на кухне, а дверь заперта.
– И что же вы выяснили?
– Всеми мужиками без исключения руководит то, что у них между ног.
– И все?
– А что, мало? Мое воспитание учило меня верить в то, что мужчинами руководят политические и социальные идеи. И я действительно верила в это.
– Пора выпить еще мартини. Вам принести?
– Да, пожалуйста.
В другом конце ресторана компания из восьми пожилых людей, праздновавших день рождения, уже готова была взбунтоваться; вторая вылазка Флориана в бар прошла так же незаметно, как и первая. Он вернулся к столику и передал Дженет бокал.
– Меняемся: я вам – коктейль, вы мне – откровенность,– сказал Флориан.
– Да, было одно свидание, но мы встретились не в интернете. Мы встретились в интернет-кафе,– от сигареты у Дженет закружилась голова.
– Да? – заинтересованно спросил Флориан.
– Но как только он узнал, что у меня ВИЧ, его и след простыл. Вот и вся история.
– Неужели? Неужели он так поступил?
– Да. Его звали Эрни – Эрни Фармингем.
– Это было в Ванкувере?
– Да.
По лицу Флориана скользнула тень озабоченности; Дженет заглянула ему в глаза.
– Если быть максимально точной, он живет в Северном Ванкувере. Уж не собираетесь ли вы погубить его?
– Абсолютно верно, Дженет.
Дженет почувствовала себя так, будто ужинает с Богом.
Официант швырнул им на стол меню.
– Надо бы что-нибудь заказать,– сказала Дженет,– но, право, не знаю,– дело в том, что у меня отсутствует иммунитет, а это такая забегаловка. Пища здесь может быть заражена какой-нибудь вирусной дрянью.
– Нет, если вы будете заказывать по-флориановски.
– Это еще как?
– А вот глядите.
Пройдя через зал, Флориан хлопнул официанта по плечу и сунул ему стодолларовую бумажку. В мгновение ока официант оказался рядом с Дженет.
– Мне, пожалуй, зеленый салат, уксусную заправку отдельно и еще «Фетуччини Альфредо».
Официант, на табличке которого значилось имя Стив, повернулся к Флориану и вернул ему деньги:
– Можно без этого. В ресторане сегодня все как с ума посходили, из-за того что выставили Шону.
– Почему? – спросила Дженет.
– Карма. Она вела себя здесь как хозяйка, и все потому, что встречалась с одним из менеджеров. Все потрясены до глубины души. Так или иначе, сэр,– что прикажете?
– Салат с вашей, несомненно, соблазнительной домашней заправкой, томатный суп с двойными гренками, куриные палочки – ух, вкуснятина – с горчичным соусом. Так, дальше: цуккини во фритюре, седло барашка, но только не с рисом, а с картошкой и...
– Сэр?
– Да, Стив?
– Не уверен, что понял вас. Вы ожидаете кого-то еще?
– Нет. Только я и милая Дженет.
– Тогда, осмелюсь сказать, на двоих вам этого более чем достаточно.
– Спасибо, Стив, но я хотел бы заказать еще кое-что. Разве в Нью-Смирна-Бич существует особый закон, регулирующий количество еды, которое можно заказать в ресторане?
– Нет, сэр.
– Хорошо.
Флориан заказал еще десять блюд, каждый раз самым скрупулезным образом оговаривая подробности гарнира и степень готовности мяса.
Стив пришел в состояние заботливого умиления.
– Ну, знаете, у шеф-повара глаза на лоб полезут.
– Жизнь создана для наслаждений, верно, Стив?
– Так точно, сэр.
– Надо уметь жить так, чтобы наслаждаться каждым мгновением. Радость – закон жизни. А теперь – марш на кухню, Стив. А то мы уже почти обезумели от голода.
– Похоже, у вас разыгрался аппетит,– сказала Дженет.
– Да, я дам этому парню на чай свои швейцарские часы. Итак, вы что-то говорили мне по телефону насчет нового крема против сыпи...
– Говорила.
Минут десять они толковали о законных и незаконных препаратах по уходу за кожей, пока ресторанные служащие не стали поглядывать на них с чрезмерным любопытством. Вскоре появился и сам шеф-повар:
– Вы что, издеваетесь над моей едой?
– Напротив, я отношусь к вашей кухне с величайшим почтением.
– Значит, остряк-самоучка?
– Нет, я всего лишь
Озадаченный шеф-повар удалился. Стив задержался у их столика.
– Стивен, мальчик мой,– обратился к нему Флориан,– множество толстяков, поедающих множество жирной пищи, это благо, великое благо для Америки.
– Называйте меня лучше Стив, сэр. И я не понял.
– Подобно всему прочему в жизни, Стив, все дело в цифрах. Множество толстяков означает множество счастливых фермеров, счастливых производителей сельскохозяйственных удобрений, счастливых водителей-дальнобойщиков, счастливых работников в закусочных – счастье и радость для всех. Избыточный вес гуляет по всей экономике, как цунами процветания.
– Но у толстяков больше проблем со здоровьем. И ясно почему.
– Это-то и прекрасно, Стив. Наше общество достигло состояния неустойчивого равновесия между тучностью и процветанием. Если бы все американцы потолстели хотя бы на одну унцию, систему здравоохранения стало бы лихорадить и экономика пострадала бы. Если бы те же самые американцы похудели бы на одну-единственную унцию, Стив, экономика пошла бы ко дну.
– Никогда не думал о тучных людях в этом смысле.
– Вот теперь и подумай.
– Хорошо, сэр.
Стив отошел. Флориан повернулся к Дженет:
– Все, что я говорил о жизни и хороших временах,– шутливое вранье низшей пробы.
– Рада слышать.
– Насколько я понимаю, Дженет, жизнь – это бесконечное пиршество утрат, и всякий раз, претерпев новую утрату, приходится осуществлять мысленную перестановку, выбрасывать вещи, а это ведет к новым утратам и так далее.
– Вы читаете мои мысли. Жизнь так и норовит уколоть или порезать.
