медленно катился в нашу сторону, кружилось несколько фенголов.
ГРУУХ!
Смолкин и кудрявый Шуша разжали братские объятья, и второй полетел к эпицентру потасовки, а первый приблизился к нам. Глаза фенгола за толстыми линзами очков сияли неподдельным энтузиазмом.
– Пришел великий день! – начал он. – Тирании Свена Гленсуса наступает конец, и все народы поднялись, чтобы…
Тут и Советчик подал голос.
(Военачальник, баловень побед,
В бою последнем терпит пораженье,
И всех его заслуг потерян след.
Его удел – опала и забвенье.)
– Где план? – перебил я Смолкина. – Нам немедленно надо…
Мимо на всех порах пронесся Чоча.
ГРУУХ!
Дверь все еще не поддавалась.
Уяснив, что от него требуется, фенгол опустился ниже, разворачивая пергамент, но я выхватил его из рук Смолкина и впился глазами, пытаясь разобрать Чочины закорючки.
ГРУУХ!!!
– Ай!
– Спасите!
– И-и-а-х-ха!
Без толку. На этом листе были отмечены верхние этажи и донжон, но на нем не было коридора с лабораторией.
– Салоник, вы сможете вылететь наружу и через окно?..
– Там железная решетка, – заметил ученый, с изумлением глядя на Чочу. – Я сам запер ее, когда услышал весь этот шум.
ГРУУХ!
Чоча имел жалкий вид. Его лоб покрывала корка запекшейся крови, левое плечо, наверное, превратилось уже в один сплошной синяк, кровь текла из ноги и сочилась из правого плеча… После каждой атаки он на пару секунд замирал, приходя в себя, медленно отходил назад, наклонял голову и вновь устремлялся на дверь.
– Молотобоец! – с уважением пробормотал забывший о пощечине Урбан, провожая взглядом несущегося как живой таран Пат-Рая. – Гигант! Не перевелись еще в Конгломерате такие тупоголовые долбаки.
Я отшвырнул пергамент, лихорадочно соображая, как проникнуть в лабораторию, где на штангах деформационной машины гроздь сплавленных КРЭНов наливалась малиновым светом, накапливая энергию, чтобы вскоре вышвырнуть Свена Гленсуса и – если он потянет ее за собой – Лату Пат-Рай из реальности Вне Закона… а после этого, сгорев, навсегда погаснуть.
ГРУУХ!
– Я… я бы… – Смолкин склонился к моему уху и прошептал: – Я бы мог спроецировать вас…
– Чего?
– Помните Леринзье? Клеть?
– Помню. Но вы тогда сказали, что не способны…
– В одиночку. А вот вдвоем…
– Это долго?
– Вовсе нет. Требуется лишь определенное ментальное напряжение. На пару с кем-нибудь я бы смог проделать это. Хочу только предупредить, что большинство сцен, которые вы будете, гм… лицезреть там…
– Прекратите мямлить! – взмолился я. – Лучше начинайте побыстрее!
Урбан Караф недоверчиво произнес:
– Прорыв поверхностной оболочки путем чисто ментальной концентрации? Без дополнительных приспособлений? Неужели такое возможно?
Вместо ответа Смолкин замер, видимо, подавая какой-то неслышный сигнал. К нам подлетел Шуша. Склонившись к нему, Смолкин что-то зашептал, поеживаясь от смущения. Выслушав, Шуша хохотнул, погрозил мне пальцем и весело сказал:
– Развратник!
– Что надо делать? – спросил я.
– В Клипате пространственные координаты не идентичны координатам реальности-сердцевины. Вам нужно просто идти, двигаться куда-нибудь. Отсюда мы проконтролируем ваше передвижение и, когда будет нужно, вернем обратно. Только вы, э… постарайтесь особенно не смотреть по сторонам…
– Нет, нет, – вставил Шуша. – Смотрите внимательно, а как вернетесь – расскажите мне. Всю жизнь мечтал…
ГРУУХ!
Чоча медленно сполз вдоль покосившейся двери и присел на корточки, жмуря глаза и тряся головой. В углу его рта и под носом алела кровь.
– Я балдею! – ошарашено пробормотал Урбан Караф. – Мне б такую силищу, я бы, может, и не изобретал ничего!
Пат-Рай с трудом встал и, сутулясь, вновь отошел от двери.
– Сколько это… проецирование займет времени?
– Темпоральные потоки также не идентичны. Вряд ли вы пробудете в Клипате больше нескольких секунд реального времени, хотя вашего биологического времени на это уйдет несколько минут.
– Тогда приступайте!
– Кидарцы! – раздался крик со стороны лестницы. – Они высадились! Братва, всеобщий шухер!
Оставляя на полу скрюченные, слабо шевелящиеся и вовсе не шевелящиеся тела, вопя и ругаясь, толпа покатилась по лестнице. Когда ее уже не стало видно за перилами, одна из фигур медленно поднялась. Прихрамывая, к нам не спеша, вразвалочку, двинулся паучник Крант. Он улыбался во весь рот.
– Что ж, приготовьтесь, – скомандовал Шуша, и оба фенгола подплыли ко мне, протягивая руки. – Сначала лучше закройте глаза. Вы самим поймете, когда их следует открыть.
– Хотя некоторые предпочитают не делать этого, – добавил Смолкин.
– Там мне будет что-нибудь угрожать? – спросил я, зажмуриваясь.
– В физическом смысле – нет. Угрозе подвергнутся скорее ваши нравственные принципы.
Четыре ладони легли на мою голову.
ГРУУХ!
Звуки сражения вокруг и внутри Зеленого Замка начали стихать, и как будто поток теплого воздуха заструился в моих волосах. На мгновение перехватило дыхание, ощущение ладоней на лбу исчезло.
Вроде как два жучка шевельнулись в голове и под кожей предплечья – это Советчик с дефзондом по-своему отреагировали на проецирование. Поток теплого воздуха прошел внутри головы, пощекотал мозг и пропал. Груух…– донеслось откуда-то издалека, и все смолкло.
Я открыл глаза.
Прямо на меня, широко расставив волосатые ноги, сладострастно скривив полный желтоватых клыков рот, вращая единственным глазом, шла циклопиха.
Совсем голая.
ГЛАВА 25
