воевали, не несли потерь, в селах много молодежи…
Я только вздохнул. И припасов хватает, и людей. Еще бы, ведь у нас на дворе - Золотой Век!
Дождь нагнал нас уже за Тиринфом, как раз на микен-ской границе. Даже не дождь - ливень. Кромешный, ни неба, ни земли не видать. Не поймешь даже, на своей мы земле или уже к соседям перебрались. Туча, черная, пузатая, над самой травой ползет, а вот уже и молнии поблескивают…
– Туда, ванакт!
Хвала Гермию Дорожному - не забыл о нас! Харчевня, навес для лошадей…
– Туда!
А под навесом - не протолкнуться. И в харчевне (маленькая, из кирпича-сырца, под черной деревянной крышей) - не протолкнуться. Не одни мы от Зевесова буйства прячемся!
– Тебе лучше побыть тут, ванакт. Там… не очень. Если Мантос, старшой гетайров, говорит 'не очень', значит, лучше послушаться. Но уж больно навес плох - в дюжине мест протекает.
– А что там? Чьи-то воины? Стража? Покрутил головой, бороду черную потрепал…
– Воинов-то ихних нам бояться нечего, ванакт. Кентавр там… Кто-о?
Кентавра я поначалу не разглядел. А как разглядишь - толпа в харчевню набилась: и торговцы, и местные козо-пасы, и стражники, и просто бродяги, перекати-поле. Гул, крики, стук чаш. Гуляй, Дионис, радуйся дождю! Спасибо гетайрам - проложили улочку в дальний угол. А там…
Поначалу я даже не понял, что там. Сидят четверо за столом: один, в драном плаще, носом в грязные доски уткнулся, трое других вино в кратере разбавляют. Двое - козо-пасы в шерстяных накидках (это летом-то!), третий - плечистый дядька с седатой бородой. Пригляделся я к этому седатому - и вдруг сообразил. Те трое на скамье сидят, а этот…
Дий Подземный!
Кентавр! Как в сказках! Из-под стола хвост гнедой выглядывает, а вот и копыта… И смог же уместиться, стол не опрокинуть!
А гетайры уже табурет несут - для меня. Из-под кого только вынули?
– Радуйтесь, почтенные!
Кивнули - не обернулись. Заняты. Дионисом заняты - и спором заняты. Громко спорят. Мне даже не по себе стало. Всем известно: пьяный кентавр хуже трезвой гидры. Натерпелся дядя Геракл от таких. Впрочем, как и они от него.
– А я говорю - Хирон! Хирон, точно! Это один из козопасов. Горячится, вино на стол проливает.
– Помер, - вздыхает седатый кентавр. - Помер Хирон. И Фол помер. И Несс помер. И все померли…
Грустно так говорит, словно на поминках. Мне даже жалко его стало. - А я говорю - Хирон, - не отстает козопас. - Хирон его, Лигирона, воспитывает. Геракла воспитывал - а теперь его, Лигирона. Потому что Лигирон - это Геракл сегодня! То есть, э-э-э, завтра!
Второй козопас икнул, явно соглашаясь. А мне уже интересно стало. Это где же новый Геракл объявился?
– Помер Хирон, - вздыхает кентавр. - Пусто на Пе-лионе… Помер!
Вздыхает - даже хвост его гнедой подрагивает. Но ко-зопаса не пронять.
– Не помер, говорю! Он это… прячется. По воле богов. Вот боги к нему Лигирона и привели, чтоб не хужей Геракла воспитал. Потому что мамаша ево… евойная сжечь его, Лигерона нашего, хотела! На жертвеннике! Насилу папаша отбил!
– Ик! - охотно подтвердил второй. - Отбил! Только (ик!) не сжечь хотела, а богом сделать. Если амброзией натереть да на огонь положить, то плоть людская сгорит, а божественная (ик!) останется. А еще можно нектар пить, но это дольше. Да и опасно - нектар если. Тантал (ик!) пил (ик!) - допился!
Я оглянулся - рядом беззвучно скалили зубы мои ку-реты. А я уже пожалел, что зашел. Что за радость пьяный бред слушать? Если бы кентавр что рассказал!
– Помер Хирон! - вновь сообщил седатый. - Помер…
– А я говорю… - начал было первый козопас, но раздумал. - Ну и ладно! Значит, кто другой воспитывает. Потому как Лигирон должен к самой войне поспеть. Он полгода назад родился, а ему уже вроде как пять лет. А через полгода - десять будет. А еще через полгода…
Я поморщился. Бред бредом, а все о том же-о войне. Лигирона-выростка им подавай! За полгода - пять лет, а за год - десять. Да он же помрет, до десяти лет не дожив!
Ну и чушь!
Я встал, решив вернуться под навес. Пусть капает, зато голова чистая! -…Это потому, что он Фетиды сын. А Фетида - богиня, из первых богиня! Она эта… титанида! Папаша - Пелей, человек, значит, а мамаша - строго богиня!
Я так и сел. Дий Подземный, а ведь я о чем-то таком уже слышал!
– Так что, теперь он уже почти что бог! А может, и вообще - бог! Его даже мамаша молоком не кормила, рос быстро, потому и прозвали его - Лигерон Ахилл, Лигерон Невскормленный то есть…
– Ик! - согласился сосед.
– Помер он, - гнул свое кентавр. - И Фол помер, и Несс помер. И мы помрем…
– Не помрем! - помотал головой козопас. - Не помрем, а выпьем! За Лигерона Ахилла! За него - и за Трою! Чтобы сгорела!
– Ик!
А мне не по себе стало. Хорошие же здравицы в ми-кенских харчевнях провозглашают!
Пока пили, пока по усам-бородам текло да на стол попадало, я все понять не мог. Конечно, все это чушь - и про амброзию, и про нектар. Хоть пей, хоть натирайся - богом не станешь. Но откуда такие байки? Ведь не ленится кто-то, распускает! Для этих Троя уже, почитай, взята…
– Эй, ты! Тебе говорят!
Думал - меня. Оказалось - нет, другого. Того, что нос в доски уткнул.
– Выпить хочешь?
Дивное диво - кивнул, голову от стола не отрывая!
– А-а, хочешь! - козопасы, в два голоса. - Ну, тогда спой! Спо-о-ой! Про баб! А мы нальем!
Так это же аэд! Сразу надо было догадаться! Кто же еще так напивается? - 0-о-о-ох!
Долго-долго голову поднимал, долго-долго лиру из сумы, что под столом стояла, вытаскивал…
– Про баб! Про баб! Как Зевс баб из свиней сотворил! Зна-а-акомая песня! - 0-о-о-о-ох-х!
Я понял - конец лире. Сейчас как рванет струну!..
– Про баб! - уже втроем, с кентавром вместе. - Про ба-а-а-аб!
– Тре-е-ень…
И вдруг что-то изменилось. Поначалу показалось - струна лопнула (да как ей не лопнуть-то было?). Или все струны сразу. Или крыша на нас свалилась.
Нет, не крыша! Тишина! Замерла толпа, застыла, словно кто-то всем пьяные их глотки запечатал.
А пьяница-аэд уже не сидит - стоит, и лира в руках, и пальцы не трясутся…
– Медью воинской весь дом блестит, Весь оружием полон дом - Арею в честь!
Тут шеломы как жар горят, И колышутся белые На них хвосты…
Еле смог оглянуться, от пальцев его, что по струнам неспешно ходили, взгляд оторвать. Слушают! И как слушают!
– Там медные поножи На гвоздях поразвсшаны, Кольчуги там.
Вот и панцири из холста
Вот полные, круглые Лежат щиты.
Есть палицы халкидские, Есть и пояс, и перевязь, Готово все!..
Странное дело! Песня как песня, военная, у нас ее каждый эфеб знает. Правда, порою важно не что поют, а как. Ну и голосина у этого оборванца! Мороз по коже!
– Ничего не забыто здесь;
