— Коверъ этотъ будетъ мн? столь же дорогъ, сколько могъ быть дорогъ подарокъ родного отца моего. Такъ скажи, другъ мой, отъ меня родителю твоему.
Я съ восхищеніемъ посп?шилъ домой.
Осудить мн? Сабри-бея за взятку тогда и на умъ не приходило. Я не задавалъ себ? вопроса: «сл?дуетъ ли брать или н?тъ, когда хорошіе люди даютъ?» Я и не подозр?валъ даже, что такой вопросъ возможенъ. И если бы тогда у меня кто-нибудь спросилъ, я бы отв?чалъ: «это не взятка, не лихоимство неправеднаго судьи; это даръ, это искреннее приношеніе пріязни, въ надежд? на будущее защитничество, въ надежд? на будущій трудъ ласковаго и образованнаго чиновника». Что? же тутъ худого?
Таково было мое первое знакомство съ турками въ Янин?.
Ты видишь, что оно не было ни страшно, ни особенно печально или оскорбительно.
V.
Изъ христіанъ, я сказалъ уже теб? прежде, у отца моего было въ Янин? много старыхъ знакомыхъ; съ другими онъ познакомился въ этотъ прі?здъ; и насъ пос?тили многіе изъ нихъ тотчасъ по прі?зд? нашемъ, и мы были у многихъ. Архонтовъ настоящихъ янинскихъ, природныхъ яніотовъ, напыщенныхъ своимъ городскимъ происхожденіемъ, и многихъ богатыхъ загорцевъ, ?ессалійцевъ, жившихъ въ Янин?, я вид?лъ за эти дв?-три нед?ли или у нихъ самихъ, или у насъ, или въ церкви, или въ пріемной преосвященнаго Ан?има янинскаго, или на улиц?. Вид?лъ стараго предателя Стеріо Влахопуло, котораго вс? боялись и которому вс? кланялись. Не задолго еще предъ нашимъ прі?здомъ онъ пом?шалъ достроить зданіе для училища въ родномъ своемъ город?, ув?ривъ турокъ, что это училище только для вида, а въ самомъ д?л? будетъ боевымъ пунктомъ, зданіемъ, изъ котораго христіанамъ легче будетъ въ случа? возстанія поражать низамовъ, заключенныхъ въ маленькой цитадели. Мн? показали также и одного загорскаго патріота нашего, который такъ былъ строгъ и скупъ для себя и для домашнихъ своихъ, что жена его иногда не могла подать безъ него варенья и кофе гостямъ; ибо онъ и ей не всегда дов?рялъ ключи отъ провизіи. Но этотъ скупой челов?къ жертвовалъ сотни лиръ на учрежденіе эллинскихъ школъ въ Загорахъ, на починку нашихъ сельскихъ дорогъ и мостовъ. Вид?ть обоихъ этихъ людей было очень поучительно. Загорецъ былъ скупъ для себя и для вс?хъ людей, но щедръ для отчизны. Влахопуло былъ предатель отчизны своей, особенно когда его раздражали люди сильные противной ему партіи, но зато онъ былъ нер?дко добръ и щедръ къ людямъ б?днымъ, ко вс?мъ т?мъ, кто не могъ или не хот?лъ бороться противъ его вліянія.
Прежде вс?хъ другихъ знакомцевъ пос?тилъ отца моего его давнишній пріятель и сверстникъ, загорецъ Чувалиди, который былъ тогда уже предс?дателемъ янинскаго торговаго суда. Про него мн? еще дорогой, подъ?зжая къ городу, отецъ сказалъ, что онъ далеко превзойдетъ въ хитрости и даже въ мошенничеств? самого тульчинскаго болгарина Петраки Стояновича. Я не помню, писалъ ли я теб? тогда о немъ подробно? я не держу черновыхъ тетрадей, когда пишу къ теб?, мой другъ. Если я повторяюсь, прости мн?. Чувалиди былъ б?денъ и вдругъ сд?лался богатъ; онъ былъ сначала скромнымъ учителемъ, потомъ сталъ на время неважнымъ купцомъ; потомъ онъ скрылся изъ Эпира и вотъ вернулся теперь, въ тріумф?, предс?дателемъ торговаго суда, вернулся чиновникомъ Порты, — такимъ чиновникомъ, который можетъ бороться съ консулами и съ которымъ самимъ пашамъ нер?дко надо считаться! Все это чудо совершилось вотъ какъ. Одинъ соотчичъ Чувалиди, загорскій односелецъ его и добрый патріотъ, дов?рилъ ему отвезти на родину 400 лиръ золотыхъ для нашихъ общественныхъ нуждъ. Чувалиди ?халъ подъ вечеръ горами. Съ нимъ были слуги и турецкій жандармъ.
— Мн? дурно что-то, молодцы! — сказалъ онъ имъ, вдругъ останавливая мула. — По?зжайте вы впередъ тихо; я сл?зу и помочу зд?сь у ручья голову мою водой. — Люди удалились. Не прошло и десяти минутъ, какъ Чувалиди внезапно выб?жалъ изъ-за скалы, разстерзанный, безъ фески, съ ужаснымъ выраженіемъ въ лиц? и голос?, сталъ звать людей и кричать: «Стр?ляйте, ловите! Разбойники!.. Сюда! сюда!..» Когда люди подъ?хали, Чувалиди сказалъ имъ, что уже поздно, что разбойниковъ было всего двое и что они скрылись въ скалахъ неизв?стно въ какую сторону. Онъ подробно описывалъ ихъ прим?ты и объявилъ, что его ограбили… «Не своихъ денегъ мн? жалко! — прибавилъ онъ почти со слезами: — мн? жалко т?хъ 400 лиръ, которыя я везъ для общественныхъ нуждъ!»
Ты скажешь: это нев?роятное безстыдство; ты можетъ быть не пов?ришь этой молв?; однако такъ вс? говорятъ объ этомъ д?л? у насъ и вс? знаютъ, что Чувалиди скоро посл? этого сталъ торговать и богат?ть; потомъ прожилъ н?сколько времени въ Константинопол?, поступилъ тамъ на царскую службу и возвратился на родину, какъ я сказалъ, въ тріумф? и почет?, важнымъ чиновникомъ.
Какъ бы то ни было, но отца моего Чувалиди любилъ: — они еще съ д?тства были дружны, и на второй же день нашего прі?зда я увидалъ, что въ пріемную доктора вошелъ какой-то чисто и хорошо од?тый челов?къ, полный, средняго роста и пріятной наружности; вошелъ и, простирая объятія отцу моему, воскликнулъ: «Йоргаки! Это ты, мой б?дный Йоргаки!» Отецъ дружески обнялъ его и казалось чрезвычайно былъ обрадованъ этимъ пос?щеніемъ.
Долго сид?лъ онъ у отца моего, долго они бес?довали, и когда Чувалиди, наконецъ, ушелъ, отецъ мой провожалъ его до самой улицы, благодаря и еще разъ обнимая его. Держалъ себя Чувалиди, надо сказать, съ большимъ достоинствомъ, говорилъ очень хорошо, и самъ докторъ, который былъ такъ скупъ на похвалы грекамъ, сказалъ про него: «Очень умный челов?къ! очень умный челов?къ! Мало чести, но много ума, много начитанности и даже скажу остроумія… И даже скажу остроумія!» Впосл?дствіи, какъ ты увидишь, Чувалиди сталъ почти благод?телемъ нашей семьи. Онъ поддержалъ насъ въ такія тяжелыя минуты, въ которыя мы и отъ самыхъ благородныхъ людей не им?ли ни помощи, ни даже добраго сов?та!
Вспоминая теперь обо вс?хъ этихъ людяхъ и о моей первой встр?ч? и съ ними и съ жизнью вообще, вспоминая о томъ, что у каждаго изъ этихъ людей былъ хоть какой-нибудь лучъ св?та среди мрака ихъ пороковъ и гр?ховъ, что каждый изъ нихъ хоть ч?мъ-нибудь, хоть для кого-нибудь, былъ иногда добръ или полезенъ, я повторяю всегда притчу о древнемъ мудрец? и о мертвой собак?, которая лежала на пути и на которую съ отвращеніемъ плевали люди, проходя мимо.
«Не плюйте на нее и не ругайтесь надъ ея трупомъ, сказалъ людямъ мудрецъ. В?рьте, боги такъ устроили міръ, что и у мертвой собаки этой можетъ быть н?что хорошее и даже лучшее, ч?мъ у насъ!» Сказавъ это, онъ посохомъ своимъ раскрылъ ей губу и воскликнулъ: «Скажите, у кого изъ васъ такіе ровные, прекрасные и б?лые зубы, какъ у этой издохшей собаки?»
Я вид?лъ еще многихъ людей въ эти дни.
Я вид?лъ и того богача Куско-бея, котораго, помнишь, такъ разбранилъ и осрамилъ нашъ отчаянный докторъ.
Куско-бей зналъ тоже отца давно. Онъ прислалъ сказать ему, что счелъ бы долгомъ побывать у него, если бъ отецъ жилъ не у врага его, доктора Коэвино, въ дом?.
Мы посл? этого сами пошли къ нему.
Куско-бею было тогда бол?е тридцати пяти л?тъ; однако онъ былъ еще удивительно красивъ; въ бород? его уже показалась с?дина; но черты лица его до того н?жны, тонки и правильны, глаза такъ выразительны, что я понимаю, почему его звали смолоду Адонисомъ Янины. Говорятъ, жена одного прежняго паши была безъ ума влюблена въ него. Она ум?ла сочинять стихи и прислала къ нему старую еврейку съ маленькою бумажкой, на которой было написано по-турецки:
Я люблю одного св?жаго грека больше самой жизни моей.
Когда фига созр?ла, какой садовникъ можетъ укрыть ее отъ людей?
Куско-бей и молодая турчанка видались не разъ у еврейки, которой домикъ былъ близко отъ сада паши; стали видаться и въ самомъ гарем?. Наконецъ паша узналъ объ изм?н? жены.
Пылая гн?вомъ, онъ неожиданно вечеромъ возвратился домой; Куско-бей усп?лъ, однако, выб?жать съ помощью служанки въ садъ, перел?зъ черезъ ст?ну на дворъ къ еврейк?; но, соскакивая съ высокой ст?ны, ушибъ себ? ногу такъ сильно, что и до сихъ поръ зам?тно хромаетъ.
Я зам?тилъ, что его никто не хвалилъ; и самъ отецъ мой, который отзывался о людяхъ очень осторожно и злословить не любилъ, и тотъ сказалъ мн? про него: «Развратный челов?къ! Не христіанскаго поведенія челов?къ!»
Не понравилось мн? также вотъ что? у Куско-бея: этотъ богачъ, этотъ первый архонть, который скупалъ столько им?ній у турокъ, этотъ Адонисъ, изъ-за котораго жены пашей подвергались опасностямъ, отъ
