— Вам повезло, — нашел в себе силы улыбнуться Келюс. — Здесь целых два Лунина и оба — Николаи Андреевичи. Дед, он, похоже, к тебе.
С благодарностью взглянув на Келюса, Корф облегченно вздохнул, аккуратно поставил сумку на пол, а затем, помассировав кисти рук, вновь поднял ее. — Извините, господа, — теперь голос звучал виновато. — Не смог сдержаться. Нервы. Контузия. Сегодня, думал, вообще в желтый дом попаду… Куда прикажете пройти?
Дед повел странного визитера в кабинет. Келюс и дхар, успевший к тому времени занять боевую позицию у входа, направились следом.
— Кто вам велел передать пакет? — поинтересовался Лунин-старший, усадив гостя в кресло. — Где и от кого вы его получили?
— Но, господин Лунин, — растерянно произнес Корф, — я думал, вы, так сказать, посвящены… Если нет, я не имею права. У меня приказ… Строжайший… Я должен только передать пакет…
— Ну хорошо, — прервал его Николай Андреевич: — Кто вам велел доставить его сюда?
— Дежурный. По телефону, — полковник, похоже, вконец, растерялся, — мне передали… Связного почему-то не было, и мне назвали ваш адрес…
— Где назвали? — терпеливо допытывался дед, видимо, удивленный всей этой историей куда меньше остальных.
— Ну… в этом… Теплом Стане, — вспомнил полковник.
— В институте? — быстро переспросил Келюс, вспомнив список в одной из папок.
— Ну да, в институте, — подтвердил Корф. — Кажется, это институт, хотя, признаться, не уверен… Извините, господа, это все так дико! Никак не мог добраться. Эти (как их, Господи?) таксисты требовали почему-то доллары. Хорошо, что у меня был с собою полуимпериал. В карты выиграл третьего дня у капитана Завойко…
— Ясно! — вдруг произнес Лунин-старший. — Ну, конечно — Институт Тернема! Вспомнил! Ладно, господин барон, давайте пакет.
Келюс поразился не столько упоминанию таинственного института, сколько тому, что дед, как ни в чем не бывало, называет гостя «господином», да еще «бароном».
Корф аккуратно положил полевую сумку на стол, не спеша достал из нее две ручные гранаты с длинными рукоятками, вывернул из каждой капсюль, затем извлек большой пакет и вручил его Николаю Андреевичу.
— Здесь, на конверте, господин Лунин, — пояснил он. — Расписаться…
Старик вскрыл конверт, оставив на нем свою размашистую начальственную роспись, и, не читая, положил содержимое — два листка бумаги, исписанные рядами пятизначных цифр, в стол. Корф спрятал конверт обратно в сумку, туда же уложив обе гранаты, после чего встал и неуверенно произнес:
— Благодарю вас, господа. Прошу извинить за вторжение. Я, наверное, пойду…
— Отставить, — отрезал Лунин-старший. — Сейчас ночь, попадете прямиком в э-э-э… полицию. Вы же без документов, как я полагаю?
— Так точно, — кивнул полковник. — Сдал при получении задания.
— Ну вот… Сейчас отправляйтесь на кухню, где э-э-э… поручик Лунин накормит вас ужином. Переночуете, а завтра отправитесь обратно. Вопросы, господин барон?
— У меня много вопросов, господин Лунин, — вздохнул гость. — Но, может, сначала ужин?
— …Слушай, ты действительно барон? — поинтересовался Фрол, покуда Келюс возился у плиты. Это было первое, что смог выдавить из себя дхар с момента появления Корфа в квартире.
— Так точно, — подтвердил тот. — Я из петербургских Корфов. А что, — полковник перешел на шепот, — здесь уже нет баронов, одни пролетарии?
— Есть, есть, — успокоил гостя Келюс, накрывая стол. — Недавно снова дворянское собрание открыли. Правда, вступительный взнос, говорят, в долларах…
— Господин Лунин, — робко начал Корф.
— Николай, можно — Келюс, — предложил Лунин-младший. — А этот молодой джентльмен — Фроат.
— Можно Фрол, — несколько смутился дхар, протягивая барону широкую ладонь.
— Очень приятно, господа, — поклонился Корф. — Меня в детстве звали Мишелем, но после того, как у одной знакомой дамы… Не решусь ее назвать… Я обнаружил стриженого английского пуделя, которого тоже звали Мишель, предпочитаю называться, как Бог и крестный велели, — Михаилом. Английский пудель, господа, представляете, экий форс-мажор! Прошу прощения, увлекся… Николай, почему тут все требуют доллары? Какая в России валюта?
— Гм-м-м… — неопределенно отреагировал Келюс. Американский шпион, за которого он поначалу принял странного барона, должен быть в курсе подобных вещей. Разве что он не американский, а, например, из Папуа. Да и то, едва ли…
— Рубль у нас, — незамысловато пояснил дхар. — Только на него ни шиша не купишь. А у вас что?
— У нас… — замялся гость. — Простите великодушно, самого тянет поделится, но не могу — приказ. Вы же сами офицер, Николай. Господин Лунин назвал вас поручиком…
— Старший лейтенант, — уточнил Келюс, — запаса, конечно, — добавил он после некоторого колебания.
— Воевали, Николай? — оживился полковник.
— В общем-то, да… Правда, всего сутки. Или чуть больше…
— Да ну, Француз, какая там война! — вмешался Фрол. — Спалили, елы, две бээмпешки и сами получили раза. Разве это война!
— Что спалили? — не понял Корф. — Простите ради Бога, господа, я, вероятно, кажусь вам каким-то монстром. Не виноват, честное слово! Во-первых, приказ. А, во-вторых, контузия. Под Барановичами, тоже аккурат в первый день. Прибыл, принял взвод и тем же вечером угодил в санитарный поезд.
«Где это — Барановичи?» — задумался Келюс, но промолчал. Барон между тем отужинал, выпил кофе и постепенно пришел в доброе расположение духа. Его, похоже, так и тянуло на расспросы. Да и сам он был явно не прочь кое о чем поведать, но постоянно сдерживал себя, вспоминая про приказ. После ужина гостя отправили спать, чему тот безоговорочно подчинился, попросив разбудить себя в шесть утра.
Лунин-старший тоже собрался на боковую, но внук, едва уложив Корфа на гостевой диван, поспешил к нему.
— Что, хорош? — осведомился дед, явно имея в виду бравого полковника.
— Родственная душа?
— Да уж, бином, — несколько смешавшись, согласился Келюс. — Но, ради Бога, дед, что все это значит?
— Бога нет, — задумчиво ответил Николай Андреевич. — Впервые мне об этом сказали какие-то гимназисты году в пятнадцатом. Признаться, долго не мог привыкнуть… Не знаю, Келюс, откуда взялся этот барон. Не иначе, из нафталина.
— Или из Института Тернема, — напомнил внук, — который в Теплом Стане, и где находится этот, бином… объект «Ядро».
— «Ядро-7», — уточнил Лунин-старший. — Не знаю, Келюс… Туда меня не очень подпускали. Основали институт где-то перед войной или чуть раньше. Ведала им госбезопасность, а Тернем был там не директором, а обыкновенным зэком.
— Тернем — это который электрическую музыку изобрел, — вспомнил внук.
— Ну да, конечно! Демонстрировал Вождю, а тот, бином, соизволил лично «Во поле березка…» сыграть. Меломаны!
— Смешно, — кивнул дед. — Кстати, Тернем — ученик Иоффе, это так — между прочим… Когда Вождь отправился на свидание к Основоположникам на радость весьма и весьма многим, Тернем просил разрешения его воскресить. Конечно, никто и не подумал разрешать такое…
— Естественно, — поддержал Лунин-младший. — Психов нужно лечить…
— …А здоровым — промывать мозги. Промывали мозги Тернему долго. Посадили в 30-м, затем
