назвал его шестеркой, он вздрогнул и словно бы съежился.
— Что, Митя, — сказал Буданаев, — успел он тебя разукрасить? — Он вгляделся в Митино лицо. — Ах, ты!.. И глаз еще…
— Спасибо, Алексей Константинович, — сказал Митя. — Да, не повезло. У меня концерт завтра.
Дядя Леха снова повернулся к Витьке Жоху, присевшему на корточки у стены.
— Если ты, паскуда, — зловеще сказал он, — еще раз к нему подойдешь, я тебя пришью тут же и разбираться долго не буду, понял? Из-под земли достану, недоделок, не сомневайся!
Лера замерла на месте, открыв рот. Она и представить себе не могла, что спокойный, положительный дядя Леха может вести себя таким образом! Но именно таким образом надо было себя вести с Жохом — и дядя Леха сделал то, что было надо.
— Ты иди, Митя, иди, — сказал он. — Холодное приложи к глазу — может, и не сильно еще вспухнет. Зайди потом, хорошо? Иди-иди, не обращай внимания. Мне тут еще с ним поговорить надо… — закончил он зловещим тоном.
— Зайду, — кивнул Митя. — Лера, пойдем.
Они медленно пошли во двор. Лера по-прежнему прижимала к животу Митину скрипку, и только посреди двора Митя взял ее у нее.
— Мить, — спросила Лера, — тебе больно?
Сейчас, при свете, падающем из окон, было видно, что нос у него распухает, а глаз заплывает синевой. Лера снова чуть не заплакала, глядя на него.
— Да нет, — морщась, ответил Митя. — Не слишком больно, но очень уж не ко времени. У меня завтра финал конкурса Чайковского. Клементина Ферелли аккомпанирует… Говорит тебе что-нибудь это имя?
— Нет, — призналась Лера.
— А мне — да, — грустно сказал он. — Ну ладно, что ж теперь…
— Надо было тебе убежать, — убежденно сказала Лера. — Что же делать, если он такой гад, а у тебя конкурс?
— К сожалению, это было невозможно, — ответил Митя.
— Почему? Арка широкая, и если бы ты…
— Не поэтому. Это просто было невозможно. — Митя улыбнулся и тут же спросил: — А ты откуда вдруг появилась, можешь ты мне сказать?
— Неважно, — покачала головой Лера. — Почему бы мне не появиться, я же твоя подружка, правда?
Митя рассмеялся так громко, что кошка испуганно шмыгнула в подъезд. Когда он смеялся, нос у него морщился как у маленького — даже сейчас, когда нос распухал и синел.
— Подружка? — переспросил он. — Ну конечно, Лер! Боевая подруга, я бы сказал!
— Мить, ты любишь Зинку? — вдруг спросила Лера. — Про что это Жох говорил?
— А зачем тебе? — Он тут же перестал смеяться.
— Ну, просто… Я просто так спросила. Любишь? — повторила она.
— Наверное, нет, — ответил Митя. — Но в данном случае это было неважно.
И Лера не стала больше спрашивать. Митя сказал это тем же тоном, каким произнес: «Потому что не хочу», — перед Витькой Жохом. Она поняла, что ничего больше он объяснять не станет.
— Ладно, Мить, — вздохнула она. — Ты домой пойдешь?
— Придется. Думаю, мама не очень обрадуется моему виду.
— Как же не обрадуется? — возразила Лера. — Ты же все-таки живой!
— Разве что, — снова улыбнулся он. — Пока, подружка моя дорогая!
Было что-то странное во всей этой истории. Странностью повеяло вдруг и от дяди Лехи Буданаева, и от того, как говорил Митя о Зинке… Хотя в ней-то ничего странного не было. Обыкновенная девица с Цветного, таких на каждом углу полно.
«Только что красивая», — сердито подумала Лера.
Зинка Юрченко действительно была хороша, это понимали даже не слишком взрослые девчонки. Высокая, длинноногая, с такой походкой, что все мужики оборачивались на плавно-призывное покачивание ее бедер. И, главное, огненно-рыжая! Лере даже не верилось, что бывают такие волосы. Но не крашеные же они у нее — таких и красок-то нет. И губы у нее всегда были подведены как-то по-особенному: выглядели так же вызывающе, как и волосы, пышной гривой распущенные по плечам.
Она жила где-то на Цветном, в их дворе ее стали видеть недавно. Правда, Зинку откуда-то знал дядя Леха Буданаев. Но он, по своему обыкновению, хранил молчание в ответ на расспросы любопытных подъездных бабулек о том, что собою представляет эта девица.
— Обыкновенная, — коротко говорил он. — Первый раз таких видите, что ли?
Зинка появлялась во дворе только с Митей — что, конечно, тут же привлекло внимание. Бабульки сразу принялись обсуждать, почему это единственный сын самой Елены Васильевны якшается с проституткой. Да еще ведет себя с ней так, как будто она ему пара, — провожает домой, например, хотя понятно же, что Зинка просто идет продолжать трудовой вечер.
Лера слышала эти разговоры, и даже сама размышляла над этим — просто потому, что чтение взрослых книг рано приучило ее задумываться над странностями человеческих отношений. Тем более что она своими ушами слышала, как рыжая Зинка говорила однажды дяде Лехе:
— Эх, Алексей, было б мне время сейчас родить, я б ей-Богу родила! Представляешь, какой ребеночек от него бы получился?
— Отчего ж не время? — спросил дядя Леха.
— Ну, куда мне сейчас! Я девушка еще молодая, погулять хочу…
— Ну и дура, — спокойно заметил дядя Леха. — Родишь от алкаша подзаборного, так тебе и надо.
— Грубый ты человек, Алексей, — обиделась Зинка. — Я, может, и сама все понимаю. Ну и что? Думаешь, так просто жизнь свою переменить ради чистенького мальчика? Да и больно нужна я ему…
Все эти странности просто распирали Леру. Дядя Леха, Зинка, да еще разговор Елены Васильевны с Митиным отцом… Почему Митя сказал, что, наверное, не любит Зинку? И почему же он тогда встречается с ней?
Что-то таилось в глубине обыкновенных человеческих отношений, и это казалось Лере такой загадкой, перед которой меркли тайны самого запутанного детектива. И ни в одной книге нельзя было найти ответ.
А ответ ей надо было знать немедленно! И, прибежав домой от Гладышевых, забыв даже про долгожданное продолжение «Отверженных», Лера спросила маму:
— Мам, а почему Митин папа так редко бывает дома?
Надежда Сергеевна посмотрела на нее удивленно.
— Но откуда же мне знать, Лерочка? — спросила она. — Разве я слежу, когда он домой приходит? И он ведь музыкант, у него гастроли…
Это было примерно то же, что однажды сказал ей Митя. Но Лера почему-то была уверена, что мама знает больше.
— Нет, ты мне скажи, — настаивала она. — Если он музыкант, должен же он дома заниматься, не
