Я понялъ, что они уже знаютъ о д?л? Назли. (Въ самомъ д?л?, Бостанджи-Оглу, в?рно, обдумавъ посл?, что онъ не им?етъ права пренебречь этимъ, посп?шилъ отыскать управляющаго и разсказалъ ему.)
Консулы остановились, и Бреше, повелительно обратясь ко мн?, съ уничтожающимъ взглядомъ и строгимъ голосомъ сказалъ:
— Voyons de quoi s’agit-il?
Я сказалъ только, что отвелъ въ митрополію одну турчанку, которая желаетъ обратиться въ христіанство…
— Et ce coquin de Despot-effendi que fait-il maintenant?
Я сказалъ:
— Je n’en sais rien, monsieur le consul. Меня не онъ прислалъ, я самъ пришелъ.
— Онъ, я думаю, ничего не д?лаетъ! — продолжалъ monsieur Бреше. — Онъ любитъ только, какъ вс? они, чтобъ ему говорили: «
И потомъ прибавилъ съ презр?ніемъ и гадкою усм?шкой:
— Надо, однако, согласиться, что все это ужасно глупо. И я полагаю, что перспектива стать в?чно невинною и ежедневно обладаемою гуріей въ раю Магомета гораздо забавн?е, ч?мъ проводить время въ томъ блаженств? созерцательномъ, которое об?щаетъ намъ христіанскій клиръ… Sont-ils betes ces gens-la avec leurs conversions… Если бы тутъ была еще любовь какая-нибудь, какъ часто бываетъ, я еще понимаю… Ne serait-elle pas la maitresse de ce petit jeune homme par hasard? Cele serait moins bete…
Я съ недоум?ніемъ и горестью слушалъ, какъ попиралъ этотъ отвратительный челов?къ наши священныя чувства, стоялъ въ почтительномъ молчаніи и съ радостью зам?тилъ, что Бак?евъ даже и не улыбнулся въ отв?тъ на грязную и безстыдную р?чь Бреше; что касается до Ашенбрехера, то онъ улыбнулся насильно, покрасн?лъ и смутился; онъ былъ
Помолчавъ Ашенбрехеръ обратился ко мн? очень в?жливо и даже искательно и началъ разспрашивать: изъ какого квартала Назли и все, что? я о ней знаю.
Обо всемъ томъ, что? я зналъ про нее, я сказалъ, но, не теряя головы, я продолжалъ умалчивать и о томъ, что? я вид?лъ и слышалъ въ митрополіи, и объ участіи попа Ко?сты и отца Арсенія. Я не хот?лъ никого запутывать и боялся испортить д?ло. Но Ашенбрехеръ былъ лукавъ и льстивъ. Онъ очень тонко (и все съ самою сладкою улыбкой склоняясь ко мн?) разспрашивалъ меня, и такъ и иначе стараясь проникнуть въ какую-нибудь тайну, которую онъ подозр?валъ во всемъ этомъ.
— Вы, значитъ, сами отвели ее въ митрополію?
— Самъ отвелъ.
— А какъ же вы съ турчанкой вм?ст? по улиц? шли? Зд?сь сейчасъ на это обращаютъ вс? вниманіе.
— Она была въ христіанской одежд?.
— А! она была въ христіанской одежд?! Хорошо. А гд? жъ она переод?лась?
— Она дома такъ была уже од?та.
Я начиналъ лгать и съ ужасомъ чувствовалъ, что краска приливаетъ мн? въ лицо.
— А! она была дома такъ од?та? Вы ее, значитъ, прямо изъ дома взяли…
— Изъ дома прямо, господинъ консулъ… — продолжалъ я, какъ бы увлекаемый въ бездну этимъ жирнымъ и ласковымъ демономъ.
— Изъ Канлы-Чешме?? — сказалъ Ашенбрехеръ, особенно лукаво прищуривъ глаза (я понялъ: это предм?стье им?етъ очень дурную славу); но я р?шился стоять на своемъ и сказалъ:
— Да! оттуда.
Консулы вс? улыбнулись. Бреше сказалъ:
— Je vous disais du’il y a quelque chose!
Но Бак?евъ спасъ меня, сказавъ имъ:
— Не будемъ больше мучить этого б?днаго юношу; онъ сконфуженъ. Къ тому же я полагаю, что надо заняться этимъ д?ломъ поскор?е, пока фанатизмъ мусульманъ не разгор?лся… Это и паш? облегчитъ д?ло, если только онъ захочетъ быть справедливымъ.
Бреше сказалъ:
— Это правда! — И, тотчасъ же обратясь къ своему кавассу, послалъ за своимъ драгоманомъ, monsieur Кака?чіо, и всл?дъ зат?мъ вс? они трое ушли, оставивъ меня одного.
Я сказалъ себ?: «слава Богу! все хорошо!» И пошелъ домой въ церковь св. Марины.
Но едва только я поравнялся съ домомъ одной турецкой школы, которая была не очень далеко отъ насъ при мечети, какъ вдругъ выб?жала изъ нея толпа д?тей и начала кричать мн?: «гяуръ! море?! гяуръ! бре?! гяуръ!» и осыпала меня камнями. Одинъ изъ нихъ попалъ мн? въ спину и кр?пко ушибъ; другой, поменьше, въ голову. Я не зналъ, куда мн? б?жать: д?ти были со вс?хъ сторонъ и прыгали, и кричали, и дразнили меня. Сбоку раздался громкій см?хъ. Я оглянулся. На углу стояли двое молодыхъ турокъ; младшій былъ
Я пошелъ домой, поправляя на себ? одежду со слезами на глазахъ. Лицо мое было исцарапано, и бокъ очень сильно бол?лъ. Когда я пришелъ домой, онъ весь былъ красный, и посл? того еще долго не могла сойти чернота отъ кр?пкаго ушиба.
VII.
Я шелъ домой, пылая мщеніемъ. Не боль одна, не воспоминаніе о страх? за жизнь мою, который я испыталъ, когда этотъ сильный конюхъ повалилъ меня на мостовую; н?тъ, гордость моя, мое самолюбіе было глубоко оскорблено… Какъ! меня, который считалъ себя сыномъ архонтскимъ, меня любимаго и единственнаго сына загорскаго торговца,
Когда добрая женщина эта съ участіемъ спросила, что? со мной, я показалъ ей царапины на лиц? моемъ, молча снялъ одежду и показалъ ей знаки на т?л? и, закрывъ лицо руками, снова заплакалъ.
На политическія д?ла у насъ вс? люди смышлены и вс? понимаютъ ихъ съ быстротою молніи… Парамана тотчасъ же сказала:
— Разд?нься, ложись скор?е въ постель; задавятъ русскіе турокъ за это д?ло… Будь покоенъ… Только ты больше стони и жалуйся, а я сейчасъ пойду въ консульство.
