Такъ мы узнали, что не г. Благовъ забылъ о своемъ об?щаніи принять насъ къ себ? въ домъ, а г. Бак?евъ не далъ себ? труда дочитать до конца его записку.
Чрезъ часъ отецъ мой возвратился изъ конака и ушелъ опять съ г. Бак?евымъ наверхъ.
— Что? у нихъ за секреты, Одиссей? — спросилъ меня
— Я почемъ знаю! — отв?чалъ я. — Разв? отецъ станетъ все говорить мн?, такому мальчику еще неразумному!
— Лжешь, мошенникъ, знаешь! Когда знаешь, будь другъ какъ другъ и скажи мн?. Какія у отца д?ла съ Исаакидесомъ?
Я поклялся, что ничего не слыхалъ. И почувствовалъ тотчасъ же, что поклялся ложно, мысленно просилъ прощенія у Божіей Матери загорскаго параклиса нашего,
X.
Отецъ въ конак? узналъ многое и устроилъ кое-что по м?р? силъ своихъ. Онъ вид?лся съ Сабри-беемъ и Чувалиди; говорилъ съ ними долго; встр?тилъ тамъ Абдурраимъ-эффенди и отъ него узналъ н?которыя подробности. Сабри-бей нашелъ возможность свести его и къ гордому Ибрагиму, зятю паши.
Одни желали защитить чауша; другіе хот?ли принести его въ жертву, сохраняя достоинство Порты и полковника.
Сабри-бей говорилъ отцу:
— Несчастье наше, киръ-Йоргаки, въ простот? нашего народа. Этотъ чаушъ долженъ былъ самъ понять, что такой порядокъ не для консуловъ и ихъ чиновниковъ, а для пьяницъ и побродягъ, которые возвращаются съ острова ночью въ нетрезвомъ вид?. Полковникъ не можетъ извиняться за простого солдата.
Чувалиди, напротивъ того, по секрету сообщилъ отцу, что чаушъ клянется, будто самъ полковникъ ему такъ сказалъ: «Хоть бы бей, хоть имамъ, хоть самъ дьяволъ выйдетъ на берегъ, кричи: «ясакъ» и силой не пускай въ городъ. Я отв?чаю…» А теперь онъ отъ этого отрекается…
Абдурраимъ-эффенди говорилъ такъ:
— Девлетъ это, эффенди мой, или не Девлетъ? До чего же дойдетъ наше униженіе, когда каждый босоногій пришлецъ изъ Франціи или Россіи будетъ полагать на все свои законы? Если нашъ Девлетъ не Девлетъ, то зач?мъ же Англія и Франція погубили столько людей и денегъ въ Крыму? Россія не искала взять Константинополя. Они изъ могучаго нашего сос?да создали намъ непримиримаго врага; тогда какъ Россія два раза уже доказала намъ свою ум?ренность: въ 29-мъ и въ 40-мъ году… Они не для насъ, эффенди мой, воевали съ Россіею, а для своихъ торговыхъ выгодъ и для своей славы. Да! и теперь они больше русскихъ командуютъ нами. «Мы друзья!» Аллахъ! Пусть лучше мы отъ русскаго штыка потеряемъ съ честью то, что? мы пріобр?ли мечомъ Османа, Амурата и султанъ-Магомета… ч?мъ вид?ть каждый день злобу и интриги нашихъ европейскихъ друзей… Аллахъ! Аллахъ! Какъ не понять этого!.. Какъ не понять; но сказано давно: «
Потомъ прямой и независимый бей прибавлялъ съ презр?ніемъ:
— Полковникъ нашъ б?дный хот?лъ устрашить вс?хъ, а теперь самъ боится… Паша расположенъ послать его съ извиненіемъ; но Ибрагимъ-бей и Ферикъ его отстаиваютъ…
Такимъ образомъ отецъ мой узналъ, что есть надежда заставить полковника извиниться. Онъ сказалъ и Чувалиди, и Абдурраимъ-эффенди, и Сабри-бею (каждому особенно и по секрету), что Бреше р?шился во что? бы то ни стало поддерживать Бак?ева. Отецъ, сообщая это и застращивая французскимъ консуломъ турокъ, над?ялся избавить г. Бак?ева отъ необходимости спустить флагъ. Драгоманы французскій и австрійскій уже были по этому д?лу въ конак?: но австрійскій наедин? съ Ибрагимъ-беемъ сказалъ, что онъ не собственно по этому д?лу, а по другимъ, «хотя г. Ашенбрехеръ очень сожал?етъ, что столкновеніе» и т. д.
Драгоманъ французскій говорилъ прямо и сначала по этому д?лу самому паш?; но онъ былъ итальянецъ; мягкій и сладкій челов?къ, портной при этомъ и шилъ на турокъ платье. Грозныя р?чи Бреше были: «Подите, скажите этимъ осламъ, чтобъ они не забывали о солидарности вс?хъ консульствъ по н?которымъ вопросамъ и… что они будутъ им?ть д?ло со мной, если Бак?евъ не будетъ удовлетворенъ…»
Но вм?сто свир?паго, худого и сморщеннаго лица Бреше, вм?сто его твердаго взгляда и р?шительной поступи турки вид?ли предъ собою сладкогласнаго, румянаго и подобострастнаго синьора Кака?чіо, и р?чь его выходила вовсе иная: «Паша-эффенди мой!.. Г. Бреше свид?тельствуетъ вамъ свое почтеніе. Онъ очень жал?етъ, что давно не им?лъ счастья васъ вид?ть. Онъ и самъ хот?лъ зайти и спросить, что? такое за непріятность случилась… Онъ полагаетъ, что надо удовлетворить русское консульство. Паша-эффенди мой…»
Рауфъ-паша медлилъ… Зная это, отецъ и сказалъ Сабри-бею: «Предохраните Рауфъ-пашу отъ непріятностей съ французомъ, когда вы хотите ему добра. Бреше былъ въ русскомъ консульств? и поклялся притти сюда и сд?лать скандалъ… Вы его знаете!.. Бак?евъ тоже твердо р?шился спустить къ вечеру флагъ. У него въ консульств? уже укладываютъ архивы въ ящики, кавассы уже торгуются съ погонщиками. Быть можетъ завтра запрутъ консульство и у?дутъ вс? отсюда… Я слышалъ, что въ подобныхъ случаяхъ имъ вел?но не уступать… Вы знаете, русскіе не дерзки, какъ эти французы, но они чрезвычайно тверды въ государственныхъ д?лахъ… А я желаю блага и вамъ, и Ибрагиму-эффенди, и нашему доброму паш?… самые мои интересы того требуютъ… Берегитесь Бреше… Онъ при мн? былъ въ русскомъ консульств?; и Ашенбрехеръ, и эллинъ не отд?лятся отъ Бреше и Бак?ева въ этомъ случа?…»
Сабри-бея эти слова сильно поразили, и онъ тотчасъ же пошелъ къ паш?.
Отецъ, узнавъ и объ этомъ, пошелъ искать портного Кака?чіо и сказалъ ему: «Какія непріятности, синьоръ! Что? будутъ д?лать консулы теперь? И чего ждать намъ б?днымъ, если ихъ не будутъ бояться?..»
— О! — сказалъ портной, — я довольно напугалъ пашу… имя г. Бреше, его т?нь достаточна для нихъ!..
— Незам?тно, чтобы турки боялись, — сказалъ ему отецъ на всякій случай и ушелъ.
Возвратившись въ русское консульство, онъ передалъ все это г. Бак?еву, который кр?пко пожалъ ему руку и сказалъ: «Благодарю! благодарю! Я не ошибся въ васъ».
Не прошло и часу, какъ раздался у воротъ стукъ копытъ конскихъ. Г. Бак?евъ бросился къ окну… Это г. Бреше возвращался верхомъ съ прогулки. Онъ не хот?лъ сходить съ лошади. Г. Бак?евъ радостно сб?жалъ къ нему внизъ. Я отворилъ окно и слушалъ:
— Eh bien? — спросилъ французъ.
Г. Бак?евъ пожалъ съ отчаяніемъ плечами.
— Если бы вы сами, г. консулъ, потрудились съ?здить туда… Ваше появленіе…
Говоря съ французомъ, г. Бак?евъ утратилъ все то величіе, которое онъ им?лъ съ отцомъ, со мной, съ чаушемъ, со старою матерью чауша, съ Коэвино, когда на остров? д?лалъ ему строгія зам?чанія. Мн? не понравилось это.
Бреше сухо отв?тилъ ему на это: «Nous verrons!» и ускакалъ.
— Ему хочется, чтобы вы спустили флагъ и поссорились съ турками, — сказалъ г. Бак?еву отецъ мой.
Г. Бак?евъ покрасн?лъ и не отв?чалъ на это ни слова.
Отецъ мой опять пошелъ въ Порту. Онъ им?лъ получить н?сколько тысячъ піастровъ долга съ одного села и прикрывалъ этимъ д?ломъ главную причину своихъ частыхъ появленій въ этотъ день въ конак?.
— Не спрашивай, другъ, о д?лахъ своихъ сегодня, — сказалъ ему Чувалиди. — Весь конакъ вверхъ дномъ… Кто за полковника, кто противъ… Наскучили и мн?. Поди, скажи скор?е Бак?еву, чтобъ онъ написалъ скор?е ноту о спуск? флага, и полковникъ извинится, я ручаюсь теб?.
Отецъ пошелъ, но на л?стниц? его догналъ посланный отъ Сабри-бея. Сабри-бей свелъ отца моего къ Ибрагиму.
— Что? есть и чего н?тъ, эффенди мой? — спросилъ его какъ будто между другимъ д?ломъ и небрежно
