По грязи, лужам, по узким лесным дорогам, через холодные, вздувшиеся от дождей, реки, мимо почерневших герм, равнодушно пялящих пустые глаза…
Скорей!
Куретия позади, и Калидон тоже позади, вокруг - Локрида, мокрый пустой лес, невысокие горы, острые зубцы скал.
Скорей!
Много ли увидишь на войне?
Раньше думал - все увидишь. Вот фаланга строится, вот конники в атаку рвутся - слева и справа, чтобы с боков не обошли. Перед строем - лучники с пращниками врагов на бой вызывают, ну а в центре, понятно, - колесницы. Можно и по-другому, конечно; например, фалангу клином построить - в пятьдесят рядов. В общем, красота - первая колонна марширует, вторая разворачивается…
А тут - только конская грива. И еще хвост впереди, тоже конский. И грязь под ногами. Под копытами то есть. День грива перед глазами, два, три. Вечером падаешь с коня прямо к костру, ешь и пьешь, не задумываясь, что в бурдюке и в миске, спишь, уткнувшись лицом в конский потник…
А в башке только одно - успеть! И когда мчишься, едкий конский пот вдыхая, и когда ешь, и спишь когда. На другое и времени нет. Умыться бы! Когда я в последний раз умывался?
Вот такая война оказалась. А ведь я не обозник какой-нибудь - воевода! Койрат, как меня тут называют. Прямо-таки лавагет!
– Что впереди, Фоас?
– Опунт, койрат. ОилейЛокриец войско вывел. Сотни три.
– Ладно.
Ладно - потому что с локрами договорился еще покойный дед. Здесь нас пропустят. И тех, кто по северной Дороге скачет, и тех, кто по южной…
Скорей!
Раньше думал, на войне главное - меч. И копье, само собой, и лук, и дротик. Увидел врага - и рази, чтобы в ^аз вошло, а из затылка вышло. Потом, когда по лесам иашим побегал в полном доспехе, понял: меч - полдела. Даже четверть. Порой ноги важнее. И копыта конские. л Прежде всего - башка. Как говорил папа, головой воевать надо!
– И снова - лес, маленькое село (землянки под тесом - ну и дичь!), опять речка, мелкая, кони даже ход не замедляют, только брызги из-под копыт.
Скорей!..
Правда, моя башка и не понадобилась. С локрами, чья земля как раз между Этолией и Беотией, дед договорился а с Терситом (убил бы!) - дядя Эгиалей. То есть и я немножко, но именно он придумал через Терситовы владения пройти. Ойней Живоглот войска вдоль рубежей растянул, небось до сих пор нас выглядывает - а мы уже тут!
Недешево дядюшка Терсит стоил! Зато без боя прошли без войны, ни на час не задержались. А каждый час - на вес золота, и каждый миг - на вес золота, потому что мои друзья уже к Фивам подходят, и я обязан успеть, успеть, успеть…
Скорей!
– Откуда колесница, Фоас?
– Локры подарили. Удачи пожелали. Победы пожелали.
– Ладно.
Колесниц у нас нет. И пехоты нет - только конница. Правда, конница не простая - куретская. К полю боя - верхами, вихрем, молнией, а там видно будет. Одно плохо - доспехи легкие, кожаные, против сомкнутого строя не повоюешь. А мы и не будем. Наше дело - переполох учинить, до Фив первыми добраться, Лаодамантово воинство от города отсечь… …А вот и городок вдали, маленький, а ворота - в полстены городской. Эй, мужи локрийские, ворота закройте, а то город убежит!
Скорей!
Граница близко, за перевалом, за сырым холодным лесом. Там нас не ждут, потому что дядя Эгиалей уже под Фивами, и Капанид мой там, и Ферсандр, и все остальные. Дядя все предусмотрел, все учел, и теперь мое дело - успеть, домчаться, доскакать, чтобы куретский молот не в пустоту ударил, а по звонкой наковальне…
Конская грива перед глазами, конский хвост впереди, пот глаза заливает, и мы мчимся, мчимся, мчимся…
Скорей!
Много лет назад дядя Эгиалей это придумал: не с востока - с запада Фивы брать. Потому что не ждут, потому что крепостей мало, потому что гиппеты местные свои владения спасать побегут, забыв о столице. Здорово придумал! Я, когда в лесу сидел и план свой обмозговывал, тоже с запада наступать хотел, но разве у меня план? Мыслишка просто! А у дяди все рассчитано, по полочкам разложено: до границы по двум дорогам, потом - веером по Беотии, чтобы ужас навести, потом - на Фивы. Не забыть бы чего! И успеть! Главное - успеть!
– Койрат, у границы пусто, стражи нет!
– Ладно!
Бьют копыта по грязи. Скорей!
И все-таки мы опоздали.
Я это понял, когда увидел… Нет, когда только услышал…
На четвертый день случилось это, поутру. Мы почти дошли - почти. Уже и Фивы вдали показались - огромные, больше Аргоса, и огни на стенах, и птицы черные над полем. Один бросок остался, только коням отдохнуть надо. Да и людям - трое суток, считай, с конских спин не слезали, а впереди - бой.
– Койрат, к тебе какой-то чужак! Говорит, Эвриалом зовут. Пропустить?
О чем это они? О ком? Койрат - это я. А Эвриал…
Эвриал?
Какой Эвриал? Смуглый? Но почему? Ведь ему тут делать нечего, он должен быть с остальными, возле города, где дядя лагерь разбил! В том-то и задумка - они наковальня, я - молот!..
И вот тут я понял…
Подошел он, Смуглый, головой мотнул, пошатнулся. ранен? Нет вроде, только панцирь помят.
– Тидид…
Только и сказал. Сказал - и рукой своей длинной мах- нул. Я и не узнал его поначалу. Он же коричневый, Эври-ал Мекистид, черный почти, а тут белым показался. Белым - как брюхо рыбье!
– Тидид, ванакт… Ванакт погиб! Пропало! Все пропало! Что?! О ком он? О деде? Но Адраст Злосчастный просто умер, сам умер…
– Эгиалей! Убили!.. Дядю Эгиалея!..
Нет!…
Белым казалось лицо Эвриала Смуглого, даже губы побелели, даже глаза. А я все не верил, не верил, не верил…
– Там… Каша сейчас там, Тидид!.. Каша! Пропало все! …Мы плывем с дядей через черную Лету, и туман клубится, и темнобородые Хароны неслышно работают веслами. А берег все ближе, ближе, и уже слышен приторный дух асфоделей…
– Тидид!
Очнулся. Все еще не веря, надеясь на чудо, на ошибку, на… на что-нибудь…
– Тидид! - Эвриал вновь пошатнулся, белое лицо дернулось. - Я не знаю!.. Мы не знаем… Там… у лагеря… Там!..
– Отставить!
Не крикнул - прошептал. И не ему - себе. Отставить! Потом, все потом. Сейчас - Фивы! Сейчас…
Я посмотрел на Фивы, на ненавистный город, проклятый город, отнявший у меня тех, кого я любил,
