Одиссей Полихроніадесъ

именно вступленіе войскъ россійскихъ въ Адріанополь. Было мн? уже двадцать слишкомъ л?тъ тогда, и я жилъ на чужбин? во ?ракіи, и вид?лъ, и слышалъ тамъ плачъ и скрежетъ зубовъ. Вид?лъ я своими вотъ этими глазами, какъ трепеталъ тогда грекъ, какъ не см?ли женщины выйти на улицу безъ фередже? и покрывала, и если фередже? на христіанк? было зеленаго цв?та, то разрывали на ней это зеленое фередже? турецкія женщины въ клочки и били ее, чтобы не см?ла она носить священнаго мусульманскаго цв?та. Не осм?ливались тогда женщины наши выходить и за городъ на прогулку. Вид?лъ я, какъ въ двадцать первомъ году влекли на убой адріанопольскихъ архонтовъ, милый мой господинъ Несториди! Слышалъ я вопли женъ и д?тей ихъ невинныхъ; вид?лъ, какъ янычары повергли стариковъ за волосы ницъ предъ дверьми собственныхъ ихъ жилищъ и отс?кали головы христіанскія ятаганами.

И не было, скажу я вамъ, у христіанъ тогда ни друзей, ни заступниковъ. Жили и торговали тогда въ Адріанопол? н?которые богатые франки (ихъ много и теперь); но и они не любили и не жал?ли насъ, и когда привлекаемыя воплями христіанъ жены и д?ти этихъ франковъ б?жали къ окнамъ со страхомъ, отцы-франки успокаивали ихъ, говоря съ равнодушіемъ: «Это ничего. Грековъ р?жутъ!» И жены ихъ возвращались спокойно къ своимъ домашнимъ трудамъ, и д?ти франковъ предавались обычнымъ играмъ, господинъ Несториди! Тогда-то блаженной памяти императоръ Николай Всероссійскій р?шился двинуть войска свои на султана (продолжалъ старикъ, одушевляясь и вставая). — Да успокоитъ Господь Богъ въ жилищ? присноблаженныхъ его высокую и могучую душу!.. Тогда!.. Слушайте!.. Смотрите, Адріанополь стоитъ с?верною частью своей на высотахъ… За высотами этими широкая равнина, и течетъ извиваясь Тунджа, небольшая р?ка… Смотрите, и теперь все такъ же. Вотъ зд?сь, направо, большія деревья Эски- Сарая. Дв? древнія башни у р?ки, ст?на высокая, а за ней старый дворецъ султановъ. А тутъ нал?во, подальше, большая казарма для солдатъ, давнишняя казарма, и за казармой этой поле и холмы. Никто не ждалъ русскихъ въ нашей сторон?. Турки не сп?шили укр?плять городъ, и войска въ казармахъ было мало. Подъ Шумлой, вс? знали, стоялъ корпусъ турецкій въ 60.000 челов?къ; надо было одол?ть его, чтобъ итти дальше. Иначе судилъ Божій промыслъ. Не сп?шили турки; однако вел?лъ паша весь народъ сгонять за городъ, чтобы копать окопы. Себ? приказалъ поставить шатеръ поблизости и прі?зжалъ гляд?ть на работу. По его приказанію прі?зжалъ и митрополитъ благословлять христіанъ и возбуждать ихъ усердіе. Работали христіане усердно отъ страха… Вотъ, однажды, — друзья мои, слушайте… однажды утромъ рано, день былъ св?тлый, вышли мы къ Эски-Сараю; вышелъ и я. Стоялъ около меня съ лопатой одинъ старикъ-христіанинъ и смотр?лъ долго вдаль. «Гляди!», — сказалъ онъ имъ. — Я взглянулъ нал?во… О, Боже мой! Черная пыль поднималась вдали за Тунджей. Больше все, больше. Смотрю, уже и сверкнуло тамъ и сямъ что-то на солнц?… Старикъ побл?дн?лъ; задрожалъ и я… Хочу сказать слово ему, и руки дрожатъ, и ноги слаб?ютъ, и голоса н?тъ у меня, несчастнаго! Старикъ положилъ лопату и сказалъ мн?: «Пойдемъ къ деспоту». «Деспотъ мой! — говоритъ онъ митрополиту, — клянусь теб? хл?бомъ моимъ и душой моей матери, что пришли къ намъ русскіе…» Какъ огонь сталъ митрополитъ нашъ, сп?шитъ къ шатру паши и говоритъ ему: «Паша, господинъ мой! Позволь мн? потревожить тебя… Вс? мы въ опасности нынче, райя султанскіе, отъ злыхъ москововъ; что? за войско, паша господинъ, идетъ сюда съ с?верной стороны?» Вышелъ паша изъ шатра своего… Глядитъ… Что? гляд?ть… Уже казаки съ пиками ?дутъ, красуясь, по холмамъ и дорог?… А пыль черная все гуще и ближе… И вотъ раздались крики, и безоружные солдаты турецкіе въ испуг? стали выб?гать изъ воротъ и кидаться изъ оконъ казармы и спасаться въ городъ. Одинъ мигъ, — и вся толпа наша огромная поб?жала туда же. Паша самъ скакалъ верхомъ, и слуги его, и офицеры въ ужас?, не разбирая, попирали народъ. Турки, христіане, евреи, старцы и д?ти, — вс? б?жали въ городъ вм?ст?. И я б?жалъ. Да, Несториди, страшно было тогда и туркамъ и намъ… Намъ отчего? ты спросишь. А оттого намъ было страшно, что страхъ и трепетъ былъ намъ привыченъ, какъ хл?бъ насущный, и не ум?ли мы в?рить тогда, что есть на св?т? сила сильн?е грозной и безжалостной силы нашихъ тирановъ. Вотъ отчего я и говорю: «Да помянетъ Господь Богъ въ жилищ? присноблаженныхъ державную душу императора Николая!» Не видали вы, какъ вид?ли мы, крови отцовской, не слыхали вы воплей родительскихъ, не знаете вы теперь, вы, которые смолоду жили въ А?инахъ, настоящаго страха турецкаго, господинъ Несториди, и не пустила въ гордыя сердца ваши благодарность глубокіе корни.

И садился старикъ, отдыхалъ немного. И Несториди молчалъ, слушалъ добраго старика. И не м?шалъ ему отдыхать.

Потомъ старикъ Стиловъ начиналъ опять свой разсказъ, и по м?р? того, какъ изображалъ онъ торжество русскихъ, св?тл?ло лицо его, и р?чь его становилась все весел?е и тепл?е.

— И вотъ, эффенди мой, вступили русскія войска. Внутри города и до сей поры ц?лы безполезныя нын? и старыя ст?ны кр?пости; и теперь этотъ центръ зовется «Кастро», и живутъ въ немъ христіане и евреи. Улицы тамъ узки и дома высоки. По этимъ улицамъ, по двое въ рядъ, стояла кавалерія до самой митрополіи. Уланы на рыжихъ коняхъ. Архистратигъ императорскій, графъ Дибичъ-Забалканскій, хотя и былъ протестантъ (какъ съ сокрушеніемъ сердца и съ удивленіемъ не малымъ узнали мы вс? поздн?е), однако присутствовалъ самъ, во множеств? царскихъ крестовъ и всякихъ отличій, на торжественномъ богослуженіи въ митрополіи нашей и соизволилъ исполнить вс? приличія и обряды, свойственные православію: ц?ловалъ онъ руку деспота нашего и прикладывался ко святымъ иконамъ. И это ему сд?лало у насъ въ народ? великую честь. Дивились люди наши только его безобразію и неважному виду. Митрополитъ нашъ былъ вн? себя отъ восторга, и когда мы къ нему наканун? пришли и сказалъ ему одинъ изъ архонтовъ: «Добрый день, святой отче!» — «Что? ты! — воскликнулъ епископъ. — Что? ты? Такъ ли ты знаменуешь великую зарю нашей свободы!.. Христосъ воскресе! скажи… Христосъ воскресе!» и со слезами поднялъ онъ руки къ небу, повторяя: «Христосъ воскресе!» И мы вс? ему вторили: «Воистину, воистину воскресе, отче святый, хорошо ты сказалъ! Воистину Господь нашъ воскресе! И православію нын? праздникъ изъ праздниковъ и торжество изъ торжествъ!»

Долго стояли у насъ русскіе. Христіане вс? ободрились. Женщины стали выходить см?л?е на улицу; люди наши начали ходить туда, куда и въ помыслахъ прежде хаживать не осм?ливались. Около предм?стья Ени?-Маре?тъ не см?ли, бывало, проходить христіане; турки ихъ кр?пко бивали за это. Почему? И самъ я не знаю. Стали при Дибич? и туда дерзать. Иные грозили местью туркамъ. Гляд?ть глазами иначе начали, руками стали больше махать. Я и самъ сталъ, по молодости моей тогдашней, ощущать иныя чувства въ сердц? моемъ и проходилъ мимо турецкихъ домовъ, по моему неразумію д?тскому, съ такою дерзновенною гордостью, какъ будто бы я самъ перешелъ Балканскія горы и завоевалъ всю ?ракію у султана. А посл?, когда ушли благод?тели наши, пересталъ и я тотчасъ же руками махать и сложилъ ихъ почтительно подъ сердцемъ, и полы опять сталъ смиренно запахивать, и очи опустилъ поприличн?е до?лу… Да, недолго продолжался нашъ первый пиръ. Началъ Дибичъ съ того, что успокоилъ всячески испуганныхъ турокъ, приставилъ стражу къ мечетямъ, дабы никто изъ насъ или изъ русскихъ не см?лъ тревожить турокъ въ богослуженіи и въ святын? ихъ; повел?лъ вс?мъ намъ объявить, что всякое посягательство на мусульманъ, и месть наша всякая, и обида имъ будетъ наказана строго. И, пос?тивъ митрополита, онъ въ присутствіи старшинъ такъ объявилъ ему: «Государь императоръ мой не им?етъ нам?ренія ни удержать за собой эти страны, ни освобождать ихъ изъ-подъ власти султана. Ц?ль наша была лишь дать понятіе туркамъ о могуществ? нашемъ, принудить ихъ исполнять строже об?щанное и облегчить вашу участь. Не враждуйте теперь съ турками, не озлобляйте ихъ противъ себя, вамъ съ ними опять жить придется; старайтесь, чтобъ у нихъ добрая память осталась за время моего присутствія о вашей ум?ренности. Мы уйдемъ — это неизб?жно, но будьте покойны! Отнын? участь ваша будетъ облегчена». Такъ говорилъ архистратигъ россійскій, и митрополитъ, и старшины слушали его въ ужас? и грусти за будущее. Однако, Дибичъ правду сказалъ: «отнын? участь ваша будетъ облегчена». Да, Несториди, съ т?хъ поръ каждый турокъ ?ракійскій понялъ, что есть на св?т? великая православная сила, и наше иго съ т?хъ поръ стало все легче и легче.

Такіе разсказы старика Стилова я слушалъ съ восторгомъ. И зимой по длиннымъ вечерамъ еще охотн?е, ч?мъ л?томъ въ т?ни родимаго платана.

Въ дом? у насъ есть зимняя комната съ большимъ очагомъ. Это моя любимая комната, и я недавно вел?лъ обновить ее по-старому, такъ, какъ она была прежде. Она не очень велика; по об?имъ сторонамъ очага стоятъ низкія, широкія, очень широкія дв? софы во всю длину ст?ны и покрыты он? тою яркою пурпуровою шерстяною и прочною тканью, которую ткутъ въ Болгаріи и Эпир? для дивановъ нарочно. Ст?ны этой комнаты простыя б?лыя и чистыя, пречистыя, какъ всегда въ нашемъ дом? он? бываютъ; а противъ очага дула?пы15 въ ст?н?, и р?шеточки, и полки по ст?н?