А через десять дней нам с Хилей дали квартиру в служебном доме на набережной, и я совсем забыл о письме.
* * *
Ни разу в жизни я не чувствовал себя пойманным и вдруг воочию увидел толстые прутья клетки, в которой оказался. Нет, он не подловил меня на лжи, все сказанное мной звучало логично и правдоподобно, а уж опыт обмана дознавателей ('отца', например) у меня кое-какой был. Толстенький Голес имел в виду другое: 'Расскажи мне все, что знаешь. Это очень важно. Я чувствую, что ты не договариваешь, я по глазу твоему единственному это вижу! Человек, которому нечего скрывать, не молчит, пялясь в окошко. Видишь, я даже специально удалил Трубина, чтобы он тебе не мешал! Рассказывай, не заставляй меня применять силу'.
- Какую правду вы хотите услышать? - осторожно спросил я, отпуская штору, которая сразу же легла с тихим шелестом на место.
- Правда существует только одна, - Голес подошел, почти силком усадил меня за Трубинский стол и склонился надо мной, заглядывая в лицо. - Только ради Бога... ммм... Эрик, не надо делать вид, что вы ничего не знаете. Вы что, держите меня за идиота? Не надо, не советую. Расскажите мне все.
- Что - все? - я изо всех сил пытался вести себя естественно, но удавалось это мне все хуже.
- Все, все! - он наклонился еще ниже и заговорил совсем тихо, почти шепотом. - Как это было? С чего началось?
- Не брал я эту проклятую куртку! - взорвался я.
Он отстранился:
- Господи, да я не о куртке! Черт с ней, это сейчас не самое важное!
- А о чем? - я был совершенно сбит с толку.
Ласковая, но тяжелая рука Голеса легла мне на плечи:
- О листовках. Только честно. Я не хочу впутывать Трубина, он - святая наивность и ничего не понимает в ситуации. А ситуация очень скверная, дружок.
- Какие листовки?.. - на этот раз я просто впал в шоковое состояние и сидел, тупо глядя на него внизу вверх.
Голес покусал нижнюю губу, кивнул:
- Так я и знал. Ты - просто курьер, да? Ты даже не в курсе, что именно таскаешь по городу?
В голове у меня яркой картинкой вспыхнул сверток, и я торопливо стал искать его взглядом на полу, под скамейками, еще где-нибудь...
- Не ищи, - вздохнул Голес, - их уже забрали. Я ждал вас здесь минут десять, пока вы были... ммм... на медосмотре. И, знаешь, решил полюбопытствовать. Работа у меня такая, - взгляд его вдруг посуровел.
- Но это... - я прижал руку к быстро бьющемуся сердцу, - ... это не мое! Не мой сверток! Я могу объяснить!
'Вот влип-то, вот влип! - отчаянная мысль вертелась в мозгу закольцованной пленкой. - Ну, ты и влип! Да лучше бы там были десять ворованных курток, золото, бриллианты, но только не...'.
- Да ты пойми, - Голес снова заговорил тихо и ласково, - если ты просто курьер, отделаешься пустяком! Не бери на себя больше, просто скажи, где и у кого ты их получил, и все. Дорогой Эрик, ты же не хочешь, чтобы я применил, скажем, 'лакмус' - разработку твоего друга Трубина? В изолятор - не хочешь? Тебе могут сделать укол - и так скрутит, что ты мать родную продашь за противоядие! Не надо запираться, расскажи мне.
Отчаяние - это черная дыра в душе, куда утекают мысли и чувства, чтобы раствориться без остатка в межзвездном пространстве. Я пропал. Меня, как пылинку, уже схватило ветром и несло куда-то, швыряя о каменные стены...
- Товарищ дознаватель, - я сглотнул слипшимся, набитым слизью горлом, - пожалуйста, поверьте... Я не курьер, я - вор, я сейчас все расскажу... Только поверьте, ради Бога...
Голес поморщился:
- Начинается... Как же вы все любите выдумывать, слов нет!
Я торопливо начал говорить, вглядываясь в его глаза и пытаясь понять, верит ли он мне. Глаза оставались спокойными, безмятежно-голубыми, в них не роилось ни одной мысли. А я говорил, захлебываясь и перебивая сам себя, руки у меня так дрожали, что пришлось зажать их между коленок, а сердце прыгало, прыгало внутри, никак не успокаиваясь...
Шевельнулась дверь.
- Тихо! - приказал Голес и повернулся к Ивкиной, застывшей на своей скамейке с раскрытым ртом. - Вы ничего здесь не слышали.
Никто не вошел, хотя за дверью явно кто-то стоял - даже я со своего места это чувствовал. Выждав секунд тридцать, Голес стал подкрадываться бесшумными кошачьими шагами, протягивая руку для встречи с дверной ручкой, для рывка на себя, но неизвестный вдруг повернулся и ушел, глухо топая по ковровой дорожке.
Снова ожила трансляция:
- Внимание! Взвод внутренней охраны, в чем дело? Немедленно явитесь на центральный пост или доложите о задержке по телефону! Немедленно!
Дознаватель поднял голову, рассматривая черную тарелку динамика, привинченную в углу потолка, почти над классной доской. С улицы донесся лопающийся звук, и вдруг в ночной напряженной тишине зародился и взлетел гул человеческих голосов - словно морская волна нахлынула и сразу откатила.
- Что это? - испуганно спросила Ивкина.
Голес быстро выглянул в окно:
- Беготня. Что-то случилось.
- Боже мой! - продавщица вскочила с места и вдруг забилась почти в истерическом припадке: - Расстегните мне руки, сейчас же!.. Отпустите меня! Он же признался, что украл, я-то тут при чем?!..
- Сидеть! - рявкнул Голес, не отрываясь от окна. - Когда придет время, я тебя отпущу. Может быть, оно придет нескоро. Что это за Чемерин? Откуда ты его знаешь?
Продавщица всхлипнула. Чемерин, я, дознаватель - ничто ее не волновало, все ее существо подчинялось теперь лишь инстинкту самосохранения.
- Что там? - плаксиво сказала она. - Что там на улице?
- Ничего там, успокойся, - Голес покосился на меня. - Вторых наручников у меня нет, Эрик. Очень надеюсь, что ты не попробуешь сбежать, потому что иначе я тебя пристрелю - ты понял?
Я торопливо кивнул, всем телом дрожа от страха.
- И учти, во всю эту историю с подменами я не верю. - добавил дознаватель. - Тебе бы книги писать, а в жизни такого не бывает. Зачем ты взял на себя кражу?
- Потому, что я это сделал.
- Надеешься проскочить по 'уголовке'? Хорошо, найди мне того, кто возьмет на себя покушение на безопасность государства - и дело в шляпе.
Снаружи снова что-то лопнуло, и в кабинет, задыхаясь, влетел всклокоченный Трубин в съехавшем набок галстуке:
- Извините, что помешал! Но здесь... здесь сейчас небезопасно. Ситуация вышла из-под контроля - на территории посторонние!..
- Что вы сказали? - Голес подступил к нему, глядя снизу вверх и медленно съеживаясь, как будто собирался ударить.
- Кто-то открыл блоки и выпустил пациентов, их сейчас собирают... - пробормотал Трубин, вытирая ладонью потное лицо. - Внутренняя охрана куда-то делась, не могут найти! - он беспомощно посмотрел на меня. - Эрик, дорогой мой, я даже к врачу вас отвести сейчас не могу, все заняты... Полина в хирургическом боксе, так ей еще не сделали рентген - беготня сплошная!
- А он, между прочим, признался в краже вашей куртки! - ехидно подала голос Ивкина. Дознаватель бешено на нее оглянулся, она затихла.
- Да? - Трубин снова потер лицо, провел рукой по глазам. - Может быть. Мне все равно. Извините, у меня здесь дочь... внучка... они внизу.
- Что ж, и мы пойдем вниз, - кивнул Голес. - Найдется там у вас свободное помещение?
