на голову венок. Белым - одни глаза жили. Упал на колено, прижался к ее руке…
Неужели она мои мысли прочитала? Или не нужно ей это, сама все поняла? Богиня!
– Слушай, Дио… Диомед! - Любимчик навалился, задышал на ухо. - А мне Тиндарей девушку одну сосватает! Вроде бы как в награду. Пенелопа, дочь Икария. Познакомили уже - красивая! И хозяйственная, шить умеет.
– Поздравляю! - смеюсь я. - Чтобы лучник да без (добычи уехал!
– Э-э-эх! - взлетает вверх иссеченная тетивой ладонь. - Пенелопа - хорошо, конечно… Ну, скажи, Диомед, чего твоя сестра замуж так рано вышла? Я бы… Она такая!.. Обнимешь, губами кожи коснешься… Да ты чего?
Убить его, рыжего, что ли?
Ох, мама, мама!
– Выпьем! - Тевкр Теламонид вскакивает, опрокидывает гидрию прямо на пол…Тр-р-ра-ах!
– На счастье! На счастье! - вопит пьяный хор.
– Выпьем! - не сдается саламинец. - За наш союз! За наше братство! Братство лучших! Братство героев! Братство Елены!
– Ха-а-а-а-ай!
– И если что, мы все, как один… Все, как один, бронзовой… железной рукой!..
– Ха-а-а-а-а-а-а-ай!
– Сразу видно - братья, - шепчу я грустному Капа-ниду, за весь этой пьяный вечер не проронившему даже слова. - Друзей обычно выбирают.
– Жа-а-алко! - вздыхает Сфенел. - Елену - замуж! Жалко… Я, знаешь, думал… Нет, Тидид, я все понимаю, но все-таки!.. Думал…
Вздыхает, бедняга! Что тут скажешь? Наверное, каждый из нас об этом думал - хотя бы на миг краткий. Тонкие золотистые руки, невесомая тяжесть венка из роз на голове…
Будь счастлива, Прекрасная!
– А выпьем еще за!..
Не договорил Тевкр - со скатертью поцеловался. То-то!
А Любимчик на кратер критский, осьминогами расписанный, покосился, чашу в сторону отодвинул:
– В-все! Дионис, хайре! Слушай, Диомед, ты меня с собой на войну возьмешь? Ты же обещал! ' Я только моргнул. Видать, не только Дионис ему пригрезился, но и сам Арей Эниалий!
– На какую войну, Лаэртид?
– На такую! - твердо ответствовал рыжий. Еще и война ему! Хорошо Одиссею, ему с невестой об овцах и козах итакийских толковать (ведь хозяйственная!), на свадьбах гулять - Менелаевой и своей… и о войне мечтать ('Колесницы-ы-ы-ы впере-е-е-ед!'). А нам домой пора! Ванакту-челноку самое время мчаться в Аргос, потому что Атрей уже сидит на микенском престоле, игра продолжается, вот-вот снова выбросят кости… …А я так соскучился по Амикле! Так соскучился!
Ничего, маленькая! Скоро буду!
Скоро!
'…Ванакт - солнце, а солнце сжигает тех, кто стоит слишком близко. Пожалей эту девочку, спрячь ее, увези!..' Зачем, мама, ты это сказала?
…Близкой грозой дышала туча - громадная, непроницаемо-черная, клубящаяся скрытым огнем. Я замер, застыл, превратился в камешек на речном берегу, в тающую ледышку…
– Радуйся, внук! - пророкотал гром. - Радуйся!
– Радуйся и ТЫ, - с трудом выдохнул я. - Кем бы ТЫ ни был…
Громыхнуло. Острая молния унеслась куда-то в близкую бездну.-Я-этоЯ!
Закрыть глаза, замереть, исчезнуть… Не могу! Да и есть ли у меня сейчас глаза? Я камешек, я ледышка…
– И я - это Я, ДЕД! Каждый из нас это - Я.
– Узнаю свою кровь, Диомед! - захохотал гром. - Слушай, внук! Ты сделал то, что нужно было МНЕ, - и Я подарю тебе великую славу. Ты ведь этого хочешь?
И снова молния - еще ближе, еще страшнее. Горячая боль опекла лицо…
– Мне… Мне не это нужно, ДЕД!
Гром обрушился со всех сторон - сверху, снизу, отовсюду. Туча клубилась, горячий ветер открывал клочья, УНОСИЛ прочь.
– Остальное завоюй себе сам, мой нахальный внук!
Открою тебе секрет: покорностью от НАС ничего не добьешься. Мне было не легче твоего, Диомед! Мой отец тоже был сумасшедшим. Дерись! Сражайся, пока не победишь - или не погибнешь!
– С кем? - проорал я прямо в черную тьму. - С кем драться? С ВАМИ? С вашей Семьей? С ТОБОЙ?
Мир замер. На миг почудилось: сквозь темную пелену на меня смотрит ЕГО Лик. Холодно, надмирно, безразлично. Но вот что-то живое вспыхнуло в ярких, как утреннее небо, глазах.
– А хоть и со МНОЮ, мальчик. Если бы Я боялся, то до сих пор прозябал бы в чужой утробе. Вам, людям, легче - вам нечего терять! Кем лучше быть - овечьим стадом или львиной стаей? Я не стану помогать, Я превращу тебя в серый пепел, если станешь мешать МНЕ. Но все равно - сражайся! Иначе ты - не МОЙ внук!
Полыхнуло, закрутилось огнем, желтым, невыносимо жарким пламенем, я сгинул, исчез, провалился в Тартар, в безвидность, в никуда…
– Сражайся! - все еще грохотало в ушах. - Сражайся! …Пот струился по лицу, и не было сил даже привстать, даже провести ладонью по лбу. Нет, неправда! Этого не было! Просто сон, страшный сон, такие иногда снятся перед рассветом…
'Покорностью от НАС ничего не добьешься! Сражайся!'
Я так и понял - случилось!
Понял, когда в чуткой вечерней тишине простучали возле окон копыта, когда засуетились куреты, когда хлопнула дверь, и Мантос, старшой гетайров, быстро поклонившись, взглянул мне прямо в глаза…
Тегея - маленький пыльный городишко среди гор. Даже не городишко - полтора дома на холме. Мы как раз собирались ужинать, и Любимчик начал рассказывать одну из своих бесконечных баек… (Увязался- таки со мной рыжий! До Гереи Аркадской проводить вызвался. Стада Лэртовы, оказывается, возле той Гереи пасутся, пригляда требуют. Хозяйственный парень!) - Из Калидона, ванакт. Война! В темных глазах курета - темный огонь. Соскучился по Арею, чернобородый!
А я на Одиссея покосился. Ведь ляпнул он перед отъездом о войне! Спьяну, конечно, но все-таки! Накаркал - или угадал?
– Гонца сюда!
А в голове уже мысли в строй становятся, латами звенят. Локры напали? Пираты? Мятеж? Но почему сейчас? Только-только Атрей венец золотой надел…
Подмигнул Капаниду, Щербатому подмигнул. Ничего, прорвемся.
Мы - Аргос!
Оказалось, не локры, и не пираты. Мятеж! Старые знакомые, дедовы племянники - Онхест, Келевтор и Лико-пей. Собрали разбойников, ночью взломали ворота…
Дед в темнице, в цепи закован, и дядюшка Терсит в темнице… …Дий Подземный! Откуда в Калидоне темница?
А в Калидоне - грабеж и бабий вой. Гуляют разбой-нички, душеньки тешат.
