Нормальных семей не бывает

машины, на которую Дженет обратила внимание после «мустанга» образца 1965 года; на «импале» ездил ее отец. Значит, что-то из тогдашних времен все-таки дошло до наших. Дженет внимательно оглядела машину, чтобы выяснить, изменилась ли она так же сильно, как она сама.

– Так, выходит, вы автолюбительница? – спросил Эрни.

– Я? Нет. У моего отца когда-то была «импала». Я уже много лет не вспоминала об этой машине.

– Хорошая машина. Надежная, недорогая и удобная. Проголодались?

– Проголодалась? О Боже, нет. Мне бы тарелочку желе и виноградинку.

Изнутри «Сэр Стейк» напоминал карнавальное шествие: геральдические знамена из искусственного шелка трепетали среди обезумевших кондиционеров. Уголовного вида молодые люди в плохо подогнанных старинных нарядах, с электронными блокнотами для записи заказов делали вид, что обслуживают посетителей.

– Маленько странноватое место,– сказала Дженет,– мне тут немного не по себе.

– «Маленько»? Я не слышал этого выражения с...

– С пятидесятых?

– Ну...

– Мы музейные экспонаты, Эрни.

Как только они сели, официантка спросила, что они будут пить.

– Мне, пожалуй, «отвертку»,– сказал Эрни и посмотрел на Дженет.

Лучше не говорить ему о моих деснах.

– Кофе без кофеина, пожалуйста.

Бип, бип, бип.

Их заказы были занесены на электронную пластинку, и малолетняя официантка отчалила от их столика. Дребезжащая, похожая на испанскую музыка пищала в настенных динамиках, как будто мыши устроили там вечеринку. Вместе с напитками прибыло и меню.

– Отличный салатный бар,– сказал Эрни.– Вы видели?

– Уж конечно. Салатные бары – это легкие ресторана, Эрни. Они поглощают все микробы и бактерии, давая нам возможность дышать более чистым воздухом.

– Я, пожалуй, съем что-нибудь другое.

– Эрни, я тут кое-куда навострилась. Вернусь через секундочку.

Дженет прошла в дамскую уборную и приняла таблетку дронабидола, чтобы расшевелить аппетит. Почему до сих пор считается стыдным принимать таблетки в общественных местах? Она посмотрелась в зеркало. Сегодня я еще неплохо выгляжу. Она вернулась за столик, где Эрни уже успел снять пиджак.

– Вижу, вы потихоньку расслабляетесь, Эрни.

– Славно тут. Весело.

– Эрни, вы никогда не задумывались, почему из всех животных именно попугаи и черепахи живут веками? Почему, скажем, не ягуары и не кряквы? Получается, будто попугаи и черепахи в животном царстве вытянули счастливый билет.

– Ну, людям тоже не так уж и плохо. Годиков семьдесят – это нормально.

– Вы упомянули о своей внучке, Эрни. Где ваша семья?

– Я вдовец. Уже два года. Ее звали Люси. Лимфома Ходжкина. Скрутило в два счета.

– Извините.

Эрни вздохнул.

– Дело прошлое.

Он отхлебнул коктейль. Появился еще один малолетний преступник, который взял у них заказы.

– Расскажите про себя, Дженет. Что такая женщина, как вы, делает в киберкафе? Вам куда больше подошли бы самосовершенствование и йога.

– Сегодня я копалась в информации НАСА. У меня дочь астронавтка. Сара.

– Так вы... вы – мать Сары Драммонд! То-то мне все казалось. Просто не хотел говорить. Caramba[7]. Я ужинаю со знаменитостью. Черт возьми!

Дженет задумалась над тем, как изменится поведение Эрни теперь, когда он узнал, что общается со славой во втором поколении.

Появились салаты. Дженет и Эрни продолжали беседовать о проблемах с зубами, о духоте, насекомых, о школах, куда они ходили; у них нашелся общий знакомый – друг детства Дженет, который работал в офисе у Эрни в Манитобе. Поговорили о двух женатых сыновьях Эрни: один жил далеко, в Страсбурге, во Франции, другой здесь, в Ванкувере, где погряз в бракоразводном процессе, осложненном вопросами попечительства.

Подали горячее, и они принялись обсуждать близящийся полет шаттла. Так здорово поболтать с кем-то из своего поколения – все понятно с полуслова.

Дженет удалось проглотить несколько кусочков курицы; тарелки убрали. Эрни спросил, не хочет ли она еще чего-нибудь.

– Хотите куличиков? – спросила Дженет.– Я часто делала их в Торонто. Такие вкусные. Моя мама скончалась бы, узнай она, что мы их ели.

– Куличики – вкуснятина,– сказал Эрни.– Почему бы нам не взять один на двоих?

Дженет согласилась, и они заказали куличик. В промежутке им подали две чашки бескофеинового кофе.

– Дженет,– сказал Эрни, набрав побольше воздуху в грудь,– вы ведь так и не объяснили, откуда так много знаете про интернет.

– Я всегда его боялась, но если вы узнаете мою историю, то поймете откуда.

– А что за история?

– Если я вам расскажу, вы измените свое мнение обо мне.

– Нет, это невозможно.

Что мне теперь делать – соврать? Ни за что.

– Тогда слушайте. Мой муж Тед бросил меня из-за молоденькой года четыре назад. Я идиотка, что ничего не замечала раньше, зато теперь прекрасно разбираюсь в таких вещах. Так вот, я осталась одна в большом пригородном доме, дети все поразъехались. Перебиваюсь кое-как, привыкаю. Разыскала нескольких старых друзей, ходила на вечерние компьютерные курсы. И вот однажды мой старшенький, Уэйд, сваливается как снег на голову из Лас-Вегаса, где жил уже Бог весть сколько времени. Уэйд у нас в семье перекати-поле. Такой славный. Мой любимый ребенок, хотя, если вам вздумается это разгласить, я не признаюсь. И вот Уэйд приезжает сюда, встречает в местном баре вертихвостку по имени Ники, ну и, короче, не устояли они. Потом Уэйд едет в гости к моему бывшему супругу Теду, который жил тогда в одном из этих дурацких новых домов, они сидят, разговаривают, и тут дверь открывается и входит Ники – представляете, эта вертихвостка оказалась второй женой Теда. Я понимаю – комедия, да и только. Уэйд, само собой, наутек. Приезжает ко мне, мы ужинаем, все очень мило, но тут врывается Тед и начинает палить в Уэйда из пистолета. Пуля проходит навылет и попадает мне в бок. Дженет показала место, куда ее ранило.

– Боже мой,– сказал Эрни.

Дженет рассказывала эту историю уже много раз. Кому как не ей было знать, где сделать эффектную паузу.

– Словом, все прекрасно. Тед идиот, и никто в суд на него подавать не собирается. Уэйд возвращается в Лас-Вегас. Через год я слегла с воспалением легких. Мне делают анализы, и... вы уже,