Леди неукротимость

Алексис оттолкнул девушку в сторону и поднял­ся на ноги. Мисс Динкль приземлилась на пол в вих­ре задравшихся до самой головы юбок. Алексис бросился прочь из комнаты. Он попытался было вернуться снова на крепостную стену, но услышал совсем рядом завывания мамы Динкль:

– Джорджиана, моя дорога-а-а-а-ая, где ты?

Алексис бросился в противоположном направле­нии, подальше от звуков охотничьего рода Динклей. Терьеры уже взяли его след, но эту крысу им не поймать. Прямо перед ним виднелся вход в другую башню. Он кинулся внутрь и побежал вниз по сту­пенькам, не замечая ни углов, ни поворотов. Его длинные ноги преодолевали за один прыжок по три ступеньки. Он ухватился за деревянный поручень и прыгнул вниз, втянув голову в плечи. Приземлив­шись, он ударился обо что-то очень твердое. Он услыхал тихий вскрик, когда упал на спину, прижав одну руку к ушибленному лбу. Маленькая фигурка в черном рухнула на ступеньки прямо у его ног и что-то жалобно простонала.

– Кейт.

– А-а-а-а-а-ах.

Он схватил ее за руки поднял. Она точно так же, как и он, прижимала руку ко лбу. Они оба тяжело опустились на землю у стены, держась за свои голо­вы. Алексис пришел в себя первым и помог ей подняться на ноги.. Оказавшись на ногах, она тут же ткнула его кулаком в живот.

– Ты чуть не убил меня. – Она перегнулась через перила вниз, туда, куда уходили ступеньки. – Он идет сюда!

– Кто?

– Граф. Мне пришлось спрятаться от него.

– Мне тоже, – он схватил Кейт за руку и рва­нулся вверх по лестнице. На самом верху он ос­ тановился и прижался к стене. Очень осторожно выглянув из-за угла, он убедился в том, что дорога свободна, а затем потащил Кейт за собой. Он бежал обратно, в том направлении, откуда пришел. Охота Динклей теперь наверняка уже переместилась в дру­гое место.

В Сторожевой башне рядом со спальней, послу­жившей ловушкой Динклей, была кладовая. Алексис бросился в нее и втащил за собой свою сообщницу. Когда он отпустил ее руку, она закрыла дверь и при­ слушалась.

Комната была заполнена корзинами с инстру­ментами, цепями и ящиками с гвоздями. Алексис отпихнул ящики и коробки в сторону и, использовав металлический прут, вынул из кладки пола один из камней. Образовалась темная дыра, в которую он тут же сунул одну ногу. Нога нащупала ступеньку. Бросив взгляд на Кейт, Алексис протянул ей руку.

– Это выход во двор.

– Ты уверен?

Он поймал ее за руку и потянул к себе, а затем приподнял и втащил в дыру. Он слышал ее дыхание, когда она стояла рядом с ним, ожидая, пока он опустит камень на место. Затем, в полной темноте, он стал пробираться вниз по ступенькам, держа ее за руку.

– Мне это не нравится, – сказала она.

– Когда я был мальчишкой, я обычно, сбегая от своих учителей, прятался здесь. Это очень удоб­ но.

Наконец, они достигли подножия лестницы. Алексис нащупал руками дверь и распахнул ее. Вы­ глянув наружу, он увидел внутренний двор замка, залитый лунным светом. Он выскользнул из потай­ного хода и вытащил Кейт за собой. В этот момент над их головами послышался мужской голос, украд­кой зовущий Кейт.

– Проклятье, – сказал Алексис. – Скорее!

Он схватил Кейт за руку, и они побежали. Дер­жась поблизости от стены, они обогнули две башни, а затем бросились к самому дальнему строению замка, к Главной башне. Оказавшись внутри, они остановились и попытались отдышаться, присло­нившись к стене. Алексис пришел в себя первым.

– Башня сейчас ремонтируется. Им не придет в голову искать нас здесь.

– Ты знаешь, что один твой шаг больше, чем два моих? – спросила Кейт.

Он улыбнулся в темноту, откуда до него до­носилось ее прерывистое дыхание.

– В следующий раз я буду бежать медленнее. Где-то здесь должны быть лампы.

Он стал ощупью пробираться к центру комнаты, пока не наткнулся на стол. Найдя на нем лампы, он зажег одну из них и вернулся к Кейт.

Она все еще стояла, прислонившись к стене ря­дом с дверью, и Алексис резко остановился, когда поднес к ней свет. Ее прическа была полностью разрушена, волосы разметались по плечам и упали на лицо. На горле у нее был синяк, а рукав платья был оторван.

Приблизившись к ней, он прикоснулся к локону, упавшему на грудь. Она отпрянула от его прикос­ новения.

– Я убью его, – сказал Алексис. , – Ерунда.

– Ты не понимаешь, что это значит. Я должен вызвать его на дуэль.

Она пыталась прикрыть плечо оторванным ру­кавом, но тот упорно продолжал падать.

– Я уже позаботилась о графе.

– Что ты сделала?

– Я стукнула его по носу. Алексис опустил лампу, так чтобы держать ее обеими руками.

– Боже милосердный!

– У меня болит рука.

– Дай я посмотрю.

Он подтащил ее к столу. Поставив на него лам­пу, он взял руку Кейт и осмотрел ее. Кожа на костяшках пальцев покраснела, а пальцы распухли.

– Ты можешь шевелить пальцами? – спросил он. Маленькие пальчики зашевелились. – Рука бу­дет болеть несколько дней, но ничего не сломано. Надо прикладывать к ней холодные компрессы. По­ка ты будешь заниматься этим, я займусь Карди­ганом.

– Займись миссис Бичуит, – сказала она. – Я и сама могу поставить Кардигана на место.

– Откуда… ты не должна… Боже мой! Ваша информированность о моих любовных связях не делает вам чести, мисс Грей. Это не подобает де­вушке. Ничего удивительного, что ты не замужем. Воспитанная женщина, по крайней мере, делает вид, что ей ничего не известно. Посмотри на Ханну.

Алексис продолжил бы свою речь, но Кейт бро­сила на него один из своих презрительных взглядов и фыркнула:

– Ха!

– Что ты хочешь сказать этим «ха!»?

– Я хочу сказать «ха!». Леди Ханна говорит о ножках стола не иначе как о «конечностях» и по­ крывает их маленькими юбочками, так как считает их неприличными. Она делает вид, что у женщин нет ни этих самых «конечностей», к которым она ис­пытывает такое отвращение, ни вообще каких-либо телесных отправлений.

Длинный локон выпал из ее разрушенной при­чески, скользнул по открытой белой шее и устроил­ся в ложбинке между грудями. Алексис не мог по­нять, что вызывает у него больший гнев – ее на­смешка над бедной Ханной или тот факт, что он не может прикоснуться к этому локону.

– Мы обсуждали, почему ты позволила Кар­дигану раздеть тебя, – сказал он.

Алексис часто представлял себе, как Кейт выхо­дит из себя с тех пор, как познакомился с ней. При мыслях об этом ему на ум приходили прогулки по извергающемуся вулкану, танцы на краю обрыви­стого утеса и тому подобные заигрывания со смертью. Он почувствовал себя обманутым, когда она, издав тихий свистящий звук встала напротив него у края стола и оперлась о него руками.

– Позволь мне объяснить тебе кое-что, – ска­зала она. – Ты мне не нравишься. Ты совратил мою двоюродную сестру. Она была легкомысленной и, возможно, слишком высокого мнения о твоем поло­жении, но сердце у нее было больше, чем вся Кали­форния. Если бы ты не настоял на том, чтобы прийти к ней в ту ночь, она, может быть, не заснула бы, не перевернула бы ту свечу и не погибла.

– Что?

– Я еще не закончила. Она мертва, а теперь ты пытаешься соблазнить меня. Может быть, я и не настоящая леди, но я не дурочка. Ты порхаешь по жизни, как бабочка: то садишься на тюльпан, то