Он неожиданно сорвался с места, бросился к двери, к так ничего еще и не сообразившей девчонке. Налетел на нее, схватил, потащил в прихожую.
— Вла-ад!.. — закричала она, цепляясь руками за дверной косяк. — А-а!..
Влад, не отрываясь, смотрел на ее искаженное лицо. Бес, оскалившись, ударил ее по рукам, оторвал от косяка, скрылся с ней в прихожей.
— Помогите! А-а!.. Влад!
— Влад! — раздался голос Беса. — Иди сюда! Подержи ее!
— А-а!..
Влад медленно опустился на корточки, закрыл глаза и изо всех сил стиснул зубы. Прижал к лицу дрожащие ладони. Крик девушки стал глуше, потом внезапно оборвался…
Потом в комнату вбежал Бес и Влад отнял руки от лица. Спортивная куртка Беса была распахнута, тонкий свитер выбился из штанов и был разорван у горла. На лбу и щеке Беса краснели, наливались кровью длинные царапины.
— Пришлось подушкой, — торопливо сказал Бес, хватая сумки. — Сматываемся, быстро! Ух, и получит у меня этот мудила!
Влад продолжал сидеть на корточках, не в силах справиться с дрожью, охватившей все тело. Он не видел ничего — только лицо девушки, только ее отчаянный взгляд.
Он так и не вспомнил, как ее звали.
— Оглох, Влад?! Быстрее отсюда! Свобода надоела?
Влад поднялся и шагнул к двери. Голос девушки продолжал звучать в голове. Ее искаженное ужасом лицо застыло у него перед глазами…
— Эх, оттрахать некогда было, — с сожалением сказал Бес. — А у тебя очко сыграло? Да, корешок?
Все плыло у него перед глазами. К нему полностью вернулась память.
Точнее, ему вернули память.
— Теперь ты понял? — словно из-за стены донесся до него голос существа, которого он знал как человека по имени Альтер. — Именно поэтому ты и попал на Остров. Уйти отсюда нельзя. Даже если попытаешься ускользнуть, прибегнув к самоубийству. Я тебе уже говорил, что покончить с собой невозможно. Это именно так. За прегрешения нужно нести наказание — и нести незамедлительно, а не в следующей жизни.
Он теперь все понимал. И ему было очень плохо. Очень…
Преступнику, томящемуся в тюремной камере, подбросили ключ.
Преступник думает, что это счастливая случайность, преступник выбирается из камеры, ищет выход из тюрьмы — но из тюрьмы просто нет выхода! Нужно возвращаться в камеру и до конца дней своих видеть ее серые стены, и годами обреченно вышагивать от стены к стене с полным пониманием того, что выйти на волю невозможно… Все подстроено — и магистр Тиберий лгал, когда говорил о своей роли пешки. Пешек не было…
— Кто вы?..
— Можешь называть нас Блюстителями Справедливости. Можешь считать нас Божьим Судом. Название не имеет значения, оно не столь важно; важно то, что мы делаем. И отсюда действительно нет выхода: ты заключен в капле воды, в пузырьке воздуха. В песчинке. Это ведь тоже не так уж важно, Влад. Там, в твоем мире, ты остался безнаказанным. Но мы нашли тебя — и наказали. И не только тебя. Так мы поступаем с каждым, приумножающим зло. Нам приходится это делать — коль вы сами не в состоянии…
— Так значит и все… кто в Городе… тоже преступники? — запинаясь, глухо произнес Влад.
Альтер медленно покачал головой:
— В этом Городе ты один, Влад. Один. Ты — и я, наблюдатель. Все остальные — иллюзия. Тени. Каждый наказанный находится в своей капле воды, в своей песчинке. И у каждого — свои иллюзии. И каждый проходит такой же путь, какой прошел ты.
— Не верю… — с отчаянием сказал Влад. — Так не бывает… Такого не может быть… Это я просто чем-то накачался, это все бред какой-то, галлюцинации, обман…
Альтер пристально посмотрел на него.
— Нет, ты веришь, Влад. Ты веришь. Твои глаза могли бы обманывать тебя, тебя мог бы обманывать твой слух, тебя могло бы обманывать твое тело. Но здесь нет твоего тела, Влад, нет твоей оболочки — только твоя сущность. Оболочка находится в другом месте.
— Но я же все чувствую, я дышу, у меня бьется сердце!
— И это тоже иллюзия. Сущность просто помнит свою телесную оболочку — вот и появляются соответствующие ощущения.
— Почему я должен тебе верить?
— Ты можешь мне не верить, — Альтер пожал плечами. — От этого твое положение не изменится. После нашего разговора ты вернешься в Город и будешь жить там в одном и том же дне — созданном для тебя дне, — будешь жить с полным знанием всего, с ясной памятью и пониманием.
Будешь жить до распада пребывающей в другом месте твоей телесной оболочки. И имей в виду, что хотя время здесь все-таки есть, но течет оно иначе, чем у вас. Гораздо медленнее. И еще учти, что кольца уже не действуют и выходов из Города больше не откроют.
— Блюстители Справедливости… — горько сказал Влад. — Какая же это справедливость — пожизненное заключение! До распада… Вы каратели, вы изверги! Пожизненное наказание теряет смысл, если его нельзя смягчить. Это уже не наказание, это какое-то садистское возмездие, а вы — самые настоящие мучители! А если я искренне раскаюсь в том, что совершил? Неужели это мне не зачтется, не приведет к пересмотру приговора?
— Раскаяние ради смягчения приговора не может быть искренним.
Искреннее раскаяние — это совсем другое. Для нас главное — не только покарать за злодеяние, но и уменьшить количество зла и страданий.
Беспросветным и унылым своим существованием здесь, душевными своими страданиями и раскаянием ты очищаешься для нового своего существования, в новой оболочке, в другое время. Это единственный путь стать иным в новой жизни. Неся наказание здесь и сейчас, ты готовишь почву для своей светлой судьбы в последующем телесном воплощении. По-другому нельзя, Влад. Иначе тебе будет хуже — это мы знаем совершенно определенно…
— Но я же не убивал! Я не убийца!..
— Ты знаешь, что ты убийца, Влад. Тоже убийца. Да, у тебя, несомненно, есть и хорошие задатки — ты показал это уже здесь, на Острове. Но слишком поздно, Влад. Повторяю: ты должен вернуться в Город и страдать, чтобы спасти себя в будущем воплощении.
— Да плевать мне на будущее воплощение! Я сейчас хочу жить, сейчас, в моем мире, а не в этой вашей тюрьме! Понимаешь ты или нет?! Вы садисты, а не Блюстители Справедливости! Умоляю, верните меня назад, я же здесь с ума сойду! Я буду хорошим! Верните!
— Нет, — твердо сказал наблюдатель и поднял руку.
— Эх вы, Блюстители… — еще успел прошептать Влад, прежде чем погрузиться в темноту. — Бороться со злом при помощи зла… Чем же вы лучше меня?..
Невнятно звучали неподалеку чьи-то голоса. Это переговаривались во дворе слуги, занимаясь обычными утренними делами. Наступал все тот же день.
Он вновь стоял, опершись ладонями на каменное ограждение набережной, и смотрел на серую Воду, заполнявшую все пространство до самого горизонта. Вода была спокойной. Вокруг плотной ватой висела тишина, и никто не окликал его из-за спины, ни разу после того, как его вернули в Город. И уже никогда не окликнет. Альтера не было в Городе. И дом Дилии был пуст, и исчезли все картины из ее мастерской. И пропал из забегаловок Вийон. И не вышагивал по улицам квартальный надзиратель Скорпион с отрядом своих эфемерных подручных. Город был пуст. Когда Влад бесцельно и обреченно бродил по его мостовым и тротуарам, ему изредка попадались люди, идущие навстречу, — подобия людей, тени, — и
