подождемъ еще немного. Гайдуша — в?дьма; это ты хорошо сказалъ. Ей, я думаю, и убить въ гн?в? челов?ка нетрудно. Ничего, однако, подождемъ еще.
Мн? этотъ отв?тъ отца показался жестокимъ, и я подумалъ про себя:
«Подождемъ, подождемъ!..» Вотъ и отецъ иногда ко мн? не сострадателенъ. О саван? турецкомъ вотъ ни слова не упомянулъ. Отчего бы ему не сказать прежде всего: — Сынъ мой Одиссей! Я сошью теб? скоро, какъ можно скор?е, модный сюртучокъ a la franca, чтобы не см?ялись люди надъ твоимъ турецкимъ халатикомъ. Подождемъ! Да, а каково жить такъ, объ этомъ отецъ не спроситъ? Каково жить мн? такъ. И въ турецкомъ плать? ходить, и оскорбленія терп?ть отъ чужихъ людей ежечасно. Сельскіе люди: — спите рано! Говорить не ум?ете! Ну, чужбина! Истину говоритъ п?сенка наша народная про злую чужбину:
III.
Мы прожили у доктора Коэвино въ дом? около трехъ нед?ль. Я за это время думалъ иногда, что умъ потеряю. У доктора всякій день что-нибудь новое; то ссоры опять съ Гайдушей, то миръ; то крикъ и разсказы за полночь. Мы ходили съ отцомъ по городу, смотр?ли, принимали визиты, отдавали ихъ. Сколько я новыхъ людей за это время увидалъ! Сколько памятниковъ старины! Сколько новыхъ р?чей услыхалъ! Какъ же на вс?хъ этихъ людей и на вс? эти новые для меня предметы смотр?лъ, открывъ широко глаза, и какъ я многому дивился! Вс?хъ чувствъ моихъ я и передать теб? не могу!
Мы ходили съ отцомъ въ старую кр?пость, которая такъ романтически высится на неприступныхъ скалахъ надъ озеромъ.
Мы вид?ли высокую деревянную башню надъ кр?постными воротами; съ нея въ посл?дній разъ съ горестью смотр?лъ Али-паша эпирскій на пораженіе своихъ дружинъ султанскими воисками. Вид?ли его гробницу, подобную бес?дк? изъ узорнаго жел?за… Подъ этимъ узорнымъ, уже ржавымъ, нав?сомъ лежитъ его безглавое т?ло. Голова его, многодумная, голова рождающая, женская27, какъ у насъ говорятъ, была отправлена въ Стамбулъ. Везд? до сихъ поръ по всему Эпиру видны сл?ды его мысли, и слышно его имя.
Зд?сь идетъ заброшенная мостовая по дикой гор?. Кто велъ дорогу эту, теперь забытую нерад?ніемъ? Али-паша эпирскій велъ ее. Тамъ остатокъ канала, старый мостъ; тутъ м?сто, гд? у него содержались для забавы дикіе зв?ри. Вотъ зд?сь жила несчастная Евфросинія, которую любилъ его сынъ Мухтаръ и которую старикъ Али утопилъ ночью въ Янинскомъ озер? изъ ревности, ибо и самъ влюбился въ нее страстно.
Зд?сь онъ однажды въ гн?в? пов?силъ на окн? сына одной вдовы… Вотъ окопы его, окружавшіе городъ. Вотъ старый и богатый бей турецкій, который помнитъ страшнаго владыку. Онъ здоровъ, но ходитъ согбенный. Еще онъ былъ отрокъ невинный, когда Али-паша приковалъ его, по злоб? на отца его, въ т?сномъ углубленіи ст?ны въ темниц? и такъ держалъ его долгіе годы.
Вотъ другой старикъ, христіанинъ, дряхлый и молчаливый капитанъ. Молодымъ паликаромъ онъ служилъ сыновьямъ паши, сражался въ рядахъ его стражи, былъ имъ любимъ и едва не погибъ вм?ст? со всею семьей его отъ султанскаго гн?ва.
Тамъ, за горами, христіанскій древній скитъ, котораго с?дой игуменъ также помнитъ его. Онъ пос?щалъ этотъ б?дный скитъ, за?зжая отдыхать въ него съ охоты, чтилъ, любилъ его, иногда одарялъ.
Вотъ зелен?етъ издали на озер? небольшой островокъ; среди деревьевъ видны зданія. Это тоже скитъ. Туда скрылся поб?жденный Али съ любимою женою своей и лишь однимъ в?рнымъ слугой; тамъ умертвили его люди султана. Старый полъ смиренной обители хранитъ еще т? отверстія, которыя пробили въ немъ пули, и подъ нав?сомъ простого досчатаго крыльца еще ц?лъ деревянный столбъ, разс?ченный глубоко ятаганомъ столь долго непокорнаго сатрапа.
Мы входили съ отцомъ и въ деревянный желтый конакъ городской, который онъ построилъ и въ которомъ жилъ. Теперь въ немъ зас?даетъ правитель края и производитъ судъ и расправу. Мы пос?тили по д?ламъ отцовскимъ н?сколькихъ турецкихъ чиновниковъ, и одинъ изъ нихъ, молодой Сабри-бей, очень образованный и в?жливый, водилъ насъ даже въ большую залу съ колоннами и расписнымъ золоченымъ потолкомъ, въ которой Али-паша принималъ иногда парадныя пос?щенія. «Зд?сь онъ сид?лъ вооруженный, — разсказываютъ люди, — и пос?тители сп?шили проходить, низко кланяясь, мимо его въ противоположную дверь. Онъ внимательно присматривался къ ихъ движеніямъ, ибо остерегался враговъ и въ толп? гостей столь почтенныхъ и преданныхъ съ виду»…
Мн? показалъ отецъ издали и ту часть зданія, гд? у Али былъ гаремъ. До сихъ поръ на наружной ст?н? видны какія-то грубыя, не ясныя изображенія оружія, знаменъ и какъ будто огонь пылающій и дымъ.
Въ просторномъ жилищ? старикъ былъ окруженъ свир?пою и отважною дружиной, которая в?рно охраняла его. Суліотъ православный, янинскій турокъ, приверженный исламу, и арнаутъ, равнодушный ко всякой в?р?, ему были одинаково дороги, лишь бы вс? они молодецки творили грозную волю его.
Пятьсотъ д?вицъ, одна моложе и красив?е другой, и пятьсотъ отроковъ и юношей прекрасныхъ служили ему, веселили и развлекали его.
И д?вушки эти, и юноши были нарядны, разукрашены у него, въ шелку, въ червонцахъ, въ фустанеллахъ б?лыхъ, зимой въ шубкахъ, богато расшитыхъ золотыми узорами. Когда ему, подъ старость его, становилось иногда скучно, онъ выбиралъ самыхъ красивыхъ изъ юношей этихъ, заставлялъ ихъ веселиться и обниматься при себ? съ д?вицами, а самъ сид?лъ на соф?, курилъ и любовался на нихъ.
Когда онъ ?халъ въ дорогу верхомъ, п?шіе паликары б?жали вокругъ него, и музыка играла, когда онъ приказывалъ.
Мн? показалъ отецъ еще на башн? у входа въ кр?пость изваянное изъ темнаго камня лицо челов?ка съ усами.
Я спросилъ, что? это значитъ? И отецъ сказалъ мн? такъ: «Говорятъ, что внутри хранится голова одного см?лаго разбойника, который опустошалъ страну; Али-паша изловилъ его, снялъ ему съ лица еще живому кожу, вставилъ отрубленную голову его въ ст?ну и вел?лъ въ этомъ м?ст? изобразить изъ камня его лицо, на в?чный страхъ другимъ».
Грозное было то время. Не всякому такое время было подъ силу.
Мы ходили также на поклоненіе мощамъ мученика нын?шняго в?ка, чтимаго святымъ, Георгія Новаго, Янинскаго, и въ домъ его сына, который только что женился на молодой д?вушк?, одной изъ первыхъ красавицъ въ город?. Тихая, кроткая и прелестная д?вушка.
Но еще ты знаешь ли, когда и какъ пріялъ свой недавній й св?жій мученическій в?нецъ нашъ Георгій Янинскій? Боюсь, что ты забылъ о немъ, или даже вовсе и не знаешь этой новой славы твоего племени, славы смиренно погребенной въ тихихъ долинахъ нашего полудикаго Эпира… Боюсь, что классическіе мраморы древнихъ эллинскихъ Пропилей, отъ сос?дства которыхъ ваша современная а?инская жизнь все- таки не становится ни пышн?е, ни изящн?е, боюсь, что эти в?чные мраморы угасили въ теб? всякую искру любви къ инымъ проявленіямъ греческаго духа, къ т?мъ суровымъ и вм?ст? восторженнымъ прим?рамъ, которыхъ сіяло столько и въ циркахъ языческихъ царей, и въ тюрьмахъ византійскихъ еретиковъ-гонителей, и подъ грозою сарацинской, и подъ страхомъ еще недавней турецкой кровожадности, подъ страхомъ необузданнаго своеволія надменныхъ нам?стниковъ султана!..
Икона нашего эпирскаго святого ходатая за насъ б?дныхъ и гр?шныхъ у престола Господня пишется по обычаю такъ: молодой паликаръ, въ обыкновенной арнаутской одежд?, въ б?лой фустанелл? и феск?, покрытый
Я желалъ бы, чтобы когда-нибудь мою загорскую родную комнату украсила бы подобная икона того изящнаго русскаго искусства, которое намъ, грекамъ, такъ нравится и которое ум?етъ сочетать такъ трогательно для в?рующаго прелестную идеальность византійскихъ орнаментовъ, золотое поле, ус?янное
