Ноги из глины (пер. М.Губайдуллин)

хозяин.

Дорфл пожал плечами.

– А ты чего хотел? – сказала Ангуа. – Думал, он запрыгает от радости?

– Мне кажется, он не понимает, – сказал Кэррот. – Так трудно иногда вбить что-то людям в голову… – он неожиданно замолчал.

Кэррот извлек бумажку из безвольных пальцев голема.

– Я думаю, что это сработает, – сказал он. – Это кажется немножко… вторжением. Но ведь все, что они понимают, это слова…

Он потянулся, отрыл голову Голему и бросил бумажку вовнутрь.

Голем мигнул. Можно так сказать, потому что его глаза потемнели и загорелись опять. Он очень медленно поднял одну руку, и погладил себя по голове. Потом взял себя за другую руку и стал вертеть ее туда-сюда, как если бы никогда ее до этого не видел. Он посмотрел на ноги, потом вокруг, на дома за дымкой тумана. Посмотрел на Кэррота. Посмотрел на облака, плывущие над улицей. Опять посмотрел на Кэррота.

Потом, очень медленно, прямой как палка, он, с глухим стуком, рухнул на спину. В его глазах потух свет.

– Ну вот, – сказала Ангуа. – Теперь он сломался. Пойдем.

– У него глаза еще чуть светятся, – сказал Кэррот. – Должно быть, слишком много для него за раз. Его нельзя здесь бросать. Может быть, если я вытащу расписку…

Он встал на колени рядом с големом и потянулся к люку на его голове.

Рука Дорфла метнулась со скоростью молнии. Она схватила Кэррота за запястье.

– Ага, – сказал Кэррот, мягко выворачивая руку. – Ему заметно… лучше.

– Шссссссс, – сказал голем.

Его голос задрожал в тумане.

У големов есть рот. Деталь дизайна. Но у него он был открыт, оттуда била тонкая линия красного света.

– Господи великий, – отступая, сказала Ангуа. – Они не могут говорить!

– Шссссссс! – звук был похож на выходящий пар.

– Сейчас я найду для Вас кусочек дощечки… – сказал Кэррот, торопливо оглядываясь.

– Шссссссс!

Голем встал на ноги, мягко оттолкнул его в сторону и пошел прочь.

– Ну, теперь ты доволен? – спросила Ангуа. – Я не пойду за этой поломанной штуковиной! Может, он собрался броситься в реку!

Кэррот пробежал несколько шагов за ним, потом остановился и вернулся.

– Почему ты их так ненавидишь? – спросил он.

– Ты не поймешь, я уверена, что тебе не понять, – сказала Ангуа. – Он… нежить. Они… как будто постоянно напоминают, что я не человек.

– Но ты человек!

– Три недели из четырех. Как ты не можешь понять, что, когда приходится все время быть осторожной, ужасно видеть существа вроде этого? Они даже не живые. Но они могут везде ходить, и они никогда не слышат от людей замечания насчет серебра или чеснока… по крайней мере, до сих пор. Они просто машины, которые работают!

– Так, конечно, о них говорят, – сказал Кэррот.

– Ты опять разумен! – огрызнулась Ангуа. – Ты, конечно, понимаешь точку зрения каждого! Не мог бы ты попробовать хоть раз побыть немножко нечестным?

* * *

Нобби на какое-то время остался один, поэтому он растолкал локтями нескольких официантов у буфета и сейчас выскребал своим ножом чашку.

– А, лорд де Ноббс, – произнес голос позади него.

Он повернулся.

– Глянь-ка, – сказал он, облизывая нож и вытирая его о скатерть.

– Вы не заняты, мой господин?

– Просто делаю себе бутерброд с мясной пастой, – сказал Нобби.

– Это паштет de foie gras, мой господин.

– Энто так называется? Совсем не похоже на Клейкую Говяжью Размазню, что продается в харчевнях. Хотите попробовать перепелиные яйца? Они немножко маленькие.

– Нет, спасибо…

– Тут их полно, – великодушно продолжил Нобби. – Бесплатно. За них не надо платить.

– Даже так…

– Я могу за раз набрать в рот шесть штук. Смотрите…

– Поразительно, мой господин. Однако мне хочется узнать, не могли бы Вы присоединится к нашей компании в комнате для курения?

– Агхмф? Мфгмф фгмф мггхижф?

– Совершенно верно, – дружеская рука обхватила Нобби за плечи, и его ловко увели подальше от буфета, но он успел схватить тарелку с куриными окорочками. – Так много людей хотят побеседовать с Вами…

– Мгффмф?

* * *

Кишка попытался вычистить с себя грязь, но очиститься, используя воду из Анха, было безнадежным делом. Лучшее, на что можно было надеяться, так это сделать свою одежду всю серой.

Фред не смог достигнуть Ваймзкого уровня умудренного опытом отчаянья.

Ваймз придерживался мнения, что мир полон вещей, которые ведут во все возможные и невозможные стороны, что делало шансы на понимание хоть какого-то отдаленного смысла ничтожно малыми. Кишка, будучи по природе более оптимистичным и по интеллекту гораздо более замедленным, до сих пор думал, что нахождение ключевых улик очень важно.

Почему его связали тонкими нитями? У него до сих пор остались петли на руках и ногах.

– Ты уверен, что ты не знаешь, где я был? – спросил он.

– Тя пришел туда, – сказал Крошка Безумный Артур, семеня рядом с ним. – Как случилось, что тя не знает?

– Было темно, и все было в тумане, я не обратил внимания, вот почему. Я просто прогуливался.

– А-ха, хорошенькая прогулочка!

– Не прикалывайся. Где я был?

– Не спрашивай меня, – сказал Крошка Безумный Артур. – Я просто охочусь под всем скотным рынком. Меня не волнует что там сверху. Как я сказал, они везде бегают.

– Там кто-нибудь изготавливает здесь нити?

– Здесь все только животное, энто я тя точно скажу. Сосиски, мыло и все такое. Тя здесь заплатишь мне?

Кишка похлопал по карманам. Карманы в ответ похлюпали.

– Крошка Безумный Артур, тебе придется дойти со мной до полиции.

– У меня здесь полно дел!

– Я принимаю тебя в специальные ночные полицейские силы на одну ночь, – сказал Кишка.

– А какая оплата?

– Доллар за ночь.

Маленькие глазки у Крошки Безумного Артура заблестели. Заблестели красным.

– Господи боже, ты ужасно выглядишь, – сказал Кишка. – Чего ты уставился на мое ухо.

Крошка Безумный Артур не ответил.