Нормальных семей не бывает

объятия всю семью Драммондов,– как генетические предки – само воплощение доброты. Идемте же! Идемте в дом. О Боже! Какой праздник мы сегодня устроим.– Он обернулся.– Гейл! Гейл! Крошка Эмили привезла к нам всех Драммондов!

Хорошенькая, лет сорока, Гейл высунулась в окно.

– Да благословит Господь вашу семью, Драммонды! Заходите! Заходите! Только не обращайте внимания на беспорядок. Не дом, а сущее бедствие.

Пшш героическим усилием удержала себя от истерики, и все общество проследовало в дом Ллойдов – шикарную витрину последних достижений компьютерного модернизма.

– Я спроектировал этот дом по образцу, который купил в мебельном магазине,– сказал Ллойд.– Оригинально, а?

Все находящееся в комнате, казалось... сияло. Или розовело. Или ворсилось. Или отливало медью. Нигде не было ни одного прямого угла.

– Прелесть,– сказала Дженет.

Войдя в комнату, Гейл развела руки и присела в реверансе, что напомнило сценку из детского балета.

– Бабушка моего Избранного Ребенка!

Она стиснула Дженет в медвежьих объятьях.

– О, мой ребенок будет таким умненьким и таким хорошеньким.– Она обернулась к Теду.– И мужественным. Ллойд! Ллойд! Дай всем выпить – открой бутылку французского! – Она повернулась к Драммондам.– Из самой Франции.– Потом обратилась к Пшш.– Эмили, пойдем, поможешь мне разлить шампанское.

Драммондам оставалось только издавать нечленораздельно-радостные звуки при виде унижения Пшш, вокруг которой так и порхала Гейл.

– Теперь осторожно, возьми высокие фужеры. И постарайся не трясти бутылку, иначе это прекрасное дорогое шампанское вспенится и прольется. А для нашей будущей мамочки только яблочный сок. Пшш посмотрела на Драммондов и выдавила из себя мученическую улыбку. Дженет заподозрила, что она неспроста корчит из себя паиньку, так как рассчитывает выкачать из Ллойдов еще приличную сумму. Слава Богу, что у Брайана хватает ума держать рот на замке.

– Позвольте воспользоваться вашим телефоном, чтобы позвонить жене,– сказал Тед.

Гейл пронзила его острым, как сосулька, и таким же леденящим взглядом.

– Это не по междугороднему,– продолжал он, повернувшись к Дженет за подтверждением,– Ведь правда?

– К Ники – по межгороду, Тед.

– У вас есть телефонная карта? – спросила Гейл.

– Тед, я оживила твой мобильник,– сказала Дженет,– но все номера остались в фургоне. Ники с Бет прекрасно проводят время в трейлере у Кевина.

– Когда Ники обещала перезвонить?

– Не знаю, Тед.

Тут Ллойду на глаза попался Брайан, которого собачьи укусы и солнечные ожоги довели до полуобморочного состояния.

– Похоже, у тебя какое-то бо-бо, Брайан – сынок,– прямо даже не знаю, как тебя называть. Ты мне совсем как родной.

– Кодеина. Викодина. Перкоцетама. Скорее,– прохрипел Брайан.

– Пойду пошарю,– сказал Ллойд и вышел из комнаты.

– Знаешь, Гейл,– сказал Уэйд,– Эмили говорила о тебе так много всего хорошего.

Пшш съежилась, но Гейл, раздававшая гостям фужеры с шампанским, так и засияла от удовольствия.

– Ну, по правде говоря, не стоило...

– Правда,– настаивал Уэйд,– она еще ни о ком так хорошо не отзывалась, верно, мама?

– О да. Она даже сказала, что испытывает вину, принимая от вас такие большие деньги за свои услуги. Сказала, что это деньги неправедные – что она стала так близка вам, что это было бы неправильно – не по-христиански.

– Вот как? – Калькулятор в голове у Гейл заработал на полную катушку.

– О, Дженет, как всегда, шутит,– вмешалась Пшш, посмотрев на Гейл.– Дженет у нас такая юмористка.

– Ах нет, Пшш... то есть Эмили,– сказала Дженет,– не надо так уж скромничать.

Потом она повернулась к Гейл:

– Эмили в самом деле сказала, что могла бы предоставить свои услуги бесплатно, но ведь ей нужно что-то на текущие расходы.

– Да, накладные расходы тут неизбежны,– сказала Гейл.– Это я понимаю.

В комнату вошел Ллойд с пузырьком тайленола. Гейл, едва не повизгивая от ликования при мысли о возможном пересмотре цен, не выдержала:

– Тост! Я предлагаю тост за мою любимую и великодушную Эмили и за весь клан Драммондов.

Все залпом опустошили свои фужеры. После чего Гейл с Ллойдом забросали Теда вопросами, связанными с НАСА, на которые тот отвечал с дотошностью автора технического проспекта. Дженет, выпав из беседы, отпросилась в уборную. Внизу, в холле, вконец взбешенная Пшш больно заломила ей руку.

– Ладно, сколько вы все хотите за то, чтобы заткнуться?

– Пшш – Эмили – по правде говоря, меня все это не волнует. Так что ты не по адресу.

Подкравшийся сзади Уэйд зажал Пшш рот ладонью.

– Думаю, больше всех это волнует Брайана, ты, стервочка. Сейчас он плохо соображает, но через несколько минут жди от него новой проповеди.

Пшш впилась в его руку, но тут же разжала зубы.

– О черт! – чуть не взвыл Уэйд.– Зачем ты это сделала?

– Что, насквозь прокусила?

Уэйд посмотрел на ладонь.

– Нет, радуйся, ты не заразилась.

– Тихо,– сказала Пшш,– Они могут услышать. Уэйд заметил за уборной стальную дверь.

– Стальные двери? Кому понадобились стальные двери в доме?

– Без понятия,– ответила Пшш.– Бомбоубежище, наверно.

– Бомбоубежище?

Уэйд открыл дверь; пахнуло плесенью, глубоко вниз уходила лестница.

– Это Флорида. Здесь дома без подвалов.

– НАСА в двадцати милях отсюда, кретин. Это место сорок лет было ядерной мишенью номер один. А может, еще и сейчас.

Дженет проследовала за ними. Любопытно. Все это действительно крайне любопытно. Они стали спускаться по тускло освещенной лестнице, пропахшей отсыревшим бетоном. В конце была еще одна стальная дверь.

– Это по крайней мере странно,– сказал Уэйд.– Надо взглянуть.

– Заперто. Я уже пробовала,– ответила Пшш.

– Ты у нас прямо Нэнси Дрю.

Уэйд достал связку ключей и покрутил один в замке; через несколько мгновений дверь открылась. Он щелкнул выключателем, расположенным сразу за дверью, и все трое вошли внутрь. Там стояло родовспомогательное кресло, одинокое и холодное, как кресло, в котором заключенным миссисипских тюрем делают смертельный укол,– это напоминало домашнее родильное отделение. На стене позади кресла расположился набор медицинских инструментов из нержавеющей стали, наручники и кожаные ремни. Направо они увидели изысканно-очаровательную, в розовых тонах спаленку на одного человека, отгороженную, как в зоопарке, стальными прутьями.