– Кстати, а Карась знает, что ты здесь? – спросил я.
– Когда я пряталась под корзинами, он, по-моему, не видел, но теперь…
Я осторожно поднялся на колени и выглянул. Было уже совсем темно, фигура рыбака очень смутно виднелась впереди, ближе к носу.
– Эй, Карась! – негромко позвал я. – Долго еще?
– Не-а… – ответил он после паузы. – Сейчас повернем в протоку, а оттуда до замка рукой подать. Вы теперь не больно-то шебуршите. И прикройтесь корзинами на всяк случай.
– Слышала указания? – спросил я, укладываясь обратно и подтягивая на себя корзину. – Скоро приплывем.
К тому времени, когда лодка покинула русло Песчанки, свернув в один из рукавов, мы успели полностью завалиться корзинами и теперь лежали, прижавшись друг к другу так, что я ощущал дыхание Латы на своей щеке. Советчик на какое-то время умолк, и я, не преминув воспользоваться этим, спросил:
– Чем вы с Чочей занимались в Жемчужном Нимбе? И как познакомились со Свеном Гленсусом? Расскажи, мне интересно.
– Мы были каталами, – ответила она. – Карточными каталами. Знаешь, что это значит?
– Подделывали географические карты? Зачем?
– Какой ты, все таки, Уиш, олух! Лопух с окраины. Мы просто…
– Да знаю, – перебил я, ухмыляясь. – У нас в Ливии тоже играют в карты и тоже есть люди, зарабатывающие на жульничестве. Это я пошутил.
– Очень смешно, обхохочешься. Ну и шути себе дальше, – буркнула Лата и замолчала.
– Ладно, не обижайся. Просто я нервничаю, вот и не могу заткнуться. Так причем тут Гленсус?
– Чиновники Эгиды, тем более высокооплачиваемые, отдыхают обычно на разных фешенебельных курортах, но Гленсус вечно крутился в игорных домах Нимба. Он был заядлым игроком… как это называется… па-то-ло-ги-чес-ким! Ну и вот, как-то в «Треф-Рубине» – это такой фешенебельный игровой клуб – заприметил меня и влюбился. Я, между прочим, когда одеваю мини-юбку, да туфли на шпильках, да какую-нибудь блузку с вырезом до пупа, да немного подкрашусь, да побрякушки нацеплю, то выгляжу – о- го-го! – она сделала паузу, ожидая соответствующего комплимента, и я собрался было его произнести, но передумал. Не было у меня к этому делу ни привычки, ни особого таланта, так что Лата сделала комплимент сама себе:
– То есть я и сейчас, конечно, выгляжу очень даже замечательно… Между прочим, ты и правда натуральный хам! – добавила она как бы в скобках. – Так о чем это я? Да, Гленсус стал ко мне подъезжать, а Чоча, естественно, тут как тут. Несколько раз по крупному обыграл его, пока я глазки строила и попой крутила…
– Значит он использовал младшую сестренку, как…
– Ничего не использовал, – перебила Лата. – Во-первых, это была моя идея, Чоча поначалу наоборот не соглашался. А во-вторых, я сама дала Гленсусу понять, что вроде как еще того… в смысле, не того… Ну, короче, ты усек, ни того, ни сего… И вела себя по принципу: «смотреть можно, трогать – нельзя!». От этого он окончательно потерял голову и стал проигрывать раз за разом…
(О женщины, вам имя – вероломство.)
– …Еще бы, важный дядька из Эгиды и какая-то девчонка из Нижнего, которая по идее должна сомлеть от одного его взгляда… А потом Гленсус и еще двое мужиков, один – изобретатель Мак Маклер, а второй – Ван Кралевски, знатный бандюга, грабанули инкассаторский фургон Эгиды на несколько миллионов деков… То есть о том, кто ограбил, стало известно позже, мы с Чочей только заметили, что у Гленсуса вдруг опять появились деньги, но, конечно, не связали одно с другим. К тому времени Гленсус уже втюрился в меня по уши, несколько раз катал на классном прайтере и даже подарил платиновую брошку с брилликами… у меня ее потом конфисковали, как этот… вещдок… Наконец я сказала Чоче, что с Гленсусом пора завязывать, потому как мне все труднее становится от него отбиваться. Мы решили, что они сыграют в последний раз по максимальным ставкам, а потом сделаем ноги… уедем на пару месяцев куда-нибудь подальше, в курортную реальность. Денег-то у нас тогда было навалом. Но во время игры нас повязали вместе с Гленсусом. Оказывается, они, после того, как ограбили фургон, договорились, что начнут тратить деньги только через несколько лет, чтобы их не отследили. Там еще была платина и корневые матрицы энергонакопителей. Так вот, их они спрятали в Прорве – это такая гора рядом с островом Нимбом – а деньги разделили на доли. Но
Гленсус не сдержался и стал сразу же швыряться девронами направо и налево. Таким образом его и отследили, а уж через него вышли на Маклера и Кралевски. И так получилось, что когда Гленсуса брали, мы как раз были рядом, вот они и нас прихватили. К ограблению Эгиды мы, конечно, не имели никакого отношения, но Гленсус указал на нас, как на сообщников… то ли с испугу, то ли решил потянуть нас… ну, меня, в основном, за собой… Ну вот, а уже здесь Маклер сумел отстроить свою машину и смылся из Вне Закона вместе с Кралевски. Но Свена они не взяли с собой. Наверное, наказали его за то, что из-за него Эгида отыскала их. Что ты молчишь?
– Думаю. Говоришь, их было трое и Маклер с Кралевски смылись из Ссылки? Интересная история. Ха, теперь мне все более-менее становится ясно!
– Что тебе ясно?
– Неважно. Как-нибудь потом я тебе расскажу.
Над водой звуки разносятся далеко, и мне показалось, что помимо плеска волн и скрипа уключин, теперь слышно что-то еще. Я рискнул слегка раздвинуть корзины и выглянуть.
Впереди темнела громада замка, его стены возвышались слева и справа от берегов, а речку перекрывали решетчатые ворота. Возле одного берега из воды торчал столб с круглой площадкой. На площадке кто-то сидел. Я поспешно нырнул обратно.
Послышался голос:
– Стой! Кто плывет?
– Ты, Дрюм, скоко торчишь здесь, – громко заворчал Карась, – а все глупые вопросы задавать не разучился.
– Как разговариваешь с наемником Его Боссовства?! Плыви сюда, рыбий потрох, я должон твое корыто обшмонать!
Под корзинами Лата тревожно сжала мой локоть.
– Ага! – сказал Карась, ничуть не устрашенный. – Обшмонать, значицца? Ты ж из звена Плутарха? Так у него именины после завтра, он меня попросил подвести рыбки для братвы, чтобы отпраздновать подобающе… Заказал рыбы не в счет нашей дани Его Боссовству, а так, по-приятельски… Эка я ему скажу, что, мол, обидел меня его верный дружбан детка-Дрюм, а потому не хочется мне лишний раз тудой-сюдой мимо твоей рожи худой курсировать…
Воцарилась тишина, видимо, детка-Дрюм обдумывал свои личные перспективы в свете изложенных Карасем фактов. Довольно быстро он принял решение и крикнул:
– Эй, Балик, слышь, что ли?
– Чего тебе, детка? – донеслось с другой стороны ворот.
– Я не детка! – заорал наемник. – Меня Дрюмом кличут! Открывай ворота, фуфел неправильный, рыбу везут!
Балик тоже оказался не лыком шит – а, может, обиделся на «фуфела». Последовал ответ:
– За такой нехороший базар ты ответишь. Пароль?
– Какой пароль?! – осерчал вконец Дрюм. – Ты че, моего голоса не знаешь? Открывай, говорю!
– Гутарят, война скоро будет. Может ты и не детка-Дрюм вовсе, а какой-нибудь хитрый шпиен из Кидара? Пароль!
– Ну вот что, служивые, – вмешался в их дружеский диалог Карась. – Время позднее, так что я прям сейчас домой плыть буду. Без меня там очень жена скучает, и еще одна женщина тоже… У Его Боссовства сегодня ночью какой-то банкет, так что когда гости без рыбы да икорки останутся, он из вас самих икру давить станет. Ну, покедова!
