Хвала богам! Теперь хоть спросить можно. Да что толку? Эматион только руками разводит.
– Сам не понимаю, Тидид! Мы же должны были друг с другом воевать - моя сотня против твоей. Мы с твоим дядей три дня по лесу ходили, рубежи намечали! Может, из-за того, что ты руку порезал?
Я не знаю, он не знает. Кого спросить? Дядю Эгиалея? Так он как раз этим утром уехал.
Вот не везет! …И ничего я не запомнил после той ночи. Только родинку и то, что дышала эта девчонка быстро-быстро. А груди - вверх-вниз, вверх-вниз. А потом стонала - тихо так…
Не запомнил - и не почувствовал.
Наверное, она поняла. Утром ушла, даже не простилась…
– Тельхины и гелиады…
На этот раз дядя Эвмел устроился не на привычном треножнике, а в кресле. Здоровенное такое кресло, прямо как трон дедушки Адраста. Только деревянное. А вместо ножек - лапы с когтями.
– Тельхины… - я задумался. - Тельхины - темные, Дети подземных богов. Гелиады - дети солнца. Это названия двух племен, которые до людей жили. До нынешних яюдей. Считается, что они погибли еще в Золотом Веке. Они очень много знали, а тельхины умели делать самодвижущиеся вещи. Такие вещи называли 'автоматами'. В легендах говорится, что автоматы придумал Гефест, но это не так…
– Четыре дня в городе. Нет, я и раньше подолгу из Ареса не выезжал, но одно дело по своей воле дома сидеть, совсем другое - по приказу. Так и хочется разбежаться - и лбом в ворота. А потом - в лес.
Тоска!
– Достаточно, мальчик! Теперь о Номосе. Сначала о нашем.
А дядя Эвмел как почувствовал. Каждый день к себе зовет, папирусы с табличками глиняными в нос тычет. А вот сегодня решил испытание устроить. За все годы сразу.
Недаром о Номосе спросил!
– Номос - название части мира, дядя. Считается, что весь мир состоит из трех… Нет, не из частей! Мир имеет три… состояния. Первое - Космос, это все Номосы, похожие на наш. В них живут люди - или могут жить. Второе состояние - Номосы богов, их еще называют 'тонкими' Номосами, или 'эфиром'. Но слово 'эфир' неправильное. И есть еще третье, о нем я ничего не знаю.
Кивает дядя, но на меня не смотрит. Что это с ним?
Или обидел кто?
– Наш Номос - небольшой, почти круглый, его можно пересечь пешком за… полгода. Если бы морей не было.
– Бегом, - наконец-то улыбается дядя.
– Бегом, - соглашаюсь я. - Номос имеет два прохода в соседние. Первый - на севере, за землями фракийцев. Оттуда восемьсот лет назад в Элладу пришли ахейцы. Они называли себя Детьми Солнечной Колесницы. У пеласгов не было лошадей, и ахейцы их покорили. А второй проход появился триста лет назад, когда Девкалионов потоп был. Этот проход на востоке, он образовался между островами в Лиловом море, которое сейчас Эгейским зовут. Там тоже море было, но вода выше стояла, поэтому потоп и начался…
Слушает дядя, кивает. Кивает - и хмурится. Странно, я ведь все правильно рассказываю! Проход этот в очень большой Номос ведет, в тот, где и Кеми, и Баб-Или, и Финикия… (Кеми, где боги со звериными головами, Баб-Или, где у всех бороды колечками, и Финикия, откуда пурпур привозят.) - Еще один Номос находится на западе, возле острова Сицилия, но постоянного прохода там нет. Говорят, туда все же попасть можно, но не всегда… (Дедалу удалось, когда он от Миноса убегал. А сыну его Икару, не повезло.) - Хватит…
Про Дедала я сказать не успел. Но почему дядя сердится? Ведь я все правильно рассказал! Четыре Номоса: Северный, Восточный и Западный. И наш, само собой…
– Хорошо, Диомед… Очень хорошо. (А сам брови свои седые насупливает!) - Дядя, да что с тобой? Помолчал, палочку нащупал, встал.
– Ничего, мальчик. Просто я с отцом поговорил. Плохо очень поговорил… Он… Он даже перед смертью хочет крови! Ему мало твоего отца, Капанея, Амфиарая, остальных…
Я только рот раскрыл. А потом подумал - и закрыл.
– Он всю жизнь хотел одного - первенствовать в Элладе. Чтобы Аргос вновь стал великим царством. Сначала - посадить своего басилея в Фивы, затем в Этолию, потом захватить Спарту и Аттику, сокрушить Микены… Все мои друзья уже погибли, теперь ему нужна твоя кровь. Твоя - и твоих друзей…
Хотел я дяде ответить, про месть сказать и про то, что Ферсандра надо в Фивы вернуть (родина все-таки!). Да только не стал. Не любит дядя войну. Это я давно уже понял.
– Ладно… Может, боги сохранят вас, ведь вы еще совсем мальчишки… Я хотел научить тебя тому, что знаю сам, Диомед. Кое-что я все-таки успел. Ты сделал первый Шаг. Теперь ты - Сияющий. Запомни слова: 'Плоской нам мнится земля, меднокованым кажется небо'. Если тебе это скажут, ты должен ответить так, чтобы в ответе твоем было слово 'Номос'. Тогда тот, кто спрашивает, поймет, что ты тоже Сияющий. Повтори-ка!
Ух ты! Тайна! У дяди Эгиалея тайна, и у дяди Эвмела!
Здорово!
Повторил, еще раз повторил. Потом - еще раз…
– Дядя, а почему я Сияющий?
Домой пришел - а там разбойники. Двое. На головах - колпаки шерстяные и плащи шерстяные, бороды черные - торчком, пояса красные, за поясами - ножи броней сверкают.Сидят - меня ждут.
Думал, увидят - резать станут. Не стали. Поклонились, колпаки свои сняли…
Оказалось, не разбойники - торговцы. То есть, может быть, и разбойники (их и не разберешь порой!), но в Аргос как купцы приехали. Приехали - и мне подарок привезли.
Не только у Капанида родичи есть. И у меня есть! И даже подарки присылают. Вот дядя Андремон два бурдюка передал - с молоком. Тем самым - злым.
Ну как тут Сфенела не позвать?
Эти дни я Капанида и не видал. Как спросишь - на конюшню ушел. Лошадей смотреть. Ну, пусть смотрит! (А с колесницами плохо вышло. Капанид обычно вторым приходит - после меня. Или третьим - после меня и Эматиона. Меня на этот раз не было, Эматиона - тоже, а он последним пришел. Не иначе, на лошадей засмотрелся!) А молоко-то злое! Свежее! А пахнет!
Позвал я его.
Пришел. Не один, понятно.
Увидел Сфенел бурдюки - обрадовался. Любит он злое молоко! Любит - и раз в год в Калидон ездит. И вместе со мной, и сам. Его там злым молоком тетя Деянира угощает.
А девочка эта, Амикла которая, злое молоко и не пробовала. Ведь она, кроме Амикл своих и Аргоса, нигде и не бывала. Вовремя мне дядя Андремон подарок прислал, как раз под настроение. Вина-то я не пью почти, боюсь, а молоко злое - сколько угодно.
Ка-а-ак налили, ка-а-ак выпили!
Оглянуться не успел, у Сфенела репка его покраснела, у Амиклы глазенки засверкали (а вначале и пить не хотела, еле уговорили!). Хорошо-о-о! По новой налили - еще лучше стало. Амикла, как они пришли, грустная была - наверное, из-за того, что меня, чурбана бесчувственного, увидела. А тут повеселела, бубен взяла (у меня в кладовой нашли), звякнула браслетами и как пошла плясать!
Здорово! Хитон скинула (не любит она хитоны носить!), в волосах - ленты красные, на поясе - тоже лента. А бубен ддзинь-дзинь-дзинь', а браслеты 'динь-динь'..
А мы со Сфенелом ей помогаем - по кувшину пустому лупим. Чтобы в такт было. А Амикла менадой по горнице носится, смеется, бубном звенит. …А потом запела она. И ведь что интересно, когда Амикла поет, то уже и не пищит вроде. Взрослый такой голос, сильный.
