Достойный наследник

лоснилось от пота. Тыльной стороной ладони он стряхнул пот со лба.

— Что-то мне не хочется внутрь.

Карлу вспомнилось: он велит остальным следовать за собой к посольству по указанному огоньками пути.

Но воспоминания были отстраненными, размытыми, бестревожными.

Верно. Я изменила события. В Фэйри мне это доступно. Это развлекает меня.

— Но здесь не Фэйри.

Это лишь вопрос взгляда на вещи. Я смотрю на них иначе, чем ты, Карл Куллинан. В Фэйри ли, в Эвеноре — имеет значение лишь мой взгляд. Я решила, что ты и я…

Мир снова завертелся вокруг — и вот уже Карл один в мерцающем нечто. Это не комната, решил он. Хоть на комнату и похоже.

…должны встретиться.

Хоть место и было совсем не похоже, ощущения от него были в точности теми же, что от комнаты, где в последний раз принимал его Дейтон. Или Арта Мирддин, или какое там у него настоящее имя.

— Оба настоящие, — сказал голос над ухом.

— Дейтон?

— Это его имя. Ой, ты решил, что я — это он? Зря. — Голос обрел интонации и глубину. — Он человек — в своем роде.

— А ты — нет?

— Ты догадался верно, Карл Куллинан.

— Кто же ты?

— Как мое имя? Зови, как хочешь. — Отдаленный смешок был почти женским. — Впрочем, больше всего подходит Титания — учитывая все в целом. Если ты способен его учесть. Но даже если и нет.

— Царица фей?

— Она самая.

Карл заставил себя говорить спокойно.

— Тогда тебе вряд ли нужна Гильдейская плата.

Еще один смешок.

— Ты понял верно.

Она возникла из ничего: чудовищно уродливая, жирная баба, полулежащая на крытом пурпуром диване. Одной рукой она играла золотой цепочкой на обтянутом алым шелком бюсте, другой держала жареную баранью ногу. Откусила добрый кусок.

— Ты предпочел бы иной облик? Это не важно. Я немного изменю правила игры — для тебя. — Толстуха откинулась на диване. Баранья нога исчезла.

Должно быть, он моргнул, потому что не заметил, когда она изменилась. Диван остался тем же — но вот на спинку его опиралась совершенно иная женщина, столь прекрасная, что у Карла захватило дух. Ее высокие полные груди только что не рвали туманное одеяние, что струилось кругом ее тела, оставляя обнаженными длинные красивые ноги.

— Так лучше, Карл Куллинан? — спросила она теплым контральто. Взгляд ее был ровен; опершись подбородком на руку, она созерцала Карла. По лицу ее было видно, что тревоги не касались ее ума; оно было гладким, высокие скулы чуть тронуты розовым. Из-под длинных ресниц, не мигая, смотрели на Карла холодные глаза. Алые губы разошлись в мгновенной улыбке, по белоснежным зубам пробежал язычок — и спрятался.

— Нравится тебе то, что ты видишь? — Она поднялась и встала перед ним. Туман прижимался к ней, словно живой, обнимая налитое тело.

Она была прекрасна, в ней словно слилось воедино все, что принято считать красивым в женщине, но результат леденил кровь. Она была не живой — картинка из мультика.

Ты перестаралась, царица.

Груди настоящей женщины трепетали бы от дыхания, дрожали от тяжести; настоящая женщина не парила бы над полом, опираясь лишь на кончики пальцев, чтобы выставить напоказ красоту ног. Плоть тепла и мягка, она — не холодная иллюзия.

Карл зажмурился: тоска по Энди охватила его. Как же мне не хватает тебя, девочка…

— Прости, Карл Куллинан, — сказала Титания. — Я не хотела задеть тебя. Я просто хотела встретиться с тобой и — возможно — указать правильный путь. Прими облик как пустую прихоть. — Она засмеялась, смех раскатился серебряными колокольцами. — У меня — у нас? у них? — много пустых прихотей. Вот хоть эта.

Он снова моргнул — а перед ним уже стояла Энди-Энди, одетая в одну лишь шелковую рубаху. Она тряхнула головой, волосы разлетелись.

— Энди? — Карл Куллинан ни о чем не спрашивал; он просто шагнул к ней.

— Нет, — произнесла она голосом Титании. Она качнула головой, отступила, черты подернулись дымкой. — Я снова задела тебя. Вы, люди, такие… ранимые. Так лучше?

Он, должно быть, снова моргнул; теперь она стала чем-то средним между Энди и прекрасной женщиной, в чей облик наряжалась за пару минут до того: Энди, но без груза прожитых лет, без горбинки на носу, без смешливых морщинок у глаз, без седины в волосах.

Энди. Как он скучал по ней! Они не были вместе с той ночи в Святилище Длани, и с тех пор у него не было другой женщины. Это не значит, что они не спорили, не ссорились, что их не одолевали соблазны. Все очень просто: она одна могла разогнать тьму, пусть хоть на время.

А это… создание имело наглость притвориться ею! В его голосе заскрежетал лед:

— Покончим на этом, фэйри.

— Это не была издевка. Возможно, так будет лучше всего. — Теперь голос исходил от темного облачка, окутанного туманом. — Я хочу кое-что тебе показать.

— Зачем?

— Потому что мне скучно, а с тобой не соскучишься. Веди себя хорошо, и я, возможно, кое-что тебе предложу.

Воздух перед ним дрогнул, засверкал — и сгустился в план берега. Вид был с высоты самое меньшее в тысячу футов: Карл не мог различить деталей, хоть и видел с дюжину мелских шлюпок, вытащенных на песок, и покачивающийся на волнах близ берега двухмачтовый корабль.

— Армин там, — сказала Титания. — Ждет тебя. Сейчас ты основательно отвлек его. Пока твой сын бродит по Пандатавэю и его окрестностям — он в безопасности: внимание Гильдии привлечено к другим местам.

Мне тоже надо быть в этих других местах. Но, правду сказать, это было — славно: все шло, как надо.

— Почему ты мне это показываешь?

— Это начинает утомлять меня: у тебя нет ни шанса.

Он заставил себя говорить медленно и спокойно.

— Ты думаешь, это лишь игра, госпожа?

— Не глупи. Угрожать мне — абсурдно. Ты не можешь убить туман. А кроме того, не это я имела в виду. Я имела в виду — когда ты и твои товарищи доберетесь туда, работорговцы вас схватят. Один их