Это все я уже знал - Атрид поведал. Разве что про соседей не сказал. Выходит, вся Азия на свадьбу пожаловала!
– Это вызов, господа мои! - вздыхает Нестор Сивая Борода. - Вызов нам всем! Всей Элладе!
Никто не спорит. Вызов, конечно. А я-то надеялся, что Приам образумит сынка-козопаса!
– Продолжай, Калхант! - негромко бросает Агамемнон.
– Да, ванакт, - кивает троянец. - Хочу напомнить, что со всеми соседями у Приама - военный союз. Но не это главное. Приам - данник Тиллусия, хеттийского ва-накта. По сведениям лазутчиков, хеттийские войска перебрасываются с севера, где они воевали с каска, на запад, к Геллеспонту. Сыновья Солнца, личная стража Тиллусия, покинули столицу и тоже идут на запад. Якобы на учения. Хочу напомнить: у хеттийцев - железные мечи…
А это уже не просто вызов. На ловушку смахивает! (А хорош прорицатель! С такими лазутчиками и волю богов угадывать не требуется!) Хмурится Агамемнон, носом дергает, бороду свою козлиную на палец наворачивает.
– Что нам делать?
Тихо так спросил. Словно пожаловался.
Переглядываемся. Айв самом деле - что делать?
– Посольство направить, - вздыхает Сивая Борода. - Потребовать, к богам воззвать… Да только поможет ли?
– Закрыть все гавани! Схватить троянских купцов, задержать товары. Наши корабли - на море! Ни одной их лодки не пропускать!
Ого! Молодец, Менелай! А я думал, он только вздыхать да стонать будет!
– Диомед?
А что - Диомед? Куретов я своих через море направлю, что ли? Верхом на нереидах…
– Посольство надо, - задумался я. - И не только к Приаму. Следует написать ванакту Хаттусили. Но не прямо, а через кого-нибудь из ахейцев, его данников. Через Телефа Гераклида, например, того, что в Мисии правит. Думаю, хеттийцы не захотят войны. На севере у них каска-людоеды, на востоке - урарты. Скорее всего, можно будет сторговаться. И еще…
Говорить? Пожалуй, стоит. Надо!
– Следует прекратить этот крик о войне! Заткнуть глотки! Иначе не мы решать будем, и даже не те дураки, что в харчевнях орут. Эллада просто взорвется. Как котел с закрытой крышкой! …Прав Протесилай Чужедушец! Кипит по всей земле, кипит! Пьяницам дали понюхать вина…
– Одиссей?
Встал Любимчик, ухо почесал. Ну, чего скажешь, рыжий?
– Посольство… Можно посольство. Только купцов хватать я бы не спешил. Тут иначе нужно…
А сам мне подмигивает. Сейчас выдам, мол!
– Сначала нужно написать на Кипр, Исин-Мардуку, представителю Дома Мурашу. Вся торговля на Лиловом, то есть Эгейском море, ведется на их серебро. Войны они не захотят. А Приам им две тысячи талантов должен. И в Трое кое с кем поговорить можно, из тех, что с нами торгуют. Отец там знает некоторых…
– Возьмешься?
Повеселел Агамемнон, нос копьем выставил. Да и мне легче стало. Хитер Любимчик, нечего сказать! А главное, никто из нас о войне не заговорил. И вправду, одно дело аэдам-винопийцам внимать и про Лигерона-поджаренно-го языками молоть, другое - со всей Азией сцепиться!
– Возьмусь, - вздыхает Лаэртид. - Только побыстрее бы мне! Домой, на Итаку, нужно…
– Я… Я тоже поеду! - Вскочил белокурый, шеей худой дернул. - Ее… ее увижу, поговорю! Бедняга Менелай!
– Паламед?
Какой такой Паламед? Ах да, пухлый! Ну-ка, изреки слово золотое!
Встал толстячок, пальчиками повертел, стер улыбку с лица.
– Война! И только - война!
Может, я не прав, мама? Ведь люди всегда воевали, папа воевал, все мои родичи, друзья, их родичи. Да и я сам! С шестнадцати лет - четыре войны, а мне ведь только двадцать! Но тут что-то не так. Не так! И дело даже не в нас, недобогах, выродках с ИХ кровью. Верно сказал дядя Геракл - чего нам бояться? Все равно жизнь известно чем заканчивается, куда мы все от Гадеса денемся? Но сейчас - зачем? Бросить Элладу на Трою, Европу на Азию - и что дальше? Уйдут тысячи, десятки тысяч, а сколько вернется? Атридова мечта о Великом Царстве - бред, мы не удержим даже Троаду, сил не хватит, а на севере еще Гилл с дорийцами, которые только и ждут, пока мы повернемся спиной. Воюют за землю - свою и чужую, за добычу, за многое еще, и не вспомнить даже. Но эта война - за что? За Елену? В такое только добрые микенцы, что в харчевнях Диониса славят, поверить могут. Ну и еще Менелай, конечно. Только белокурому не война нужна - Елена ему нужна! А нам? Что нам нужно?
Но ведь слушали этого пухлого! И еще как слушали! И про Великое Царство, и про хеттийскую слабость, которая нам всем на руку, и про то, что флот наш лучше, и про раздоры на Востоке - иди торной дорожкой хоть до самого Кеми да трофеи подбирай! Туда, быть может, и дойдем (если зверобоги кемийские пустят), дури хватит. А обратно?
Ах да! Слава еще! В веках слава! Воспоют аэды, и подтянет-подпоет всяк сущий-ведающий ахейский язык песнь про нас, героев-разгероев! Только не верится что-то! Наломаем дров, погубим людей, а уцелевшие затянут чего-нибудь этакое: 'К вам, о друзья, я пришел с достославной войны, что затеял дурак-рогоносец!..' Этого хотим?
Папа не прятался. И я прятаться не буду. Но ведь не о моей дурной этолийской башке сейчас речь!
Может, я не прав? Может, правы они?
Мама! Почему ты молчишь, мама?
– С Эвбеи Паламед этот, сын Навплия-басилея, ~ вздохнул всезнайка Любимчик. - Навплий, он… Как и мой батюшка он, добычу вместе делят. Мы, в общем, родичи. А Паламед…
– Навплия Эвбейского сын? - удивился я. - Так это же наш проксен. Он в Аргосе храм Аполлона Волчьего построил!:
– Хорошо еще, что не маяк, - невпопад бросил рыжий.
Хотел переспросить (то ли шутит Одиссей, то ли намекает на что-то), да только не стал. Лаэртиду было явно не до толстячка с Эвбеи. Повозки уже грузились - с шумом, с толчеей, с бестолковщиной. Посольство снаряжали на скорую руку, и перепуганная челядь полосатыми осами носилась вдоль вытянувшегося возле городских стен обоза. Менелай еще поутру уехал в Коринф, чтобы к сроку подготовить корабли.
Любимчик тоже торопился, надеясь успеть - вернуться на Итаку к рождению наследника - обязательно наследника! Почему-то он был уверен, что Пенелопа подарит ему непременно сына. Даже имя придумал - Телемах, Далеко Разящий. Ну еще бы, сын лучника!
Я не спорил - оракулам виднее. Интересно, рыжим ли будет Лаэртов внук? Ой, рыжим!
– Говорят, умный он, Паламед, - продолжал Любимчик, рассеянно поглядывая на суетящихся слуг, грузивших на повозку какие-то неподъемные кули из рогожи. - Предложил, например, серебро с печатью отливать.
– С печатью? - невольно заинтересовался я. - Зачем? Лаэртид усмехнулся - весьма-а-а снисходительно! И вправду, откуда мне купеческую премудрость ведать?
– Ну, понимаешь, Диомед… Сейчас мы серебро в слитках возим, каждый раз взвешивать приходится, на части рубить. А если сразу отливать - определенного веса? И с печатью царской, чтобы
