гарем Пророка я видел — ничего особенного, обыкновенные грымзы вчерашней свежести. А, чуть не забыл: на-ка получи, а то нашел себе оруженосца…
Михаил извлек из кармана плаща пять циклоповских гранат, две передал мне, а остальные выстроил на поверхности стола.
— Вот те раз! — я недоуменно посмотрел поверх них в бессовестные глаза своего заместителя. — По-братски, называется! Опять Гюнтера обделил?
— Никого не обделял, — успокоил меня Михаил. — Сие есть компенсация от Бернарда за моральный ущерб моей кристально чистой репутации!
— Что-то подсказывает мне, что Мясник об этом не знает!
— Но если бы знал, то наверняка ничего против не имел бы!
— Конечно, ворочается сейчас, не может уснуть! Совесть замучила — незаслуженно обидел хорошего человека! —проворчал я. — Ну а если серьезно ?
— А если серьезно, то Циклоп он и есть Циклоп! Пока каждую нашу гранату пальцем ткнул, типа пересчитал; пока лысину почесал, типа подумал; потом все заново… Педант полный, а то и похлеще… И вот занимается он, короче, этим своим педантизмом, сопит, а я в это время шасть к ящику да одну штучку чисто автоматически и скомпенсировал…
— Нет, вы посмотрите на него — какой молодец! — Я так и знал, что Михаил подстроит Бернарду какую-нибудь пакость — необидчивость русского тоже имела свои пределы.
— Молодец-не молодец, а на душе полегчало. А вот пускай теперь оба понервничают, пускай Циклоп Бернарду доложит, что накладные не совпадают, пускай Мясник наорет на него как следует. А то ишь ты — я краснею, потею, всякие гадости в свой адрес выслушиваю! За какие такие заслуги, спрашивается? Зато теперь как по Писанию: «…Оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту».
— Весьма своеобразная трактовка Ветхого Завета, — заметил я. — Жаль, Виссарион не слышит, а то бы он со своим обещанным рапортом о богохульстве не канителился. А что ты змей библейский, я понял еще в Новой Праге.
— Что есть, то есть, — согласился Михаил. — А веришь, нет: те мои предки, что из России, действительно яблоками на базаре торговали! Ну ладно, пойду-ка я выброшу эту заразу в выгребную яму; не дай Бог найдут, и получим мы с тобой по длинному-длинному отпуску на африканское побережье. Ну я-то выживу, мне с арабами спеться, что шнурки завязать, а вот тебя жалко — пропадешь ведь без книжек своих…
Михаил допил чай, пожелал мне приятных сновидений («Да узри во сне отряд сестер Услады Духа, сын мой…») и вышел, громыхнув железной дверью.
Проворочавшись некоторое время, я все же задремал. Во сне мерещилась всякая чушь: Виссарион и Жан-Батист, благословляющие брак Джерома и епископской дочери; Циклоп, в поисках утерянной гранаты трясущий дико хохочущего Михаила за ноги; Конрад, гоняющий на «самсоне» по отмелям близ Мон-Сен-Мишеля Бернарда Уильямса, причем Мясник умолял меня помочь ему, крича во все горло: «Ну что же ты, брат Эрик, Стрелок, мать твою! Вставай, останови гада, продырявь ему плешивую башку! Вставай, ну, кому говорю, вставай!»
— …Брат Эрик, вставайте! Пора, время уже! — Брат Энрико, казалось, вот-вот расплачется.
— Отставить трясти брата Эрика, брат Энрико! — позади него вновь нарисовалась фигура вечного моего проклятия —брата Михаила. — Задание выполнено! Корпус вами доволен! Я считаю до трех, и вас здесь больше не наблюдается! Раз!..
Шустрый малый поспешно метнулся к двери и выскочил наружу, напоследок споткнувшись о порог и чуть не загремев с подножки трейлера.
— Глянь-ка! Ручаюсь — такого ты еще не видел! — Михаил указал пальцем на что-то сквозь поцарапанное трейлерное окно.
Снаружи уже стемнело, и двор епископата был освещен тусклыми электрофонарями. В воздухе витал сизый дым прогревающихся моторов; повсеместно суетились занятые последними приготовлениями бойцы трех отрядов.
Возле запертой дьяконом двери виссарионовского фургона нервно пританцовывал сам магистр, и по движениям его губ становилось понятно, что декламирует он отнюдь не Псалтырь. Божественный Судья-Экзекутор выглядел жалким и потрепанным даже несмотря на те сутки, что он провел в комфорте гостевых залов епископата.
— Бедняга! «… Стою пред закрытою дверью и молвлю любимой: открой!» — пропел начисто лишенный музыкального слуха русский. — Ну ладно, пойдем перекусим. Бернард объявил построение через час.
Стараясь не улыбаться, мы прошли мимо стервенеющего магистра на последний для нашего отряда рейнский ужин.
7
«Я тоже отправляюсь в море! Я отправляюсь в море на шхуне с боцманом, играющим на дудке, с матросами, которые носят косички и поют песни! Я отправляюсь в море, я поплыву к неведомому острову искать зарытые в землю сокровища!»
Шестьдесят форменных плащей наполнили двор епископата бликующей под лучами фонарей черной движущейся массой, сразу сделав тот тесным и неуютным.
— Становись! — перекрыл общий шум голос Мясника.
— Становись! — продублировали команду Вольф, Карлос и я.
Братья засуетились и выстроились по отрядам.
По правую руку от брата Бернарда стояли наши магистры: коренастый бородач Аврелий, толстенький коротышка Конрад и крысоподобный Виссарион, из свирепости взгляда которого можно было сделать вывод о том, что дьякон его все еще пребывал в самовольной отлучке. Чуть позади, возле самой стены, скромно притулился епископ Жан-Батист, очевидно, в глубине своей необъятной души радующийся тому факту, что эта беспокойная орава проваливает наконец восвояси.
Выдержав, как и подобает, паузу, Бернард произнес хрестоматийно-короткую, однако обязанную воодушевить нас на богоугодное дело речь.
— Братья-Охотники! Воины Всевышнего! Опора великого ордена Инквизиции Святой Европы! — Мясник неспешно обвел взглядом замершие перед ним шеренги бойцов. — Сегодня как никогда все мысли Пророка направлены на вас, на единственную его надежду в борьбе с мерзким порождением Преисподней — гнуснейшим изменником и богохульником Проклятым Иудой! Пять дней назад, принимая меня и магистра Аврелия в своей обители, Его Наисвятейшество не скрывал слез, благословляя нас на эту святую миссию! — Бернард наверняка не преувеличивал — Пророки во все времена были великолепными артистами и могли пустить слезу ради усугубления драматизма. — Миссию, предназначенную вернуть в истинную Веру эту заблудшую черную душу! Ведь принадлежит она не Иуде, принадлежит она тому, кто создал ее — Всевышнему! А он уповает на верных сыновей своих — на нас с вами! Так вырвем же из когтей Сатаны, — Мясник плавно повысил голос, доведя его до крика, — то, что ему не принадлежит! Вернем на путь праведный тех, кто еще не уничтожил в себе зерна великой Веры — им всегда будет дан шанс на искупление! Ну, а тех, чьи души потеряны безвозвратно, покараем! Такова воля Пророка, а значит, такова воля Бога! И да пребудет на вас его высочайшее благословение! За дело!
Ропот одобрения прошел по шеренгам. Верил сам Бернард в то, что сейчас говорил, или нет — неизвестно, но братьев пламенный призыв легендарного командира завел. Даже мои мрачные от перспективы остаться в стороне патрульные и те приободрились, расправив поникшие плечи.
Карлос и Вольф вышли перед строем своих бойцов и начали отдавать последние инструкции. Я
