– Это Эвриал черный, - улыбаюсь я одними губами. - Коричневый. Не годится, говоришь? А как годится? Молчит. Дышит.
– Может… Служанку позову?
– Которая пыхтит? - подхватываю я. - Или которая спрашивает, ложиться ей или собачкой встать? Молчит. Да, присмирела. Недолго учить пришлось. - Я… Я, наверное, плохая жена, ванакт. И детей боги нам не посылают… Может, к оракулу? Лучше бы и дальше молчала! К оракулу… Амикла тоже думала, что дело в ней, и тоже богов спрашивать собиралась. А дело, кажется, во мне.
Ядовитое семя! А мое еще и бесплодное… Да пошлет Гера Анфия Любимчику сына! У его Пенелопы первая тягость сорвалась, как раз год назад, она ведь еще совсем девчонка, пятнадцати не исполнилось. И сейчас они с Лаэртидом, наверное, места не находят, волнуются, все жертвенники обходят на своей козьей Итаке… А здорово там жить! Все равно делами старик Лаэрт вертит, а Любимчику только забот - овечий приплод подсчитывать. Ну, еще козий. А как он из лука стреляет!
– Не спишь?
– Не сплю…
Яблочный дух за окном, яблочный дух в спальне. Вовсю цветет, белой кипенью. Говорят, к холодам это, к осенним ветрам. Трудно будет войска через море перебрасывать, если уже этим летом…
Стоять! О чем это я? Тоже с ума сходить начинаю, как и все?
– Диомед, ты… Если эта рабыня… Амикла так тебе дорога…
– Молчи!..
Молчит. Умная она, ванактисса Айгиала. Призналась недавно, что ей самой замуж за меня хуже смерти идти было. Из-за брата, из-за Заячьей Губы. Как ни считай, а враг я ему, смертный враг. Вот и тешилась! Я-то ей совсем мальчишкой кажусь, не сын, так младший брат - точно. Шкодливый недоросток, охочий до смазливых рабынь…
– Ну, хорошо, я виновата! Я виновата, Диомед! Найди ее, пусть все по-прежнему будет, может, хоть по ночам станешь спать!
– Не будет…
Амиклу не надо искать. Все там же она, в храме Афродиты Горы. Сотни глаз у ванакта Аргосского, сотни ушей. Не спрашивал, не намекал даже - все равно рассказали. Упала Амикла перед мраморным алтарем и целые сутки лежала - как мертвая. К ней и подходить боялись. И сейчас не подходят. Служит она, ладан заморский в кадильницы подкладывает и-ни слова. Никому. Так и зовут ее - Немая Киприда…
Как-то Фремонид-гетайр не выдержал - намекнул. Великое ли дело - рабыню из храма выманить да на ложе ванактово доставить? Хорошо еще, сдержался я, не стал отвечать. А сам ту девочку в Фивах вспомнил. Столько лет не вспоминал, а тут…
Не будет! Ничего не будет! Даже если вернуть, если уговорить. Не блеснет перед глазами неверное колдовское серебро, не унесет меня ночным ветром. Ты снова ушла от меня, Светлая!..
– Может, я сама…
– Молчи! Спи лучше!
Пусть спит! Я-то точно не усну, так и буду лежать до рассвета всю эту яблоневую ночь. Днем свалюсь - после полудня. А сейчас надо глаза закрыть, представить, что ряд ом Амикла…
Нет, нельзя! Нельзя вспоминать, только хуже станет! И о войне нельзя думать, будь она проклята! И о богах… Вот ведь притча! Взвыли оракулы, по всей Ахайе взвыли, да только на разные голоса. Тюрайос в Дельфах, Поседай-он Черногривый на Эвбее, Артемида в Орхомене и даже Эниалий (сам Арей!) на Крите - нет, нет, нет! Никакой войны, мир! А остальные - хоть и не о войне, зато о мести. Не должно, мол, оскорбление такое сносить! Ну дела! Словно там, на снежном Олимпе, ОНИ переругались!..
Не выдержал, встал, к окну подошел. Здорово яблони пахнут! Хоть что-то хорошее от Пелопса осталось! …А может, и вправду - переругалась Семья-Семейка? Ведь кого в Трое, в Мисии, в Лидии чтут? ИХ и чтут - Аполлона с Ареем, Артемиду с Черногривым. У НИХ И Грибницы готовы - храмы, алтари, кумиры. Дым жертвенный дымится, овцы в ужасе предсмертном блеют. ОНИ уже там, в Восточном Номосе. Ведь кто стены Трои строить помогал? Опять же - Поседайон с Тюрайосом! Там ОНИ! А остальные?
– Диомед, может, хоть вина выпьешь?
– Не хочу…
Не спит богоравная! А ведь упрись я тогда, два года назад, кто знает? Так ведь насели, в горло вцепились: мир в Аргосе, Амифаониды править должны, долг ванакта! Вот и портим мы с Айгиалой друг другу жизнь! Согласно долгу. Может, если бы не это, то и Амикла…
Назад! Я закрыл глаза, глубоко вдохнул напоенный яблочным духом воздух. Не о ней! И не о НИХ тоже! Вот и не сплю по ночам - от таких мыслей! Эх, знать бы точно, что у НИХ там раздрай! Правильно хабирру говорят: дом, надвое расколовшийся, не устоит. И Олимп, будь он хоть трижды снежный, не устоит! Войско бы собрать - из тех, кто не боится. Как покойный дядя Капаней. Грибницы ИХ проклятые - под корень, а затем…
Худые ладони легли мне на плечи, и я невольно вздрогнул. Ей бы в засаду, моей супруге! Подкралась - не заметил. И как хитон сбросила - тоже не заметил.
– Пойдем!..
Хотел рыкнуть, поглядел на нее и вдруг понял - пойду.
И кто же из нас кого приручил?
Отмашка правой, кулак - на середину панциря.
– Радуйся, ванакт!
– Радуйся, Эматион! - слегка растерялся я, - Что случилось?
Хабирру-иудеи.
На этот раз удивился он, мой лавагет. А Эматиона нелегко удивить!
– Но… Прибыл доложить, ванакт. Состояние войска… Я помотал головой. В глазах все еще рябили значки: наши, критские, хеттийские. Груда табличек на столике угрожала вот-вот рухнуть. Кое-какие из них приходилось читать самому. Увы, даже дяде Эвмелу одному с ними не справиться. Раньше в день две-три приносили, а сейчас - по два десятка. А тут еще в Микены ехать…
– Докладывай!
А в руках Эматиона - еще одна табличка, с полщита размером.
– На сегодняшний день, ванакт…
Слушал я, что у нас с войском на этот самый сегодняшний день, и все понять не мог. Все это я без всякой таблички помнил: гарнизоны, запасы оружия, колесницы, корабли. Служба у меня такая - все помнить. А ведь лавагет зря не явится! Стой, стой, а о чем это он? -…Без угрозы для безопасности страны мы можем полностью вооружить, обеспечить припасами и направить: из Тиринфа - полторы тысячи человек и сто лошадей, из Лерны - пятьсот человек и пятьдесят лошадей…
Слушал я, запоминал по привычке - и понемногу дурел. Куда направить? Зачем? Пять тысяч семьсот человек, четыреста двадцать лошадей, сорок колесниц…
– Основная трудность - корабли, ванакт. С теми, что у нас имеются, мы можем перебросить только треть. Поэтому желательно договориться…
– С кем? - не выдержал я. - С кем договориться, Эматион? Что с тобой?
Замолчал, моргнул изумленно:
– Так ведь… Ты же едешь в Микены, Тидид. К Агамемнону! На всякий случай ты должен знать! Если война…
И тут я все понял. Вот ведь как получается! Никто ни на кого не напал, даже не пытался, посольств с угрозами не присылал, городов и сел не жег, не палил… а мы уже войска считаем! С кораблями! В Аргосе считаем и, наверняка, в Пилосе тоже. И в Спарте, и в Афинах, и в Фивах, и, конечно, в Микенах…
А я все жду, пока Кера крикнет! Да она уже здесь, во все горло орет!
– Ты прав, Эматион, продолжай…
– Есть, ванакт! Трудностей с припасами не будет. Урожаи последних лет позволяют обеспечить войско приблизительно на полгода вперед. Кроме того, возможен большой приток добровольцев. Мы не
