тему он еще не высказывался. Но ответил не Бернард, а фемистоклоподобный Аврелий:
— Точно неизвестно, брат Эрик, однако и Скандинавия, и Россия очень хотели бы получить этот неиссякаемый источник секретов Святой Европы. Понятное дело, флот они не пошлют, но то количество оружия, которое, вероятно, скопилось сейчас под крышами Ла-Марвея, может послужить хорошей приманкой любому корсару, согласившемуся переправить Проклятого на север или восток.
— Спасибо, ваша честь. — Я лишь получил от Аврелия подтверждение своим догадкам. — Разрешите тогда еще вопрос: у нас намечается поддержка с моря на тот случай, если отступник надумает скрыться на лодке? Бернард кивнул.
— Добровольцы Креста из Авранша перекроют сегодня ночью все подступы к острову от залива Сен-Мало. Даже если предположить невероятное — что Проклятый Иуда прорвется через них, — от гаубицы он далеко не уйдет. Жаль, что тогда придется его уничтожить, но это на самый крайний случай. Ну а теперь что касается общей связи, координации действий и распорядка сегодняшнего дня…
Возле трейлера-казармы ко мне подошел магистр Виссарион. Лицо его выражало нешуточную озабоченность.
— Брат Эрик, вы не видели моего Джерома? Со вчерашнего вечера от него ни слуху ни духу…
— Нет, ваша честь, — солгал я, — не видел. Может быть, он на хоздворе стирает свой балахон? Сами знаете, он у него не маленький.
Виссарион кисло улыбнулся шутке.
— Запер трейлер и пропал. А там печать, документы… Раньше за ним такого не замечалось.
Магистр потоптался немного рядом со мной и побрел назад в епископат, где кагор, к его глубокому сожалению, подавали только к еде, а не вместо воды, как он привык.
Брат Михаил собрал моих вояк перед «самсонами». Разрешив братьям не строиться, я подробно обрисовал им план операции, уже предчувствуя общее недовольство. Так и вышло.
Добровольцев в патрули, естественно, не нашлось, потому пришлось невежливо показать пальцем на десятерых ворчащих бойцов, загодя почуявших нутром свою участь. Громче всех неистовствовали ветераны Дмитрий и Вацлав, которых я — самый несправедливый командир за всю историю Корпуса — сделал старшими экипажей.
Пока я выслушивал их брюзжание, Михаил отоварился у Циклопа ручными гранатами, которые принес в холщовом мешке, словно картошку.
— Подходи, разбирай, — объявил русский и раздал в протянутые руки стальные рифленые картофелины.
Ящики из «самсона» Мясника преподнесли нам еще один сюрприз — компактные рации на аккумуляторных батареях, действующие в коротковолновом диапазоне и выдаваемые братом Вольфом по штуке на каждую пятерку бойцов. Подарок Апостола Связи Инквизиционному корпусу пришелся как никогда кстати. Распределив и их, Михаил погрозил кулаком брату Гюнтеру, пытавшемуся неуклюжим пальцем сковырнуть микроскопический тумблер:
— Поаккуратней, малыш! Не сломай погремушку! Клянусь обожженными усами, одноглазому дяде это не понравится.
Гюнтер, еще со времен Новой Праги не испытывавший к Михаилу особой симпатии (габариты и немногословие германца постоянно служили русскому поводом для шуток), смерил того презрительным взглядом, но попыток не прекратил. Наконец прибор коротко пискнул и включился.
— Знаешь, человек-домкрат, — проговорил Михаил, явно нарываясь на очередную порцию молчаливого презрения великана, — пока ты надумаешь, что пробурчать в эту говорилку, у нее батарея успеет сесть…
Дав по распоряжению Бернарда всем отбой до одиннадцати, я наказал патрульным в последний раз проверить механику «вулканов», а сам побрел к себе в отсек. Восемь моих штурмовиков — Гюнтер, Ральф, Фернандо, Матиас, Януш, Саймон и мотоциклисты-загонщики Ярво и Самми, которые по задумке главнокомандующего должны были осуществлять курьерскую связь между нами и оцеплением из не имевших раций Добровольцев Креста, — подались следом за мной выполнять самый любимый приказ Братства — спать.
Прежде чем вкарабкаться в отсек, я сочувственно посмотрел на суетившихся вокруг своего «самсона» бойцов Пятого — те демонтировали подпортившую репутацию их командира злосчастную «МК- 5».
Только расслабился, закрывая глаза, как скрипнула дверь, продемонстрировав в проеме усатую физиономию Михаила.
— Не спится? — Он втиснулся весь, откинул складное сиденье и устало плюхнулся на него. — Есть одно проверенное средство от бессонницы…
— Ты когда научишься стучать в дверь? — Я снова закрыл глаза, стараясь игнорировать докучливого посетителя, хотя прекрасно знал, что это тщетно.
— Зачем стучать, раз все равно не спишь? — недоуменно поднял брови Михаил, после чего зажег примус и поставил чайник на огонь. — К тому же, сколько тебя помню, ты всегда был рад моему приходу. —
Я молчал, показывая, что не желаю вступать в беседу, однако намеков Михаил не понимал категорически.
— Значит, прикрываем задницы Первому? — Он ополоснул стакан и выплеснул воду через приоткрытое окно, даже не выглянув, есть ли кто снаружи или нет.
— Значит, прикрываем, —лениво проговорил я.
—Я как всегда прав!
—Ты как всегда прав!
— Дмитрий настоятельно просил покапать тебе на мозги. Он считает, что их с Вацлавом место…
— Да плевать мне, что он считает! — Сегодня точка моего кипения оказалась ниже, чем у сипящего на примусе чайника. Впрочем, ничего удивительного — просто мне давно осточертело расшаркиваться перед каждым по поводу собственных приказов. — Его место там, куда я его определил, и пора бы уже усвоить — я не меняю своих решений! А иначе какой из меня к чертовой матери командир? Я не сестра Услады Духа, чтобы потакать всем подряд! — И, выплеснув накопившиеся эмоции, более миролюбиво добавил: — Я доверяю им подобную работу не потому, что не уважаю, а, наоборот — потому, что они из лучших. Пропустим гранатометчика-диверсанта, Мясник нас самих на котлеты порубит и Циклопу скормит…
— Примерно так я Дмитрию и ответил, — нисколько не придав значения моему негодованию, проговорил Михаил. Он открыл шкафчик, извлек оттуда пачку травяного чая и
сунул в нее нос. — Предупреждаю — заварка кончается! Надо будет позаимствовать на кухне пачку-другую, а то зайдешь к тебе на огонек и угоститься нечем… Кстати, слыхал — Джером пропал?
— В курсе. Он на спецзадании. Сочетает полезное с приятным.
— Значит, это его довольную рожу я засек в окне епископского дома. Решил — почудилось, ан нет! Закадрил какую-нибудь дьяконшу?
— Бери выше.
— Куда уж для него выше? А… О-о-о-о-о! Матерь Божия! Ты серьезно? Да ведь если просечет епископ, Виссарион лично дьякону причиндалы клещами оттяпает!..
Вскипел чайник. Волей-неволей пришлось поддерживать навязанную замкомом процедуру чаепития.
— Как считаешь, какое из моих желаний исполнит Пророк, когда великий Охотник Михаил принесет ему на блюде голову Проклятого Иуды? — Очевидно, этот вопрос и мешал беспокойному русскому уснуть.
— Заметь: живую и говорящую голову. За мертвую, пожалуй, есть шанс потерять и свою, — я отхлебнул ароматного кипятка. — Ну… наверное, запрет тебя на недельку у сестер в личном гареме или подарит позолоченный «АКМ» с бриллиантовой мушкой и прикладом из ценных пород дерева взамен твоей троекратно пережившей срок службы реликвии.
— Не наезжай на «земляка», поклонник маломощных пукалок! Он еще нас с тобой переживет… А
