Так вот Волошин, в отличие от пассажиров, которые останавливаться не требовали и хотели ехать дальше без задержек, считает, что “остановки по требованию” только улучшили качество реформы. Если бы никто не возражал и РАО реформировали так, как предлагали в самом начале, получилось бы плохо, считает председатель совета директоров РАО “ЕЭС”. Все атаки были полезными, включая атаки Андрея Илларионова. И рабочая группа Госсовета по реформе энергетики тоже была полезна, убежден Волошин. Если бы с ее помощью хотели утопить реформу, полагает он, группу возглавил бы не томский губернатор Виктор Кресс, а совершенно другой глава региона.
С рабочей группы, или, как ее чаще называли, комиссии Кресса, мы и начнем осмотр “остановок по требованию”.
Комиссия Кресса была создана распоряжением президента 10 января 2001 года. Ей было поручено рассмотреть альтернативные варианты реформирования энергетики с учетом “передового отечественного и зарубежного опыта” и к 15 апреля того же года — доложить президенту и правительству о единой государственной концепции реформы. То есть, судя по сообщению пресс-службы президента, остановка предполагалась недолгой. Но формально именно здесь и должен был появиться генеральный план реформы, который потом воплощали бы правительство и менеджмент РАО. Заместителями руководителя группы были назначены министр экономического развития Герман Греф и советник президента Андрей Илларионов.
По твердому убеждению Чубайса, всю эту конструкцию придумал и реализовал его ключевой оппонент Андрей Илларионов. Он, с его умом и тонким знанием аппаратных правил, с ресурсом его должностного положения, смог всех убедить и создать очередное препятствие на пути реформы.
Александр Волошин совершенно иначе оценивает роль Илларионова, чей интеллектуальный потенциал и уровень профессионализма он ставит чрезвычайно высоко. Однако в аппаратном смысле, утверждает бывший глава президентской администрации, Илларионов был абсолютно беспомощен, ничего такого спроектировать и осуществить не смог бы, даже если бы очень захотел. У него тяжелый характер, работать с ним было непросто, но он ценен был самостоятельностью и глубоким знанием экономики, вспоминает его бывший непосредственный руководитель. Илларионов в администрации держался особняком и вряд ли мог кого-то на что-то мобилизовать, и сегодня убежден Волошин.
Как бы то ни было, комиссия приступила к работе. Госсовет — орган губернаторский. Губернаторы никогда не хотели расставаться с кнопкой “АО-энерго”, с помощью которой решались многие, не только хозяйственные, вопросы. И были у Чубайса основания полагать, что комиссия затеяна для того, чтобы если не утопить реформу, то максимально ее затянуть и размыть ключевые идеи (ну прямо как долю миноритарных акционеров в недружественной компании). Но, с другой стороны, фигура Кресса несколько смазывала чистоту подозрений. Неагрессивный губернатор, с репутацией вдумчивого и осторожного руководителя. И главное, он не был связан с какими-то специальными интересами в энергетике ни через экономику области, ни через действующие в Томске финансовопромышленные силы.
Это, правда, не помешало комиссии Кресса подготовить проект документа с названием “Единая государственная концепция по реформированию электроэнергетики”, ряд положений которой радикальным образом расходился с идеями, заложенными в концепцию “МЭРТ-РАО “ЕЭС”.
Не будем на данном этапе вдаваться в существо разногласий, коснемся лишь самой интриги. Можно согласиться с Волошиным, что само появление комиссии Кресса — это хорошо. А с учетом того, что в ней, несмотря на разницу в подходах, собрались все или большинство оппонентов концепции, предложенной РАО, то не просто хорошо, а замечательно. В любом бою с сосредоточенным противником бороться проще, чем с рассредоточенным.
Правильность создания комиссии состояла еще и в том, что противники существующей концепции получали надежду реально повлиять на процесс, они получали “парламентскую” площадку для борьбы со своими оппонентами, что автоматически снижало аппаратно-непарламентские способы противостояния. Губернаторы могли рассчитывать, что их позиция будет в той или иной степени учтена, как и сторонники сохранения монополии в руках государства. Сторонники иных концепций дробления монополии и перераспределения собственности энергохолдинга — тоже. Чего еще желать?
Да, существовала опасность разрушения первоначального замысла, да, возможные компромиссы могли нанести существенный ущерб задуманному. Но с другой стороны, Чубайс отлично понимал, что судьба реформы решается не в комиссии Кресса и даже не в Думе с правительством. При всем достаточно чувствительном влиянии этих институтов, настоящие решения по принципиальным вопросам принимаются совсем в иных кабинетах с иным составом участников дискуссии. Единственное, чем по-настоящему рисковал Чубайс, так это проникновением каких-либо разрушительных, с его точки зрения, идей из комиссии Кресса в те самые немногочисленные кабинеты.
Комиссия просуществовала пять месяцев и закончила свою работу на месяц позже назначенного срока — в середине мая 2001 года, что, в общем-то, было не смертельно. Существенно повлиять на базовую концепцию, а уж тем более разрушить ее комиссии не удалось. Концентрированно результат работы комиссии выразился в том, что правительство на своем заседании одобрило мэртовские “Основные направления реформирования электроэнергетики” с поручением в течение месяца доработать с участием рабочей группы Госсовета Виктора Кресса. Любопытно, что интеллектуальный мотор комиссии Кресса Андрей Илларионов узнал о создании “согласительной” рабочей группы не из письма, присланного с офицером правительственной связи, и не из разговора по телефону с соответствующим лицом, а от журналистов6. Еще один существенный момент — резолюция президента на докладе группы Кресса. Первоначальный вариант: “Прошу руководствоваться” сменился на новый: “Прошу учесть при рассмотрении”. Всякий, кто хотя бы один раз имел дело с перепиской между административно-бюрократическими инстанциями, прекрасно поймет, что означает финальная резолюция президента.
Тем не менее максималист Чубайс был недоволен. “По сравнению с версией декабря 2000 года документ ухудшился, стал рыхлым, менее последовательным и растянут по срокам, — заявил он журналистам после заседания правительства. — Зато теперь мы будем делать реформу, а не обсуждать ее”, — добавил он.
Тогда Чубайс, наверное, и в самом деле не мог предположить, что обсуждение реформы только начинается и что сроки, которые ему казались растянутыми, будут еще больше растянуты. Но комиссия Кресса, которая могла стать инструментом борьбы губернаторов за свои региональные интересы в споре с Чубайсом, таковой не стала. Она тихо и без скандала ушла в историю.
Губернаторская составляющая в борьбе за реформу была для Чубайса едва ли не самой сложной и рискованной.
Даже относительно тихий и неагрессивный Томск попытался оттяпать себе некоторые энергетические привилегии, нащупать некий свой путь и вклиниться с этим в реформу совсем иной конструкции. Вот что писала об этом региональная деловая газета “Континент Сибирь”: “Губернатор Томской области Виктор Кресс поддерживает намерения местных энергетиков “пойти своим путем”. Точнее, учесть в правительственной концепции региональные особенности конкретно. Подведя итоги совещания (тема — “Проблемы реформирования российской электроэнергетики”. —
“Своя позиция” и “региональные особенности” у всех местных энергетических генералов и у их губернаторов были совершенно одинаковые. Вы там реформируйте отрасль как хотите, но в нашем регионе, “с учетом особенностей”, мы будем сохранять вертикально-интегрированный холдинг, включающий генерацию, сети и сбыт. Полная и безысходная региональная энергомонополия, против которой так яростно боролся Чубайс, ради разрушения которой, в том числе, все и затевалось, постоянно возникала в качестве особых региональных проектов.
Мотивы губернаторского недовольства реформой, открытого или скрытого, спокойного или агрессивного, были понятны с самого начала. В период до отмены губернаторских выборов региональная энергетика— мощнейший электоральный инструмент и как большая дисциплинированная организация, и как влиятельный хозяйствующий субъект. Кроме того, новая конфигурация собственности и управления, в случае осуществления реформы, лишает их крупных налоговых агентов и, соответственно, поступлений от них. Ведь новые компании могут быть зарегистрированы на других территориях, а кому это понравится? С
