Менестеем Афинским так удачно вышло? И колесницы микенские не на том месте, развернулись, и приехал афинянин миг в миг, лучше и не придумать. Ах, Атрей, Атрей!) А теперь вокруг - звери. Волки! Вот-вот в горло друг Другу вцепятся. Только уже не друг другу - враг врагу! Угадала мама - потеряли гончие дичь. И теперь в Микенах смеяться будут, хохотать, глядя, как их недруги резню начнут. А там и колесницы выкатить можно!
Да и только ли в Микенах? Как и задумано - все вместе, всех сразу. Вот она, Гекатомба! - Умирает светильник. Дернулось пламя, мигнуло. Погасло. Тьма!
– Мы на шаг от войны. От всеахейской войны! Всеэд. линской, понимаете? Каждый - за себя, один Зевс за всех!
Тихо звучит голос Патрокла. Мы не спорим, хотя мне есть что сказать. Не ЗА всех, Менетид. ПРОТИВ всех! …И брани быть, и городам гореть, И женщины вина, а не богов, Что сгинут и герои, и вожди…
И ты не прав, пьяница-аэд!
– Если… Если мы сейчас, прямо сейчас, что-нибудь не придумаем…
– А я придумал. Войны не будет.
Кто это сказал? Неужели опять Любимчик?
– Сбежать, что ли? - хмыкает Сфенел. - Слышали уже!
– Нет, не сбежать! - смеется Лаэртид. - Я лучше придумал! Каждый за себя, значит? Вот и славно! Как думаете, Тиндарей не спит еще?
– Да какое там спит! - откликается из черной тьмы Антилох. - Небось подвал ищет, какой поглубже. С засовами из кипрской бронзы. Да только не поможет это…
– И не надо! - хохочет Одиссей. - Вот увидите, все будет хорошо… Ну, я побежал?
Зашевелился, за скамью ногой задел, ойкнул. Хлопнула дверь.
– Резвый мальчик, - негромко роняет кто-то.
Не отвечаем. Молчим.
Тьма.
Не фаросы, не венцы - панцири и шлемы. Мечи пока в ножнах. Пока…
– Если что, Аякса на себя беру, - шепчу я. - Ты, Капанид, - его брата, Тевкра…
– Угу!
Улыбается Сфенел, бой чуя. Скалится, Капанеева кровь!
– Амфилох, спину прикрываешь!
– Не бойся, ванакт! - смеется Щербатый. - Мы - Аргос!
Да, мы - Аргос. А рядом - Пилос, Дулихий, Саламин, Гиестия, Мизы, Итома, Феры.
И каждый за себя! Никто не сидит - стоим. Шепчемся. Слева от нас - Патрокл с Антилохом, эти пока не нападут, можно даже спиной обернуться…
Вот и первый союз! Оборонительный покуда. А справа - Любимчик лук свой поглаживает. Тоже союз - но уже наступательный.
Охрана близко, но ей к началу не успеть. Сперва сами богоравные схватятся. Потом между гетайрами рубка пойдет. А кто уцелеет, домой поспешит - дружины собирать.
Съездили, называется, посватались!
– Богоравные! Мужи ахейские!
Дребезжит голос Тиндарея Спартанца. Дрожат худые руки.
– С радостью… С радостью великою обращаюсь я к вам, благородные герои. Ибо дочь моя Елена, Елена Прекрасная, Елена Прекраснейшая, сделала свой выбор…
Гул над толпой. Негромкий, недобрый. Кое-кто уже за меч схватился…
– Хорошо все будет, Диомед! - шепчет Любимчик. - Вот увидишь, хорошо все будет!
Шепчет, а лук не прячет. И Оилид Аякс с луком, и Махаон Асклепиад. А бычок Теламонид уже шлем на глаза надвинул, копье ручищей сжал.
– Все мы здесь друзья, богоравные басилеи, все мы здесь братья! Верю, порадуетесь вы сейчас за мою дочь и за избранника ее! Знаю, все вы достойны, все равны…
Кто-то засмеялся. Вспорхнул над толпой смешок, взлетел… сгинул. Бедняга Тиндарей! Скоро по всей Элладе аэды петь станут про Тиндарея Войны Зачинателя!
– А посему поклянемся согласно обычаю, что никто не поднимет оружия на мужа дочери моей, но придет на помощь ему в трудный час, не жалея сил, крови и самой жизни!..
– Чего это он? - не понял Капанид. - Это, значит, Аякса выберут, а мы ему помогай?
– Именно, - хмыкнул я. - А если тебя?..
А если меня? А если Любимчика? Хлопнул я себя по лбу, по шлему медному, хлопнул, ладонь отбил.
– Лаэртид, ты придумал?
Смеется рыжий, нос от удовольствия морщит. А вокруг - шум, а вокруг крики:
– Правильно, правильно!
– Поможем, крови не пожалеем!
– Клятва, богоравные! Клятва!
Ишь, переменились! То есть не переменились, прежними остались, просто…просто каждый о СЕБЕ подумал! О себе самом! Даже самый распоследний басилейчик-козопас в этот миг-задумался. А вдруг ЕГО выберут? Его, любимого?
Ну, Одиссей!
– Клятва! Клятва! На коне, на крови! По обычаю!. - Клятва! Клятва-а-а! Клятва-а-а-а! А у Тиндарея все готово. Вот и коня, красавца вороно то, ведут. Вот и секира взметнулась… Не ржание - крик человеческий! (Не могу смотреть, когда коней убивают! Не могу!) - Кля-я-я-я-ят! ва-а-а-а-а-а-а!
Теплая кровь на камне, теплая кровь на сандалиях…
– Мы, герои Ахайи, герои Эллады, богоравные потомки Олимпийцев…
На всех нас - кровь! Спешили, заляпались… -…клянемся Зевсом, Поседайоном, Геей, Гелиосом и Афиной, богами и богинями Олимпийскими, которые владеют нашими городами и землей нашей…
Мертвые конские глаза прямо на меня смотрят. Огромные, темные… -…с сего дня и навеки быть единомыслены в защите Елены, богини нашей, и мужа, которого она избрать соизволит, и потомства их, и добра их, и городов их, и царства…
Мне бы радоваться. Хорошо все кончилось! Вместо войны - союз, да еще какой - кровный, нерушимый! И Атрей-хитрец не выиграл - проиграл! -…и враги их нашими врагами станут, друзья же - друзьями, а братья - братьями. И да укрепит нас в клятве этой великий Кронион и боги Олимпийцы! Навечно! Навечно! Навечно!
Да, мне бы радоваться, но я не радуюсь. Может, из-за крови - слишком много ее. Не кровные мы братья - кровавые! Не обошлись мы без крови, Елена! Не человеческой, правда. Пока еще…
А может, другая клятва вспомнилась. Вспомнилась - де забывалась никогда…
' -…На этом камне, пред ликом владыки нашего Зевса Величайшего, Повелителя Ясного Неба, царя богов и царя мира мы, Семеро, клянемся честью, кровью и жизнью своей…' Ты тоже клялся, папа!
Два есть бога-огненосца: Аполлон и Дионис. Оба в пламени повиты, дух в обоих огневой. Оба жар приносят людям: тот лучами, тот вином. Этот гонит сумрак ночи, этот - сумерки души.
Вот и гоним - чашу за чашей…
– Еще!.. Еще одну - и все! За новобрачных! Гера, Гестия, хай!
– Ха-а-ай!
Пьян Любимчик, вино проливает, со скамьи валится.Да и мы все не трезвее. Словно после боя - отпускает. Понемногу, понемногу…
– За Елену! За Менелая! Ха-а-ай! …Белым было лицо Менелая Атрида, когда Прекрасная надела ему
