могъ ожидать такой доброты?
Мать моя думала, напротивъ того, что отцу это такъ показалось отъ страха и что у Мыстикъ-аги было обыкновенное турецкое лицо.
Отецъ мой любилъ объ этомъ событіи разсказывать и, обращаясь ко мн?, грозился мн? рукой и говорилъ:
— Заклинаю я тебя, Одиссей, вс?мъ священнымъ, если и меня на св?т? не будетъ и если когда-нибудь Мыстикъ-ага напишетъ теб? о чемъ-нибудь прося или въ домъ твой прі?детъ, то вспомни объ отц? твоемъ и всякую просьбу его исполни. Въ дом? же твоемъ почетъ ему окажи бо?льшій, ч?мъ бы ты самому великому визирю оказалъ. Служи ты ему самъ, и если жена у тебя будетъ, то хотя бы дочь эллинскаго министра или перваго фанаріотскаго богача за себя взялъ, но я хочу, чтобъ эта жена твоя туфли ему подавала, и чубукъ, и огонь, и постель ему сама бы руками своими, слышишь ты, въ дом? твоемъ постлала! Слышишь ты меня, мошенникъ ты Одиссей? Это я, отецъ твой, теб?, Одиссей, говорю! Прощаясь съ Мыстикъ-аго?ю, я такъ и сказалъ ему:
— «Эффенди и благод?тель мой, паша мой, домъ мой — твой домъ отнын?! И жена и д?ти мои, и д?ти д?тей моихъ — твои покорные слуги!»
А онъ, б?дный, отв?тилъ мн?:
— «Вс? мы рабы Божіи, чорбаджи!»
С?въ на жеребца своего, приложилъ руку къ феск? и ускакалъ! И долго гляд?лъ я, какъ разв?вались красныя кисти на зломъ жеребц? его и за спиной его голубые рукава, и не могъ я вовсе съ м?ста отойти, пока не потерялъ его изъ вида. Какъ бы незримая сила приковала меня тамъ, гд? я издали на него любовался.
Когда отецъ мой это разсказывалъ, хотя бы и въ двадцатый разъ, трудно было не плакать.
Мать моя всегда плакала и, обращая глаза къ небу, прикладывала руки къ груди своей и прерывала разсказъ восклицаніемъ: «Боже! Пусть онъ живетъ долго и счастливо, челов?къ этотъ, пусть спасетъ онъ свою душу, и хотя турокъ онъ, но пусть угодитъ Теб?, Боже нашъ, хотя такъ, какъ угодилъ самарянинъ добрый!»
IV.
Тотчасъ по заключеніи мира отецъ мой отправилъ насъ съ матерью на родину, въ Эпиръ, а самъ по?халъ въ А?ины и досталъ себ? тамъ безъ труда эллинскій паспортъ и такимъ образомъ право на защиту греческаго посольства и греческихъ консуловъ во всей Турціи.
Къ этому его побуждалъ не только тотъ страхъ, который пришлось испытать ему отъ тогдашняго турецкаго беззаконія и самоуправной грубости, но и другое тяжелое д?ло, которое причинило и ему, и мн? поздн?е много непріятностей и хлопотъ.
Не только по поводу доноса на отца, но еще и по поводу этой тяжбы мн? пришлось сказать теб?, мой другъ, что худые христіане нер?дко по природ? своей зл?е и лукав?е турокъ.
Отъ отца же моего покойнаго я слышалъ одну небольшую и очень хорошую молдаванскую сказку или басню, не знаю, какъ ее лучше назвать.
«Пошелъ одинъ челов?къ, поселянинъ небогатый, дрова въ л?съ рубить и увид?лъ, что большое дерево упало на землю и придавило большую зм?ю. Зм?я была жива и стала просить челов?ка, чтобъ онъ освободилъ ее. Челов?къ подставилъ подъ дерево подпорки и освободилъ зм?ю. Она тотчасъ же обвилась вокругъ него и сказала ему: «Я тебя съ?мъ!» «За что??» — спросилъ челов?къ. «Вс? вы люди очень злы и зл?е васъ зв?ря н?тъ на св?т?; за это я тебя съ?мъ». Тогда челов?къ ей сказалъ: «Ты такъ говоришь, а другіе что? скажутъ, пойдемъ судиться; до трехъ разъ кого встр?тимъ, того и спросимъ». Зм?я согласилась, и они пошли. Сначала увидали они, что люди пашутъ. И люди эти когда увидали челов?ка и около шеи и т?ла его такую большую зм?ю, вм?сто того, чтобы помочь ему, испугались и уб?жали. Спросила зм?я у одной коровы, которая была въ плугъ впряжена: «Съ?сть мн? этого челов?ка?» «?шь! — сказала корова. — Люди вс? злы, и зл?е ихъ зв?рей н?ту. Я моему хозяину много телятъ, молока и масла дала; а онъ меня, корову, теперь въ плугъ съ волами запрягъ». Пошли они дальше, увидали на сухомъ пол? худую старую лошадь. Спросила у нея зм?я: «Скажи мн?, лошадь, съ?сть мн? этого челов?ка?» И лошадь сказала: «?шь! люди вс? злы, и зл?е ихъ н?тъ зв?рей на св?т?. Я служила хозяину двадцать л?тъ, а теперь стара стала; онъ меня и бросилъ на этомъ сухомъ пол?, гд? меня, можетъ быть, и волки съ?дятъ». Пошли они дальше. Встр?тили лисицу. Ей далъ знать челов?къ знаками, что онъ ей трехъ куръ дастъ, если она въ его пользу разсудитъ. Лисица тогда сказала зм??: «Чтобы разсудить, права ли ты, надо вид?ть, какъ онъ тебя спасъ и трудно ли ему это было. Отведи меня туда, гд? тебя придавило большое дерево». Когда они вс? пришли въ л?съ и увид?ли, что дерево лежитъ еще на подпоркахъ, лисица сказала зм??: «пол?зай опять для прим?ра подъ дерево, чтобъ я могла вид?ть, какъ ты лежала, и разсудить васъ». Зм?я подл?зла, а лисица сказала челов?ку: «Вынь подпорку!» И зм?ю опять придавило деревомъ, и она издохла. Тогда челов?къ повелъ лисицу къ своему селу и сказалъ ей: «Подожди зд?сь въ пол?, я вынесу теб? живыхъ куръ въ м?шк?». А самъ подумалъ: «У нея м?хъ очень красивъ, годится жен? на шубку. Пойду, вм?сто куръ положу въ м?шокъ злую и быструю собаку, и она поймаетъ мн? лису». Пошелъ въ село и вынесъ собаку въ м?шк?. Лисица сидитъ далеко на камн?, хвостомъ играетъ и не подходитъ. «Что? это у тебя, другъ мой, м?шокъ очень великъ?» «Изъ благодарности шесть куръ несу вм?сто трехъ», — сказалъ челов?къ и выпустилъ на нее собаку; но лисица была далеко и спаслась, громко воскликнувъ: «Хорошо сказали и зм?я, и корова, и лошадь, что вы люди злы и зл?е васъ н?тъ зв?ря на св?т?!»
Отецъ мой говорилъ объ этой басн? такъ:
— Я давно ее зналъ и хот?лъ забыть ее, посл? того, какъ турокъ Мыстикъ-ага спасъ мн? жизнь; но въ то же почти время одинъ грекъ нашъ и одинъ болгаринъ научили меня ее в?чно помнить.
Отецъ мой торговалъ на Дуна? разными товарами и д?лалъ всякіе обороты, но въ то время онъ особенно занимался рыбною торговлей, скупалъ икру у русскихъ липованъ и другихъ рыбаковъ и продавалъ ее очень выгодно.
Онъ им?лъ д?ла и большіе счеты съ однимъ эпирскимъ же грекомъ, котораго звали Хахамопуло. Челов?къ онъ былъ и жадный, и легкомысленный, и боязливый, и обманщикъ. Онъ былъ гораздо моложе моего отца, и отецъ мой былъ ему почти благод?телемъ. Отецъ этого Хахамопуло умеръ внезапно въ Валахіи, и мальчикъ остался безъ всякихъ средствъ къ жизни, безъ познаній и безъ ремесла. Однако онъ былъ хитеръ; пришелъ въ Галацъ, увидалъ, что тамъ продаютъ козырьки для фуражекь, и вздумалъ д?лать козырьки. Купилъ кожи, выр?залъ, с?лъ верхомъ на скамью и сталъ какою-то гладкою костью лощить козырьки эти. Козырьки не годились.
Потомъ онъ ув?рилъ одного богатаго валаха, что онъ отличный красильщикъ, учился въ Одессс? и можетъ выкрасить ему карету заново гораздо дешевле, ч?мъ другіе мастера. А вся ц?ль его была, чтобы хоть нед?лю еще хл?бъ им?ть и м?сто для ночлега. Купилъ сажи, самъ лакъ попробовалъ сварить, совс?мъ не такъ, какъ было нужно; накрасилъ пальца на три густоты, не держится, все кусками падаетъ. Пришелъ хозяинъ кареты, взялъ палку и прогналъ его. Онъ сид?лъ у воротъ гостиницы и плакалъ, когда отецъ мой увидалъ его и спросилъ у него, кто онъ такой и отчего онъ плачетъ.
— Мн? и тогда, — разсказывалъ мой отецъ, — не очень понравился этотъ мальчикъ. Слишкомъ ужъ ломался и гримасничалъ. И туда кинется, и сюда перегнется… Эффендико? мой! Эффендико?! — кричитъ онъ мн? и воетъ. — Ба! говорю я ему, — сл?дуетъ ли паликару какъ женщин? плакать и выть. Пошлетъ Богъ теб? хл?ба. Не кричи, дуракъ, у меня ужъ и голова отъ воя твоего какъ ц?лый казанъ раздулась. А все-таки жалко его было. Христіанинъ молодой и нашь эпирскій грекъ.
Рекомендовалъ его отецъ мой одному изъ нашихъ загорцевъ, который им?ніемъ большимъ у молдаванскаго боярина управлялъ. Прожилъ Хахамопуло у загорца пять л?тъ; во время войны и русскимъ, и туркамъ, и австрійцамъ служилъ, деньги нажилъ, женился и пере?халъ въ Тульчу. Отецъ, вид?вши, что у него хорошія деньги есть и полагая, что онъ его благод?янія помнитъ, взялъ его въ долю къ себ?, по рыбному промыслу, и они н?сколько времени торговали вм?ст?. Еще до войны случилось отцу занять тысячу золотыхъ турецкихъ лиръ у одного знаменитаго болгарина добруджанскаго, Петраки Стояновича. Этотъ Стояновичъ теперь уже не просто Петраки, а Петраки-бей и капуджи-баши султана; богатъ, какъ лидійскій Крезъ, а низокъ такъ, что Хахамопуло сравнительно съ нимъ честнымъ челов?комъ кажется. — Разскажу я теб? и про этого болгарскаго архонта, что? онъ такое за сокровище драгоц?нное и откуда.
Отецъ его, Стоянъ, болгарскій мужикъ изъ-подъ Костенджи, кажется. Я его вид?лъ. Простой
