Он достал из буфета бутылку.
– Я до сих пор проверяю, нет ли в бутылке дохлой мыши,– и все из-за тебя, задница.
– Надо съездить в гостиницу. Мне нужны мои таблетки.
– Расслабься. Скоро поедем. Надеюсь, эта психопатка Пшш, или как там ее зовут, оставила нам какой ключик в гостинице. Надеюсь, она не утопит машину в болоте.
– Папа, если я не приму таблетки, мне будет вдвое хуже, чем раньше.
Тед уставился на Уэйда; Уэйд почувствовал, что до Теда впервые понемногу доходит, что его болезнь – не игрушки.
– О'кей... Я позову Брайана. Мы можем заехать в гостиницу, а там глотай свои таблетки сколько влезет. А потом поедем в больницу, прихватим какой-нибудь мази, чтобы ему не так жгло кожу. Не то у него вид как у поросенка на вертеле.– Тед уже собирался выйти, но обернулся.– Может, позвонишь еще разок этому чудиле Флориану?
Уэйд посмотрел на часы.
– Неплохая мысль. Он уже, наверное, здорово проголодался.
Уэйд набрал номер, снова нарвался на ту же бессловесную особу, но через несколько секунд линия заглохла, и больше соединиться ему не удалось.
– Ничего страшного,– сказал он Теду.– Багамы и Штаты объединяет рыбалка и крайнее благодушие.
На лестнице показался Брайан, такой розовый, что Уэйд усомнился, правильно ли называть белых людей белыми. Они поехали в «Пибоди», и, едва войдя в номер, Тед учуял запах духов Ники.
– Что за чертовщина?
Брайан рылся в бритвенном наборе Уэйда в поисках тайленола; Уэйд снова набрал багамский номер, но снова – без толку: связь продлилась не больше пяти секунд. Потом они завернули в местную больницу, где персонал, увидев Брайана, сразу же оценил его состояние и плюхнул его на каталку, только для того, чтобы полчаса изучать его страховку, прежде чем оказать первую помощь. В конце концов ему сделали несколько уколов, выписали болеутоляющее и какую-то мазь, что было оплачено из последней сотни долларов, остававшейся на кредитной карточке Брайана.
Брайан лежал на каталке, блаженствуя после болеутоляющих, когда Уэйд с Тедом выглянули из кабинета неотложной помощи и увидели Дженет и Ники.
– Мам?
– Уэйд? Тед? Что вы здесь делаете? Дженет заметила Брайана.
– Господи Боже! – она бросилась к нему.
– Спокойней, спокойней,– сказал Тед.– Обгорел на солнце – подумаешь. Зато сейчас он на седьмом небе. Ближе к делу: что вы обе здесь делаете? И это твоими духами пахло в гостинице, Никс?
– Да, Тед, моими. У нас с Дженет лесбийский роман. Вы не имеете права покушаться на нашу запретную любовь.
– Очень весело.
– Сегодня утром мы были в ресторане и попали в заложники,– сказала Дженет.– И мы пришли навестить раненого официанта. Только приехали.
– Заложники? – спросил Уэйд.
– Все обошлось. Пшш тоже там была. Мужчины навострили уши, услышав имя Пшш.
– Правда?
– Честно говоря, теперь мне кажется, что эта женщина – само зло,– сказала Дженет.– Она хочет продать ребенка какому-то автомобильному магнату в Дайтоне-Бич. Продать ребенка! Тед, нам надо оставить наши разногласия и натравить на нее адвокатов.
– Дайтона-Бич...– сказал Уэйд.
– Вы узнали, как зовут этого парня? – спросил Тед.
– Нет. Зачем?
– Тед? Уэйд?
– Так ты думаешь, она сейчас туда поехала? – спросил Уэйд.
– Кто знает. Может быть. Уэйд и Тед переглянулись.
– Мам,– сказал Уэйд,– нам надо ехать.
– Куда?
– Долгая история.
Пока Тед стаскивал Брайана с каталки, Уэйд был уже на полпути к автоматическим дверям.
– Тед...– позвала Ники.
– Не могу сейчас говорить, Никс. Нам пора. И они исчезли в мгновение ока.
17
Когда Дженет с Ники вышли из реанимации, жаркий ночной воздух пахнул им в лицо. Трое мужчин спешно загружались в оранжевый фургон Хауи – самого владельца видно не было. Выезжая со стоянки, Уэйд так резко развернулся, что подпалил резину, и это заставило Дженет обернуться к Ники: «Как они ездят, эти мужчины! Я уже сорок лет за рулем и ни разу не сожгла резину».
Вернувшись в больницу, они узнали, что состояние Кевина удовлетворительное и что сейчас он спит. Женщины купили связку розовато-серебристых воздушных шаров и оставили ее, вместе с открыткой «Поправляйся скорее!», у его кровати. Сиделка спросила, приходятся ли Дженет и Ники раненому родственницами.
– Нет, но...– ответила Дженет.
Сиделка поднесла палец к губам:
– Тссссс! Можете больше ничего не говорить. Я не знаю, какие у вас отношения с этим парнем, но он принимает серьезные лекарства. Мы не знаем, с кем связаться, но кому-то надо заехать к нему и привезти их сюда. Не могли бы вы это сделать?
– Конечно.
Сиделка дала Дженет стикер с написанным на обороте адресом, взятым с водительских прав.
– А вот ключи, которые были у него в кармане.
Один из них должен подойти.
Женщины спустились вниз на лифте.
– Знаешь,– сказала Дженет,– предполагалось, что это будет счастливая неделя в кругу семьи, которая всех нас сблизит, вся эта насовская ерундистика: завтраки с молитвами, круизы по местным болотам, случайная встреча с кем-то из семьи Кеннеди... Ты просто не представляешь, что за семьи у других космонавтов. Они практически сами – космонавты: ботинки блестят, как зеркало; зубов полон рот; половина военные и не говорят, а лают, как у себя на флоте. И все такие энтузиасты, что прямо свихнуться можно. Наша семья по сравнению с ними сплошное несчастье.
– Сомневаюсь,– ответила Ники.– Когда речь заходит о других семьях, люди на все готовы смотреть сквозь пальцы. В ужас приходишь всегда только от своей собственной. Кстати, как у тебя отношения с Сарой?
– С Сарой? Кажется, нормально.
– Что значит – кажется?
– Мы никогда с ней по-настоящему не ссорились.
– Не верю.
– Не веришь – не верь. Но я серьезно. Ни одной ссоры почти за сорок лет.
– Тогда почему ты говоришь, что тебе «кажется», что между вами все нормально?
– Сара всегда была дочка Теда. Я так перепугалась, когда она родилась. А Тед ничуточки. Он принял
