Я обернулся к отверстию. Позади выглядывающих из него лиц Степана Макарыча и Штильмана белели глаза моего инопланетного спутника – остальную фигуру скрывала тьма. Я показал ему, чтобы полз ко мне, но он даже не шелохнулся, осел упрямый, делал вид, будто не понял. Пришлось самому к нему ползти.
Я ткнул пальцем в изображение пещеры на схеме, потом указал на противоположный склон.
– Пещера там?
Бульвум слегка высунул голову из снежного отверстия. Посмотрел на схему, на склон.
– Скажи мне, – повторил я, – пещера находится там, за этой железной лапой, да?
Слабый кивок.
– А нет ли у тебя мыслей, как к ней пробраться?
В глазах Бульвума всколыхнулось непонимание.
– Ладно. Забудь.
Я стащил шапку с упревшей головы. В распадке было гораздо теплее, чем за хребтом. Комплекс пришельцев излучал много тепла: все эти машины, огни и силовые поля вырабатывали мегаватты энергии.
– Спасибо, Степан Макарыч, – обратился я к деду, – что довел нас. Дальше пойдем одни.
– Я с вами! – неожиданно бросил Кирюха.
– Валерочка, – с серьезным видом обратился ко мне дед, – мы пойдем с вами до конца. Все одно выход из расселины завален, некуда нам возвращаться.
Я закурил, пряча сигарету в ладони.
– Как твоя нога, дед?
– Да что нога, разве это помеха! В девяносто восьмом меня медведь поломал, так я после этого тридцать пять километров протопал до дома – и ничего!
– А вы что скажете, Григорий Львович? Тоже с нами?
Я видел, как у Штильмана дрожат руки от страха. Однако он нашел в себе мужество произнести:
– Как вы представляете поход без меня? Я назначен ответственным за эту операцию. Я
– Понятно. – Я сделал глубокую затяжку. Сигаретный дым наполнил грудь, мягко ударил в голову. Курение, конечно, убивает, но мне от него всегда становится лучше. – Значит так. Как командир группы приказываю следующее: со мной отправятся чурка и Кирюха. «Наука» и Степан Макарыч остаются здесь.
От обоих тут же посыпались возражения. Я поднял ладонь, показывая, что сотрясать воздух бессмысленно.
– Прения закончены! Я все решил. Если пойдем толпой, нас заметут быстрее, чем Григорий Львович успеет разложить в уме закон Ома.
Я еще умолчал о том, что оба ранены. Степан Макарыч недалеко проковыляет со своей ногой, как бы ни бахвалился, так что пусть отлежится в укрытии. А Григорий Львович… в тылу врага этот научный работник мне вообще на фиг не нужен. Пусть отлеживается рядом с дедом, читает ему свои лекции.
– Мне кажется, вы забываетесь! – задохнулся от гнева Штильман. – Да я, черт побери, заместитель руководителя проекта!
– Вы, Григорий Львович, заместитель руководителя у себя в кабинете. А в поле я главный, ясно? Все, не спорить. Укроетесь в расселине и попытаетесь замаскировать отверстие. Если мы не вернемся к завтрашнему утру, попытаетесь сами перевалить через хребет.
Штильман надулся как ребенок. Тоже мне, обидели его, не дали в войнушку поиграть. Взрослый человек, должен понимать, что генералы в разведку не ходят.
Мы с Кирюхой стали быстро собираться. Я сбросил вещмешок и избавился от слишком заметной собачьей шапки. Взял с собой только бластер, флягу с водой, несколько сухарей, которые распихал по карманам, котелок с шаром, пачку сигарет и спички… Спички в этом перечне были главным пунктом: без них не разведешь огонь, а значит, не уничтожишь гадость, ожидающую момента, чтобы вырваться на земные просторы. Поэтому коробок я завернул в целлофановый пакетик, который спрятал в карман рубашки под свитер и фуфайку.
Степан Макарыч снял с ремня большой охотничий нож в потертых кожаных ножнах. Неожиданно протянул его мне.
– Возьми, Валерочка, – сказал он. – Еще моему отцу принадлежал. Этот нож с ним всю войну прошел, не у одного фрица во внутренностях побывал… Возьми. Пригодится.
Я принял подарок с легким трепетом в груди. Отстегнув кнопочку, обхватил желтую костяную рукоять и вытянул лезвие. Зеркальная поверхность блеснула светом восходящего солнца. Клюв ножа был острым и хищным, режущая кромка заточена словно бритва. Вот это вещь! Для бесшумного проникновения на территорию пришельцев такой нож может оказаться очень полезным. Сжав его в кулаке, я ощутил, как нарастает уверенность.
– Спасибо, дед.
Бульвум уже застыл на старте. Ему не терпелось продолжить путь. Красный пуховик «Коламбиа» он оставил в расселине, и теперь до жути походил на одну из тварей, копошащихся внизу.
Прощаясь, Степан Макарыч крепко обнял Кирюху.
– Будь поосторожнее.
– Да ладно, дядь Степан, все будет в норме! – заверил тот.
Кирюха оторвался от деда, я помахал на прощание всем, кто остался в расселине, после чего мы короткими перебежками от камня к камню начали спуск в долину.
Висевшая над склоном охранная «шайба» розовела в рассветных лучах. На всем протяжении спуска по каменистой насыпи я беспрестанно на нее оглядывался. Не давала мне покоя эта висячая бандура, все время казалось, что какой-нибудь из ее датчиков сейчас засечет движение на склоне, торчащие из бойниц стволы повернутся в нашу сторону и последнее, что я увижу в этой чудовищно несправедливой жизни, будет море света… Ничего этого не случилось. Скрываясь за скалами и валунами, мы успешно миновали охранную башню и спустились к краю долины, вдоль которой тянулась лесополоса. Снег под деревьями почти сошел, обнажив ковер опавшей хвои и выпирающие корни. Мы залегли в невысоком кедраче. Я – в центре, Бульвум и Кирюха – по бокам.
Впереди, в сотне метров, среди редких елей возвышались две установки, похожие на буровые. Рядом стояли цистерны, от которых к установкам тянулись прозрачные шланги. Как я понял, пришельцы закачивали в грунт какой-то раствор, в результате чего земля вокруг потемнела и дымилась. Возле установок копошились невысокие гуманоиды со стертыми словно ластиком лицами – я не различал у них ни черт лица, ни глаз.
– Твари, – скрипя зубами, прошептал Кирюха. – Там такие ягоды росли! Все затоптали… А че они за гадость под землю закачивают? Аж весь снег в распадке сошел.
– Не знаю. Может, удобрения.
– На кой ляд? Там и без удобрений росло что угодно.
– Я же сказал, не знаю!
По периметру буровых бродили другие пришельцы – ростом повыше работяг, хотя и не такие высокие, как красноглазые. На них было нечто вроде доспехов далекого будущего – легкие, гибкие, отливающие серебром. Головы защищали шлемы с узким вырезом для глаз, в руках поблескивали трубки бластеров. Эти твари выглядели очень серьезно. Они не отвлекались на работы по землеустройству, в их задачу входила исключительно охрана периметра и наблюдение за окрестностями.
Конструкции, образующие металлическое щупальце, находились приблизительно в километре за рабочей зоной. Каким-то образом нам нужно туда пробраться, незаметно миновав всех этих охранников и гастарбайтеров. Я еще раз оглядел копошащиеся фигурки пришельцев, и в голове родилась идея.
– Есть план, – объявил я Кирюхе. Бульвум подался ко мне, пытаясь разобраться, что я хочу сказать: – Видите вон тех часовых?
Я указал на резервную цистерну, отодвинутую на полсотни метров от остальных. В ее тени застыли две неприветливые твари. Кривые руки небрежно лежали на оружии, подвешенном через плечо, головы в шлемах а-ля Робокоп поворачивались из стороны в сторону, сканируя окрестности. Пост располагался на краю рабочей зоны в десяти метрах от кромки леса.
– Часовых вижу, – ответил Кирюха. – И что?
– Со сторожевой башни этот участок не просматривается. Часовых нужно снять.
– Каким образом?
Я покосился на Бульвума, надеясь, что он проявит участие и поможет нам в деликатном вопросе, в конце концов, только у него есть дар убивать тихо и бесконтактно. Но в повернутых на меня очах играла усмешка, а флегматичное лицо ферга недвусмысленно выражало: «Твой план – ты и дерзай!»
– Ладно, помощничек, – устал я на него обижаться, – без тебя обойдемся… Кирилл, ружье и патронташ оставь здесь.
– Совсем без оружия пойдем?
– Возьмешь мой бластер.
Больше не спрашивая ни слова, Кирюха с готовностью принялся расстегивать кожаную перевязь, заполненную ружейными патронами. Сложив ее поверх двустволки, он получил от меня короткую трубку с лампочками на цевье. Серые глаза Прокофьева-младшего пробежались по невиданной игрушке – без удивления, характерного для подобного случая, обычный деловой осмотр – за что лучше браться, где расположен предохранитель, где спуск.
Я содрал с себя фуфайку, оставшись в одном свитере. Теперь на мне не было ничего лишнего, мешающего движениям, только нож Степана Макарыча на бедре, но он не мешал. Я отстегнул лямку, извлек его из ножен и помял в пальцах рукоять, привыкая к ней. Давненько я не тренировал технику владения ножом, почти все забыл. Ничего. Наработанные навыки бесследно не исчезают, а только скрывают себя до поры. Когда понадобится, сами выскочат как чертик из табакерки.
Подперев крупную голову ладонью, Бульвум удобно растянулся на хвое и с вялым интересом наблюдал за нашими приготовлениями. Поза до жути человеческая, где он мог ее подсмотреть? Наверняка в избе кто-то так валялся на диване или на лавке. Может, даже я… Ух и силен, обезьянья морда, нас пародировать. Максим Галкин, блин!
Сделав вид, что слева от меня находится пустое место, я повернулся к Кирюхе:
– Долг Родине отдавал?
Кирюха авторитетно кивнул.
– Где служил?
– В Забайкалье. Пограничником.
